|
Апология Молоха: дискуссия
Как подействовали мои обвинители на вас… я не знаю. Тем не менее, говорю без обиняков, верного они ничего не сказали. Профессора Тарантогу давно заботило доказательство одного утверждения общечеловеческого свойства. И не один год потратил профессор на изыскания оного доказательства, однако не преуспел. И вот однажды, случайно открыв учебник по дифференциальным уравнениям с целью нарвать из него страничек для разжигания очага холодной зимой (а зима в этом году выдалась холодная), он увидел точь в точь свою мысль, черным по белому, а чуть ниже вожделенное слово ДОКАЗАТЕЛЬСТВО…Но о ужас! В этом доказательстве не было слов кроме, «введем обозначения», «подставим А в Б» и «отсюда легко видно». И сокрушенный (особенно последним утверждением) профессор, громыхнув дюзами, отправился на поиски своего лучшего друга Ийона Тихого, потому что тот, по слухам, знавал не только интегрирование, но и был лично знаком с самим Ханом-Банахом и даже правнучкой Стратановского. «Но кто бы мог подумать, - сокрушался профессор, - что для доказательства столь простого утверждения нужна высшая математика!».
Когда-то очень давно Станислав Лем призжав в мой Московский авиационный институт. На сбивчивые вопросы о том, как, почему и зачем он придумывает персонажей Кибериады, он только пожимал плечами. Отвечал, что и сам толком не знает… Персонажи "придумались" сами, примерно как во время телефонного разговора рука выводит смешные рожицы в записной книжке, или как рождаются сложные узоры на полях рабочей тетради, когда мозг поглощен выводом очередной формулы, формулировкой очередной фразы. Но эти Лемовские «узоры» переведены на множество (больше десяти) языков, ими зачитывалось не одно поколение читателей – так каков же тогда основной текст!? Я, конечно, говорю о «Сумме Технологии». И я, конечно, говорю о «Молохе» (сумме-тридцать-лет спустя).
Маленькая ремарка, которую обычно вуалируют из деликатности. Чтобы понять идеи Лема и ощутить во всей полносте их точность и поразительную актуальность, нужно приложить некоторые умственные усилия – как поклонникам его творчества, так и критикам.
Художественные ни на что не похожие леса разных вещей долго радовали поклонников творчества Лема, он однажды он перестал их писать – то ли раздражаясь тем, насколько легко придуманные им миры переходят в реальность, сбрасывая мягкую маску юмора и одеваясь в стальные латы экономической выгоды, то ли просто опасаясь, что созданный им забавы ради очередный вероятностный дракон вырвется на свободу, поставив в тупик не только Трурля, но и все человечество, у которого, в отличие от первого, не хватит умения с оным драконом не только управиться, но даже хотя бы просто осознать проблему…
Одна из таких проблем – ФАНТОМОЛОГИЯ (как собственно теория) и ФАНТОМАТИКА (как практическая реализация этой теории), или о том, каксоздавать действительность, которая для живущих в ней разумных существ была бы неотличимой от обычной действительности.
Современные технологии азартно занимаются практической реализацией сформулированной еще в 1964 году фантомологии (называя ее, например, «виртуальной реальностью»), причем морально-нравственные аспекты отметаются как незначимые либо ловко списываются в «религиозный отдел» с добавлением «а религия, господа – это уж сугубо личное дело каждого». Фантоматика призывается не только для обучения (летчиков, врачей и др.), не только для удовлетворения трудноосуществимых человеческих желаний, но и как необходимое в наш стрессовый век средство «выпустить пар» (простейший вариант последнего изобрели еще японцы, продавая «куклу-начальника», которой подчиненный может сладострастно и совершенно законно оторвать голову). Трогательная забота о душевном состоянии людей может привести, однако, к еще более тяжелым психологическим травмам. Фантоматический спектакль, как бы ни был он реален, послужит всего только «тренажером», поскольку ничто не заменит людям подлинности – подобно тому, как коллекционер желает получить «настоящего Ван Гога», а любая, пусть даже иднтичная копия его никак не устроит. Если же создатели виртуальной реальности овладеют своей техникой, то могут случится даже более страшные вещи: люди перестанут отличать реальность от мира своих грез, причем вполне законным «технологическим» путем. Наркотическое опьянение станет маленьким и скучным частным случаем ухода от реальности! Любая цензура окажется бессильной, ведь переживания людей фантомату не подвластны – он моделирует только ситуации, и поэтому не сможет отличить, зачем, к примеру, человек пожелал пройти в виртуальном мире путь святого – из самых возвышенных побуждений или из банального мазохизма… Об этом Лем писал еще когда программисты работали на перфокартах, в эпоху, когда о блеске, и мощи, и… нищете компьютерных технологий только начинали задумаваться. Это Лем из 60-х годов видел, как желающий подняться на 11-тый этаж бледный юноша нажимает два раза кнопку «1» и ищет «ENTER»; это Лем виделмаленького мальчика, встреченного мной вчера на улице, который, с любопытством разглядывая кровавое ДТП, сказал своей маме: «жалко, что так мало жертв, а то бонус был бы больше»; это Лем видел, как американские школьники расстреливают своих одноклассников, «как в одной классной игрушке». Он все это видел и говорил об этом неоднократно, а мы изумляемся: как!? откуда!? почему!? Детишки и подростки – наше, извините за банальность, будущее – пугающе часто мотивируют свои поступки аккуратно по предсказаниям Лема, время от времени (но только если их ткнуть носом) интересуясь, а кто, собственно, такой ЛЕМ? ЛЕвитирующий Маг? А, писатель? Про вампов пишет? Нет? Фу, отстой какой… Что, какие-то фанатки орут, что Лем гениален? Правда што ле?Не, мы на диалог согласные, но только докажите нам, что ваш Лем гениален. А вопрошая, дергая ручками-ножками, и не догадываются, насколько точно они сами соответствуют модели Лема. Безвольные куклы на фоне декораций к грандиознейшему спектаклю, сценарий которого предвидел Лем, подобно тому, как мы, смотря очередный фильм ужасов, легко угадываем, в какой момент герои попадут в западню и кто останется в живых.
