[UsuallySoldier]

Часть первая. «Эхо отзвучавших лет».
Пункт - A.

Протоколы совещаний – штука скучная. Особенно если они касаются общественного благоустройства. Чтение тщательно задокументированных воплей и споров о том, каких размеров должны быть клумбы на пешеходных дорожках города, и какие цветы на них следует высаживать, отнюдь не является развлечением. А уж когда на подобную ерунду переводят весьма значительное количество времени – тем более. Впрочем, приложив немало терпения, мне всё-таки удалось ознакомиться с принятыми решениями и процессами их принятия до конца, не уснув над чертовой папкой. Поставить в бланках росписи, с чистой совестью убрать вместилище глупых бумажек в сейф с рабочей документацией, и можно вновь вернуться к черчению. До обеда ещё час, так что сотворить чертежи чего-нибудь полезного успею.

***

13:41

Негромко, привычно поскрипывает дверь, пропуская меня в помещение кафе, разносится в стороны звон колокольчика.
- Добро пожаловать в «Локанду Овидиус», господин Вейнкхейм, - говорит официант. Принимает у меня из рук плащ, осторожно водружает его на вешалку в гардеробе, закрывает дверь последнего, после чего выдаёт металлический номерок с выгравированным логотипом - тремя буквами «LaO» в лавровом венке.
- Ваш столик, четырнадцатый, свободен. Подать кофе, пока вы будете знакомиться с меню?
- Благодарю, Пабло, не сегодня. Погода не подходящая, - отвечаю я и ухожу в залы. Прохожу меж рядами коричнево-бежевых столов и стульев, неторопливо иду по деревянным плитам пола, постукивая тростью.
Стол под номером четырнадцать расположен за тремя общими залами, в помещении, разбитом на отдельные кабинетики, так, чтобы занявшим их посетителям не мешали взгляды посторонних.
Осторожно располагаюсь в кресле, ставлю трость в подставку, рядом с ней размещаю вымокший зонт.
- Точно не желаете кофе? – появившийся Пабло выкладывает на стол книжечку-меню.
- Точно. Лучше подай чай.
- Чёрный или зелёный?
- Красный, - резко говорю я, сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на настырного официанта. – И ещё одно меню… я кое-кого жду.
- Хорошо, - Пабло торопливо уходит. Весьма вовремя, надо сказать. Конечно, он не виноват в моём настроении – это всё дождь, и клятые перепады давления вкупе с вызываемой ими мелкой, но настырной мигренью, но моя злоба может быть вымещена на ком угодно.
Часы показывают сорок пять минут второго.
- Стареешь, - говорю сам себе, - раньше бы ты прошёл это расстояние за тридцать пять минут. С тростью. А теперь…
Появляется официант с чаем. Неторопливо называю ему полтора десятка строк из меню.
Теперь остаётся ждать – кто успеет раньше – работники кухни или гостья.

***

Она появилась в семь минут третьего, и приближение её сложно было не почувствовать – странная невидимая тёплая волна, расползавшаяся по залу, свидетельствовала о том, что ожидаемая персона где-то близко.
Смолкают споры за столиками, грустные, унылые, опечаленные лица озаряются улыбками, уходит злоба и ненависть из сердец человеческих. И лишь я один, посреди этого прилива жизни, чувствую себя как холодный камень в тёплых водах.
Прикрываю веки, откидываюсь в кресле.
Негромко щелкают по дереву каблучки, шелестит платье. Шуршание ткани о ткань – дама устраивается в кресле.
- Здравствуй, Эрне, - звучит тонкий, мелодичный голос.
- Здравствуй, дорогой мой друг, - усмешка скользит по губам, я открываю глаза.
Сегодня у леди явно что-то не то с настроением, или же госпожа Лёре чувствует себя старше. Лет тридцать на вид; молодое, казалось бы, лицо выдают чуть обозначившиеся морщины от носа к углам рта. Кресло гостьи развёрнуто ко мне боком, она смотрит на меня чуть снизу, положив голову на руку.

