3
Бог из машины
… а потом умчались куда-то в сторону. Вампира дернуло, а потом отшвырнуло нечто очень быстрое. Раздался вопль, потом топот, прогремела пара выстрелов…
Тишину, на некоторое время воцарившуюся вокруг, рассеял звук чьих-то шагов. Наконец, капитан увидел перед собой пару стройных и долвольно мускулистых ног, затянутых в серый ноофлекс . Как бы странно это ни звучало, по поверхности ног прошла рябь, и они стали куда менее мускулистыми.
Обладательница этих самых ног склонилась над Александровым, явив довольно красивое лицо с тонкими чертами. Доминировали глаза – ярко-зеленые, очень подвижные и, невзирая на бытийность механизмами, невероятно выразительные. Капитан механически отметил, что Форджент прибыла почти на час раньше срока.
- Ты как, кэп?
- Хреново, - слабо отозвался Алескандров. – Я убил свою машину, а меня чуть не убил вампир.
- Ну а я чуть не убила его, - усмехнулась Форджент. – Сможешь идти?
- И не надейся, - Александров скривился, - я ног не чувствую.
Агентесса медленно провела ладонями по его телу – сверху вниз.
- Поврежден позвоночник. Опять менять придется.
Алескандров застонал.
- И еще куча всяких внутренних повреждений. Этому идиоту даже высовываться не надо было – ты б и часа не протянул. Я уже вызвала помощь.
- Жрать хотел, наверное.
- Жрать, жрать… Давно б вгрызся тогда. Ублюдок ушел – его подобрал гравимобиль.
Капитан только стиснул зубы.
***
Дееспособность вернулась к капитану только под вечер. Заменить один киберпозвоночник на другой – это не проблема, но все регенеративные процессы так или иначе требуют времени, пусть оно и измеряется в часах.
Под суровым надзором АСВ капитана доставили в центральную новостромскую клинику, провели операцию и упихнули в регенерационный бак. Все это недешево обошлось, но никто не тянул шефа за язык, давая капитану карт-бланш во всем, включая финансы.
- Куда сейчас? – поинтересовалась Форджент, когда они покидали больницу. Солнце уже садилось, и Новостром плавно окрашивался в праздничное золото, готовясь принять благородный багрянец.
- В больницу, - хмуро отозвался капитан.
Форджент обернулась на медучреждение, которое осталось у них за спиной, потом выразительно посмотрела на капитана.
- К Эль.
- Навестить? – сочувственно поинтересовалась Энни.
- Не только, - капитан лукаво глянул на киборгиню. – Есть пара вопросов о физиологии гемотрофов.
- А чем тебе наш аналотдел не угодил?
- Как минимум, названием.
Форджент покачала головой.
***
Доктор встречал их в зале наблюдения. Помещение и не подумала измениться – все та же темнота, все та же огромная голограмма.
- Добрый вечер, - капитан коротко кивнул.
Врач поприветствовал Александрова и Форджент, потом сразу перешел к делу:
- Процесс скоро завершится, капитан. Она может очнуться в любую минуту.
- И тогда?..
- Начнем давать ей кровяной концентрат. В первое время потребуется немало крови.
- А что насчет генетических аномалий? – прямо спросил капитан.
Доктор выглядел явно смущенным.
- Простите, капитан, мы не были до конца уверены…
- Так что насчет них?
- Судя по всему, мы имеем дело с необычным случаем. Генетика гемотрофов очень необычна, и их генокод практически невозможно расшифровать. Да и сам по себе вирус остается белым пятном в вирусологии. Вы, должно быть, слышали теории о разумности гем-вируса?
Капитан кивнул.
- Речь, конечно, идет не совсем о разуме в привычном понимании. Тут скорее дело в совмещении способности логически мыслить безо всякого подобия самосознания. Вирус… Вроде как знает, чего он хочет. Но он не понимает, кто он такой. Во всяком случае, именно так это все выглядит.