Лем объяснял, что может произойти и объяснял, почему так случиться, но не сказал, как этого можно избежать, оставаясь человеком. Потому, видимо, что это в принципе невозможно: идеальное общество, не подверженное соблазнам фантоматики, не подверженное вообще никаким соблазнам – это страна «индиотов», которых мудрая машина превращала в идеальные диски, выкладывая ими идеальный узор. А мы люди и нам, человечеству, нужно жить дальше, оставаясь людьми. И помнить, что в принципе НЕВОЗМОЖНО заставить людей использовать фантоматику только для, например, обучения в реальных условиях летчиков, врачей, геологов, спелеологов, в конце концов, и не использовать в индустрии порнографии.
Задача футоролога – всего лишь предупредить, а наша – хотя бы послушать. Но не смотря на постоянное наличие многочисленных критиков, в упор не желающих воспринимать даже свершившиеся факты, я не думаю, что Лем «удирал в космос» из-за синдрома Кассандры. Просто иногда слишком грустно и безысходно становилось на Земле, где очередное пробуждение человечества означало всего лишь погружение в новую иллюзию, в которую оно вцеплялось с жадностью, но без веры, без надежд. Игралище детей, осмеянных ликующей толпою…
И даже тот факт, что человечество может являться всего лишь звеном в эволюции Разума, а не высшим его достижением, вовсе не обязывает нас освинячиться и как можно быстрее передать «эстафетную палочку совершенствования» нами же созданным машинам! Лема всегда удивлял однообразный подход в отношениях человека и машины, претендующей на некую «разумность» (я говорю, «некоторую», поскольку определение всех нюансов этого термина потребовало бы много времени). Почему машина ДОЛЖНА имитировать поведение и ход мыслей человека?
Почему высшим эталоном «разумности» машины служит ее похожесть на человеческий стиль мышления? Мне кажется, потому, что человеческий разум – единственный, и нам просто больше не с чем сравнивать. Но все равно аргумент бедноват. Почему не допустить, считает Лем, что разум машины есть нечто принципиально другое и в потенциале более совершенное, чем человеческий разум? Такой вывод напрашивается хотя бы потому, что информационный обмен в машине лишен всей той «обузы», что накопилась на протяжении всей долгой естественной эволюции. В нектором роде, мы позволили машинам счастливо избегнуть изнурительного эволюционно отбора, позволив информации заботиться только о самой себе, а не о том, кого бы сожрать и самой остаться несожранной. Но в продолжение о том же вопросе «освинячивания»- в нашей власти превратить машины, а точнее, информационную эволюцию в них, в некий новый виток нашей, человеческой, эволюции. И в нашей же власти превратить технологию всего лишь в обслугу сексуальных извращений. В одном из путешествий Ийона Тихого был очень живо воссоздан такой мир абсолютных удовольствий, где жители, подключенные к машинам, желали, к примеру, то быть разорванными на куски и тут же сшитыми обратно, с чередованием ощущений невыносимой боли и удовольствия…
Я коснулась только проблем фантомологии и их актуальности для мира сегодняшнего.
Один хороший человек посоветовал мне излагать те свои мысли, которые считашь наиболее важными, не в коротких форумных диалогах, а в виде некторого законченного текста. С одной стороны, таким образом я ставлю себя в уязвимое положение, поскольку оппоненты имеют возможность навыдирать фраз из моего текста и попридираться к ним бесконтекстно, но, с другой стороны, отстаивать связный текст проще.
__________________
"порог входа" в [мой] сеттинг очень и очень посильный для широкого круга читателей (с)
|