[ersh57]

Рассказ. Небольшой.

Скрытый текст - ЧП:

ЧП

Первое, что я услышал, когда очнулся, это звук капель. Бесконечное «кап… кап...». Каждая капля рождала лавину ощущений. Отвратительных ощущений. Кому понравится, если его разбудят размеренными ударами кузнечного молота? По голове? Каждая капля будила грозное «бу-у-ум!» в моём бедном черепе.
Всё, всё! Очнулся я, хватит. Но звуки продолжают бить по обнаженным нервам. Я пробую подняться. Чёрт! Больно! Левая рука не слушается совсем. И голова…
Пытаюсь открыть глаза. Безрезультатно. Веки прижало, как мешком с песком. И эта резь еще! Так, правую руку к лицу. Это что такое я нащупываю? Подушка что ли? А, это мое личико! Чем я его так, интересно? Пальцами раздвинуть веки. Ух, чуть не задохнулся от боли!
Посмотрим, куда меня занесло. Лаборатория какая-то, вроде. Ух, повеселился здесь кто-то! Разгром основательный. Откуда эти проклятые капли? Вот они. Из крана. Какая сволочь не закрыла полностью кран? Сумею добраться до раковины?
Осторожно… По стеночке… Все. Закрыл. Теперь опустимся и передохнём. Почти наслаждаюсь ватой тишины.
Что со мной произошло? Не помню. Ничегошеньки не помню. Я что, надрался что ли вчера? И рука еще. Про вспухшую физиономию вообще молчу. Ни фига не помню. Ой, бедная моя голова…
Прислоняюсь затылком к какой-то холодной трубе. Легчает. Еще бы холодный компресс на лицо и аспирину. Размечтался, так его… Хотя, что-то эдакое было в кармане. Точно было! Где же оно у меня? У-у-у, в левом заднем.
С трудом выковыриваю из тесного кармана тюбик. Вот и таблеточки. Теперь только полстакана воды.
Опять раздвигаю веки пальцами. Во-о-он стакан-то. Далеконько, однако. Ничего, достану. Встанем на, как сказать-то, не четвереньки же?! На три точки, в общем. Под коленками хрустят остатки стекляшек. Так, нащупал. Ползем обратно. Кран открыл, стакан под струю. Теперь закры…, черт, черт, черт! Резьбу сорвал! М-да! Ну и фиг с этим краном.
Аспирин зашипел. Ускоряю процесс пальцем. А струя-то из крана тише! К чему бы это? Жадно глотаю лекарство.
Теперь ждем результата. Чем же меня садануло так? А, все равно мозги еще не варят. Мне показалось, или опухоль на лице спадает потихоньку? Ну-ка, ну-ка, попробуем. Есть щелочка! Уф. Вижу хоть что-то. Неудобно рукой глаза-то…
Медленно обвожу взглядом комнату. Приборов-то, приборов! Что-то знакомое вроде. Ну, приходи же ты в себя! Точно! Знакомая комнатка. И плакатик на стене моей рукой…
Голова проясняется потихоньку. Пора заняться собой. Что там с левой рукой? Ух! Как гвоздем прошило! Неужели перелом? О, нет. Угол вон неестественный. Вывихнул. Интересно, а вправить смогу? Сейчас, сейчас, родимая, мы тебя… Ы!
Уф! Пот прошиб. Ну и…
Вправил вроде. Все, я – герой. Это же надо – свой собственный вывих! Еще бы мозги себе с такой же легкостью научиться на место вставлять. Больно, конечно, но руки теперь обе работают.
Стоп. А откуда я знаю, как вправлять вывих? Интересно! У меня не было ни одного вывиха. И у друзей со знакомыми тоже. Вопрос! Ладно, разберусь потом. Когда выберусь из передряги.
Я кое-как поднялся на подгибающиеся ноги. Оперся на раковину. Вода из крана течь перестала. Последняя капля застыла в томительном ожидании и… Кап!
Поднимаю глаза. Зеркало. Должно быть зеркало! Только чья это вспухшая физиономия в нем? Не лицо – целая лилово-красная подушка! Крепенько меня, или я об этом уже думал?
Взгляд скользит по стене. Монитор с набором клавиш. Мигает красным светом сигнал разгерме… Точно! Разгерметизация! В памяти вспыхнуло всё и сразу!
К ребятам быстрей! Что же я балда эдакая валандаюсь…
Вся схема станции мигает красным. Только здесь, в лаборатории, зелень.
Достать из шкафа скафандр. Как трудно втискиваться! Все тело болит – не дотронуться. Досталось мне. Готов. Шлем застегнул. Стравить избыток давления. Теперь клапаны лаборатории…
Открываю дверь.

