[Gasparo]

Сделав пару шагов к стене и обратно, тифлинг задумчиво добавил:

– Сначала присмотримся к этому трактиру. Входы, выходы, непрочные стены… Сами знаете, нехорошо получится, если ходячая бочка убежит со своим вином.

- Да, - глубокомысленно заметил Коган. – Входы и выходы сквозь непрочные стены – последнее дело. Брали мы как-то купца. Конечно, свистать всех наверх, и тут, - что вы думаете? - эти шлимазлы дают залп из катапульт. И как метко! Ухнуло в борт, что корабль ходуном заходил, - да нам, понятно, не до того было. Но потом смотрим, - а дыры то и нет! Борт как новенький, и почему-то обоями в цветочек поклеен.
Ну, в непонятнках в мы. Лоцман же в гальюн побежал, - и нет его. Только слышим, где-то орёт, «сос», значит. Кацман пошёл его искать. И тоже орёт. Где орёт? За бортом орёт! Медленно так в космос улетает. И как, спрашивается, этот поц выпал, если на палубу не поднимался?
Выловили мы Кацмана и пошли, стал быть, все. Лоцмана искать. Азохен вэй! Не узнаём своего трюма! В борт-то нам автогном влетел. Ремголем гномий. А он же что увидит, то и починит. И быстрее, чем поймёт, что видит. Полную перепланировку внутренних помещений нам устроил: иллюминаторы смотрят из каюты в каюту, а все двери за борт ведут. Так Кацман, значит, и вывалился.
К Лоцману в гальюн мы только за сутки прорубились. И ещё столько же пёрли к камбузу за хавкой, и потом сутки с хавкой на палубу. Мы ломаем переборки, он чинит! Мы ломаем, он чинит! И ведь не так чинит, как было, пока не поломано, а всё как-то драным наверх делает, азохен-вэй! И не добраться, главное, до него никак, только слышим, как стучит и сверлит. Плюнули, пошли скорей в порт, пока кормило цело.
Автогнома из трюма нам только в доке достали, после полной разборки корабля. А собрать-то уж потом не смогли. Сколько не пытались, швейная машинка получалась с колесом для гигантского хомяка. Хороши бы мы были в диком космосе на швейной машинке.
Так и пришлось нам другой корабль угонять.
Такие дела.