- Соединяя свою «целеустремленность» с мысленными процессами существа с самосознанием вирус создает вампира?
- Конечный продукт лепится по лекалу, которое извлекается из самоосознания хозяина, - пояснил доктор.
- Выходит так, - встряла Форджент, - вирус хочет крови, но не понимает зачем, и надергивает причины из головы своей жертвы?
- Вроде того. У вашей дочери очень необычный разум, капитан.
- Она не может впасть в ярость?
- В ярость может впасть кто угодно, - доктор усмехнулся. – Но, судя по тому, что мы наблюдаем, вирус произвел удивительно малые перестройки в нервной системе. Существует вероятность, и я подчеркиваю, только существует, что Габриэль Александрова очнется Габриэлью Александровой с новым взглядом на гастрономию в целом и деликатесы в частности.
- Ваш юмор меня смущает, доктор.
Доктор похлопал себя по животу и рассмеялся.
- Мне все это говорят капитан. Впрочем, я работал с десятком гемотрофов только здесь, и еще с тремя десятками по всей галактике, и могу сказать, что каждая трансформация индивидуальна. Возможность того, что ваша дочь чудесным образом не превратится в монстра, кажется маловероятной.
- Тогда такой вопрос… Передаются ли какие-то свойства или данные по наследству от гемотрофа-родителя?
- Ничего подобного. Гем-вирус не подвержен мутациям. Он вообще не меняется. Так что в каждом конкретном случае он начинает с чистого листа.
- Спасибо, доктор. Прошу вас, информируйте меня, как только…
- Конечно, капитан. Думаю, уже к утру все станет ясно.
***
- Ну что? У тебя прояснилось?
- Нет, все только запуталось… Есть у меня подозрения насчет этого гемотрофа, но… Как бы тебе сказать… Все уж очень мутно. Почему его не ловят системы слежения? Откуда у него столько сведений о деле? В том числе и обо мне?
- Дело серьезное, - согласилась Форджент.
Агенты поднялись на посадочную площадку Центра, расположенную на крыше небоскреба. До Башни отсюда было рукой подать, и она гордо возносилась почти на два километра вверх, стрелой пронзая небо, на котором появлялись все новые и новые звезды. Ночь вступала в свои права.
Форджент подошла к своему гравициклу, скоростной «лошадке» талейского производства. Машина была мощной и стремительной, подобно своей хозяйке, да и хромированные элементы поблескивали в том же ключе, что и ноофлекс. Когда Энни стояла возле нее или же сидела верхом, казалось, что они созданы друг для друга, как, скажем, блюдце и чашка из одного сервиза.
Капитан вынужден был признать, что в отдельных случаях «обводы» Форджент вызывают у него совершенно определенный отклик, который, похоже, сейчас вызовет поток похабных шуточек – ему-то сейчас ехать сзади, потому как людей чинят куда быстрее, чем машины.
Капитан был совершенно прав.
А еще он сейчас думал о вещи, которую называют «неуставные отношения». Но это мало беспокоило и его самого, и Форджент.
Гравицикл сорвался с места – Энни игнорировала правила движения. А может, не знала, что они существуют.
- Слушай, кэп… А ты когда-нибудь пробовал на гравицикле при скорости шесть сотен?..
***
Гравицикл приземлился в парковочном доке дома Александрова где-то в десять вечера. Капитан медленно сполз с машины, и, пошатываясь, отошел к колонне в поисках точки опоры. Хорошо еще, что чокнутая киборгша шутила начет… Этого…
Форджент деловито поправила прическу.
- Идем уже, нытик, - смеясь, агентесса ухватила капитана за руку и потянула к лифту. – Не там так у тебя…
- Что-то ты сегодня уж больно напористая, - проворчал Александров. – Это к переломам?
- Это из-за их отсутствия. Я не смогла убить того гема, и это меня бесит.