Спустя час подбиваю в спасательном отсеке неутешительный итог. В живых осталось четверо. Было – двенадцать. Из них – только я способен на что-то. Остальные всё ещё без сознания.
Похоже, что мы попали под удар небольшого скопления метеоритов. Они прошили рубку, камбуз, кают-компанию и спальный. Не досталось лишь лаборатории и спасотсеку. Хотя не досталось – относительно. Погром везде страшный. Удивительно, что живые остались вообще! Скорость-то у метеоритов – ого-го! Хлеще, чем тяжелыми снарядами обработали орбитальную станцию. Хорошо хоть энергоустановка и гравитация остались в норме.
Самое плохое, что обе станции дальней связи разнесло вдребезги. Рем-комплект и того хуже. Его теперь сносит к Венере. Вместе с транспортником. Ситуация – дальше некуда.
Смотрю на троих счастливчиков. Только, вот, много ли в этом счастья, остаться в живых? М-да, что такое не везет и как с ним бороться.
Что ж осмотрим пострадавших. Сначала Кэнни. Это пилот наш. Кэннетт Либерти. И талантливый геофизик по совместительству. Он из Канзас-сити. Горд этим неимоверно. Смешливый мужик до невозможности! Стоит ему только пальчик показать, а он уже заливается хохотом. Что там кибер-медик показывает. Ага!
Можно сказать, что Кэнни родился в пеленках. Три сломанных ребра. Перелом ключицы. У, а вот это серьезно. Рановато я тебя, Кэнни, счастливчиком то. Обширный ушиб головного мозга. С этим только на Земле справятся. Здесь это – никак.
Теперь к подружкам перейдем. У Киоко – серьезное повреждение легких. Кровотечение. Черт!
С Машкой – еще хуже. Тут поврежден череп. Остается только молиться, чтобы мозг не оказался серьезно зацеплен.
Ох, ребята! И куда я с вами? Хотя…
Если вас поместить в анабиозные ванны, то вероятность вашей доставки на Землю вырастает в… Где там комп? Так, ага, в тридцать семь раз. Это серьезно.
Пойду, проверю мед-отсек.

Проваландался три часа, но уложил таки ребятишек в анабиоз. Эти хреновины автономны. В них только кислород подавать надо. И все.
Смотрю на их лица. Какое оно у Киоко спокойное. Как спит. Да, естественно, спит. Как-никак, анабиоз – сон. Специфичный, но сон.
Спи, девочка, спи! Глядишь, обнимешь еще свою дочку в родном Саппоро.
Кэнни. Ну, этот улыбается. Чего еще ждать от нашего весельчака?
На Машу смотреть не хочу. Уже насмотрелся. Этот страшный вдавленный нос…
Спите, ребята. Я всё сделаю, чтобы вы выжили.
А мне пора заняться самыми печальными делами. Опять этот скафандр натягивать! Рука еще. Все болит. Видно, не только вывих был. Еще чего-то я в ней сковырнул. А, ладно! Хорошо, что опухоль на лице уже не такая крутая. Кибер-медик мне какой-то дрянью всю кожу на нем исколол. Зазудело теперь. А трогать нельзя.
Вылез в кают-компанию. Пора приступать к дыркам. Обязательно их заделать надо. А потом приступать к ремонту дальней связи. Только сначала выполнить надо самую печальную процедуру. Погибших затащить в холодильник.