Скрытый текст - Спол:

Молчание затягивается, оно может длиться долго, очень долго.
Пабло вторгается в него, спешно расставляя на столе тарелочки и вазочки с едой. Последней на стол гордо является пузатая бутыль вина.
Официант торопливо уходит.
- «Владения черной розы», урожая 659-го года, - с полуулыбкой говорит Корнелия. – У нас есть повод?
- Я подумал, что ты захочешь немного выпить в честь очередной встречи, - тянусь к пачке с сигаретами во внутреннем кармане, но вспоминаю, что курение в «ЛаО» - только в специально отведённых местах.
- А как отнесётся руководство нашего славного Города к тому, что ведущий архитектор пьёт в обеденный перерыв посреди рабочей недели? – правая бровь госпожи Лёре чуть приподнимается, словно бы образуя вопросительный знак.
- Никак. Им плевать – даже если бы я нажирался как свинья, - резко отвечаю ей. – Они за решением проблемы мирового масштаба - ширины цветочных клумб на улицах - не видят людей.
Корнелия смеётся, смеётся как много лет назад. Словно ей опять двадцать.
- Ты не изменился, Эрне, - говорит она. – Ты остался тем же, кого я знала.
- И кого же ты знала? – вопрошаю я, отхлебывая кислый красный чай.
- Человека, борющегося за искусство. За правду. Героя войны…
- Психа. Алкоголика. Убийцу, - говорю я ледяным тоном.
По лицу женщины пробегает тень.
- Не смей, - Лёре хмурится, - не смей!
- Почему?
- Потому что! Я помню, как мы с тобой встретились после… - она на мгновение смолкает. – Ты сидел в баре, и у тебя лицо было такое же кислое как сейчас. Потому что тебя из армии выгнали...
- По восьмой статье, с почётом, как и всех поехавших крышей в ходе боевых действий.
- Ладно. Прости. Но лицо у тебя кислое. Опять из-за бюрократии на работе?
- Не совсем. Давление.
- Подожди-ка, - Корнелия встаёт с места, прохладная женская ладошка ложится на мой лоб, и надоедливые свёрла-буравчики в висках растворяются, уходят, исчезают. – Так лучше?
- Да. Но больше – ничего такого , - резко говорю я. – Иначе вынужден буду сожрать.
- Ерунда, - смеётся Лёре. – Мы с тобой знаем друг друга уже сколько? Пятьдесят лет? Полно возможностей было, и обещаний - не меньше.
- Пятьдесят три года, если считать точно, - отвечаю. – И ты, как и я, неизменна. Всё так же рвешься помогать людям.
Мы беседуем обо всём и ни о чем. Мы перебираем разнообразные темы, начиная от музыки, кинематографа, архитектуры, и заканчивая мелкими неурядицами на работе, но за этим разговором чувствуется, что не это сегодня основная цель моей знакомой. Пока неспешно идёт беседа, карандаш скользит по салфетке, создавая очередной маленький… может, и не шедевр, но сюрприз.
Неумолимые минуты утекают прочь, беседа близится к завершению.
- Да…собственно, хотела тебя попросить об одной услуге, - говорит леди.
- Слушаю.
- Ты не мог бы подержать у себя некоторое время одну вещь?
- Смотря какую, - хмыкаю я, - какую - нибудь книгу - врата, через которые лезут монстры – вряд ли.
- Нет, - она смеётся, а затем достаёт из сумочки и протягивает мне зажигалку, маленькую металлическую зажигалку, вытершуюся не то от частого использования, не то от времени.
Я с некоторым изумлением смотрю на полученный предмет, шарю по карманам и вытягиваю свою. Так и есть, армейский «лайтер», времён моей бурной молодости. Даже цвет схожий.
- Откуда это у тебя?
- Не могу сказать, - качает головой женщина. – Ну так что?
- Хорошо, - киваю. – Работа есть работа. Надеюсь, за ней не стоит что-нибудь мрачное или нехорошее. А это – тебе, - протягиваю даме салфетку. - Набросок на скорую руку.
- Ты не растерял таланта за сухими и казёнными чертежами, - улыбка скользит по губам собеседницы.

Скрытый текст - Спол:

Вместо прощания Корнелия на мгновение обвивает мою шею руками, целует в щёку.
- Это вместо задатка.
- Господин Слоан ничего не скажет по этому поводу?
- Не скажет, - Лёре смеется, - как и бывший муж. Как и дети. Как и Масть. Какое им всем дело?
Леди уходит, и вместе с ней уходит душевное тепло.
Вскорости из кафе под холодный дождь выхожу и я.