- Прекрасно. Добрый вечер, Тольдес.
Охранник приветствовал капитана традиционным взмахом щупальца. Примерно через минуту после того как лифт скрылся, он активировал коммуникатор.
- Он жив. –Пауза. - Ясно. – Длинная пауза. - Приступаю, сэр.
Бинокуляры киборга грозно сверкнули в полумраке.
***
Капитан чувствовал себя выжатым лимоном. Хотя нет, выжатым лимонам намного лучше. Их не мучают столько времени. С другой стороны, оно того стоило. Перед этим… Действом… Форджент пообещала выгнать из его головы все мысли. Что ж, держать обещания она умеет.
Капитан вдумчиво таращился в окно, но голова его при этом была абсолютно избавлена от любых мыслей.
В комнату зашла Форджент с огромным подносом всякой снеди. Где и когда она успела все это достать осталось загадкой. На киборгине была старая клетчатая рубашка капитана – и больше ничего.
- Уже думаешь? – поинтересовалась Энни. – Значит мало я тебя…
- Не-не-не-не, - капитан отчаянно замахал руками. – Кстати, это же моя рубашка.
- Из какого это фильма? – Форджент иронично приподняла бровь.
- Да из каждого второго, - хмуро отозвался Александров. – Но план действий на завтра надо определить четко.
Раздался звонок.
- И кто это решил потрезвонить в такое время? – вздохнул капитан и со стоном вызвал консоль. – О! Это из Центра.
- Неужели?..
- Сейчас узнаем. Да, док?
- Капитан, на вашем месте я бы поторопился прибыть в Центр немедленно. Ваша дочь очнулась, но скоро сюда прибудет некий господин…
- Я вас понял, - быстро сказал капитан. – Мчу. Форджент, одевайся. Нам надо в обратно Центр. Очень быстро.
- Да что за пожар-то? – вопросила Энни, мгновенно натягивая свою ноофлексовую «вторую кожу». Где она лежала капитан заметить не успел, да и не очень стремился, ибо прыгал на одной ноге, облачаясь в брюки.
- Элька очнулась. И сейчас ее начнут вербовать. Я не имею права этого пропустить.
- О. До центра час лету.
- Я знаю, что ты можешь управиться быстрее. Намного.
Форджент усмехнулась.
- Погнали! – и выбила окно.
Если бы не усиленный позвоночник капитана, он бы этого не пережил. Агентесса перешла в боевой режим, изменяя структуру биомеханических мышц на субмолекулярном уровне. Это нанесло определенный удар по ее привлекательности, зато утроило ее и без того немалый физический потенциал. Наблюдать это превращение довольно забавно – создается впечатление, что по всему телу идут статические помехи, и вот уже можно наблюдать новые пропорции.
Форджент обхватила капитана за поясницу, и с таким грузом выскочила в окно. Тремя мощными прыжками с гравимобиля на гравимобиль она достигла уровня дока; мгновение – и они уже вливаются в поток машин на гравицикле, обогнавшем скорость звука раза в два.
***
- А, капитан! – доктор перехватил их на полпути к залу наблюдения. – Вставьте эти фильтры в нос и идемте в палату!
- У меня есть свои, ей фильтр не нужен. Господин уже прибыл?
- К счастью, еще нет. Они приземлились внизу, и скоро поднимутся.
- Доктор, - капитан горячо пожал врачу руку, - вы не представляете, как я вам благодарен!
- Быстрее, если хотите успеть переговорить!
***
Раньше капитан видел эту палату только в голографическом виде. Она оказалась намного белее, чем выглядела на проекции. И была очень ярко освещена. Чересчур яркий свет притупляет реакции гемотрофов – они, конечно, не боятся света, но он слепит их чувствительные глаза.
Габриэль все также лежала прикованной к койке; приборов вокруг стало значительно меньше.
Глаза девушки были открыты и устремлены на него. Ярко-красные слабо светящиеся глаза гемотрофа с вертикальным зрачком.