Тридцать часов прошло. Полностью забитых работой. Только сну я согласился выделить шесть часиков. Результат получился неутешительный.
Транспортник, что плывет в атмосферу Венеры, унес почти весь кислород. Если считать четверых выживших, то хватит остатков на семнадцать суток.
Проклятые метеориты!
Кэнни с Киоко и Машей занимались как раз разгрузкой, когда случилось все. Это их и спасло от немедленной смерти. Они в скафандрах были. Так прописано в уставе. Все работы в шлюзовой производить в легких скафандрах.
Из остальных – только командир наш, Иван Платонович, сумел добраться до скафандра. Но ему это помогло мало. Захлебнулся кровью. Маленький кусочек несостоявшейся планеты прошил его легкие навылет.
Остальные умерли мгновенно. Все семеро остались рядком за стойкой в кают-компании. Платоныч был в рубке, на вахте, а я опоздал. Небесный осколок прошел через их головы. Случай!
Плохо, что кислорода не хватит до следующего транспорта. Про смену я и не говорю. Она только через год предстоит. Долгих триста сорок семь дней. Транспорт же должен через месяц прибыть. Но до тех пор никто не выживет.
Со связью – лучше. Если повезет еще найти одну ма-а-аленькую такую платку, то уже завтра можно будет попытаться достичь связи. Хотя и без платки связь возможна. Только бы антенну сориентировать. Именно платки управления антенной и не хватает. Если только со спас-бота снять. А что? Мысль!
Хотя, спасти нас эта связь – не спасет. Лететь к нам – три долгих месяца. Не поможет нам эта связь.
Думай, думай, голова! Шапку новую куплю! Так любил говаривать мой сосед. Хороший мужик был. Жаль, погиб при исполнении. Когда его хоронили, то и гроб вскрывать не разрешили. Такие вот дела.
И чего меня на печальные все мысли тянет? Должно же быть какое-то решение. Обязательно! Думай, Паша. Думай, если хочешь дочку с женой обнять! Думай!

- Венера семь вызывает Землю. Венера семь вызывает Землю, - твержу эту фразу седьмой час подряд.
В ответ – тишина. Близость Венеры сказывается. И положение относительно Солнца. Если судить по графику связи, то оптимум в 42 процента вероятности наступит через час сорок минут. Сейчас – только 18 процентов.
Пойду пообедаю и гляну на спящих.

- Слышу вас, Венера семь. Здесь ЦУП четыре. Почему не выходили на связь по графику? – несется из динамика. Наконец.
- Земля, Земля, здесь Венера семь. У нас ЧП. Метеоритная атака. Восемь человек погибло, - отчитываюсь перед ЦУПом.
Рассказываю о ситуации. Потом высылаю весь заряд данных со спутников Венеры. Мы их восемь контролируем. Хотя, какое «мы»? Да еще с двух плавающих в атмосфере станций данные скидываю.
На запрос о моих возможных действиях ЦУП молчит. Всё. Связь оборвалась.

С момента аварии прошел сто сорок один час. Я готовлю спас-бот. Через три месяца его примут около Земли. Жаль, что вышло все так нелепо. Метеориты эти. Жаль.
Кислорода осталось только на троих в анабиозных ваннах. На четверых не хватало с самого начала. Кого-то надо оставлять.
А самое главное – спас-бот надо запустить. Из анабиоза этого сделать нельзя.
Леночка. Любимая. Прости меня, что причиняю боль. Я не могу иначе. Я же – русский. Не могу за чужой счет. Не так воспитали нас. Прости. Поцелуй за меня дочурку. Пусть растет и гордится папой. Я сделал все, что мог.

На берегу Волги, у монумента Героям космоса стоят двое. Молодая женщина и маленькая девочка.
- Он всегда будет с нами, мамочка. Правда?
- Да, доченька, да.
Только в покрасневших глазах стынут слезы. Нельзя при дочке. Павлу бы не понравилось.