-Па? – слабым голосом спросила Габриэль.
Капитан колебался лишь секунду. Потом подошел к койке и, неловко изогнувшись, крепко обнял дочь.
- Эль! Как я рад!
- Пап, это правда? Что я?..
Капитан ласково поцеловал ее в лоб и убрал с ее лица непокорную серебристую прядь.
- Да, милая, - прошептал он. – И это еще не все неприятности.
Лицо капитана ожесточилось.
- А теперь слушай внимательно. Ты сейчас – объект в крупной игре. На тебя хотят наложить лапы, причем в буквальном смысле. Сейчас сюда прибудут люди из Агентства, и их задача – завербовать тебя. Только тебе решать, согласишься ты или нет. У тебя два варианта – или Агентство, или мирная жизнь. И то и то, боюсь, для тебя закончатся плачевно. Одно опасно, другое ведет к безумию.
- Безумию?
- Ты не будешь получать достаточно крови от государства, Эль. И либо ты сорвешься и убьешь кого-либо, и вынуждена будешь бежать, либо лишишься рассудка от недостатка пищи.
-Пап… Как же я?..
- Этот выбор целиком на тебе, дорогая… Я не могу ничего изменить, ни на что повлиять… Я могу лишь тебя подготовить. Как могу. Прости, что подвел тебя. Я облажался. А все это валится на тебя. Прости.
- Пап, не говори так, - прошептала Эль. – Ты не виноват, что я повела себя как дура… Я ведь чувствовала, что все идет не так…
Капитан крепко сжал ее руку.
- Я люблю тебя, доченька, - сказал он, - и я всегда буду на твоей стороне.
- Прекрасно, капитан, - бодрым голосом сказал шеф, появившийся в палате как призрак – изниоткуда. Капитан не слышал, чтоб дверь открывалась. – И речь прекрасная. Шеф посмотрел на Габриэль. А Габриэль посмотрела на шефа. Очень старый, помятый временем, Растрелли, тем не менее приковывал к себе внимание. Он умел говорить тихо и вкрадчиво, но так, что все поворачивались к нему и слушали каждое слово.
- Капитан сказал все очень верно и точно, дитя. Я пришел сюда лично по одной-единственной причине. Я не хочу, чтоб такая прекрасная девушка, с таким живым умом и такими способностями, пропала. В буквальном смысле пропала. В отношении гемотрофов наше законодательство еще жестче, чем было даже в суровые имперские времена. Они тут просто не способны выжить. А за пределами Федерации они становятся простыми убийцами, которые глушат кровь и упиваются смертью. Если ты хочешь такого – пожалуйста, выбор твой, дитя. Если же тебе хочется жить полной жизнью и не нести бремя проклятия, а стать уважаемым и высококлассным специалистом на службе Федерации (и тут я не кривлю душой), то ты сделаешь одного старика счастливым.
- Сколько времени у меня есть на… Размышления?
- Пять минут, - ровным тоном отозвался шеф. – Потом тебя или внесут в реестр гемотрофов, или в реестр Агентства. На выбор.
Вышел шеф через дверь.
- Я мог бы попытаться добывать для тебя кровь… Ну, задействую связи… - Капитан задумчиво покачал головой. – Можно же что-то изобрести.
На лице Габриэль появилось выражение усталой грусти. Она улыбнулась отцу.
- Все это время я искала себя, пап. Я не могла понять, есть ли я, или меня нет. И боялась, что меня не существует, а мир – это выдумка… Если я попытаюсь перебарывать это… Боюсь, я так и не найду себя.
Капитан вздохнул.
- Выбор твой. Я в тебя верю, Элька.
- Отличный выбор! – благодушно сказал шеф.
Откуда он взялся было решительно непонятно.
- Вы что, издеваетесь?! – в один голос воскликнули Александровы.
Шеф улыбнулся.
- Разве что самую малость.