У зала была два входа. Одним воспользовались Аэдан с “бестолочами” и Хамой. Из другого, чеканя шаг, вышла группа истцов. В разномастных доспехах, броской одежде, молчаливые, но прямо-таки сочащиеся непокорством и едва сдерживаемой агрессией. Гильдия Проводников. Предводительствовала высокая женщина, которую Ханнок помнил по сцене в штаб-квартире. Всех, естественно, заставили сдать оружие при входе, но проводница привычно держала руку у пустующих ножен. Стороны разделяла низкая стенка, но зверолюд все равно чувствовал себя неуютно.
После надлежащих поклонов и клятв честности, заверений чтить волю местного владыки и Великого князя, старик встал с колен. Зашелестев шелковыми рукавами, поднял руки и сказал, ласково так:
- Вы стоите пред ликами князя, а также предков наших - Кау и Нгаре. Вы пришли по делу об убийстве. Аэдан Норхад, человек Терканы, из клана Кан-Каддах, убил Шарру Иниэша, человека из Кауарака, гильдейца, в открытом бою, при свидетелях. Свидетелями со стороны защитника выступают: Хамарве Ишме-Даган, княжий человек…
- Гильдия проводников признает случившееся самообороной и не питает к Аэдану Норхаду вражды, - нетерпеливо хрустнув пальцами выкрикнула предводительница истцов. Ее подчиненные заволновались, зашумели, у кого были морды вместо лиц – оскалились. Княжья стража половчее перехватила древки копий, огнестрельщик начал сматывать с руки тлеющий фитиль. Женщина одним взмахом руки заставила их всех замолчать.
- Хо. Что ж, это вышло быстрее чем я думал, – пробормотал в наступившей тишине старый сановник и сунул руки в рукава. Ему, похоже и в голову не пришлось оскорбляться и требовать соблюдения протокола – вероятно, Гильдия откалывала еще и не такое.
- Я приношу свою благодарность вам за волю к справедливости, - учтиво склонил голову Аэдан.
- Не льсти себе, нетопырь, - женщина жестко усмехнулась. – Шарру был горячим парнем, чересчур горячим. Я велела ему оставить месть на потом, он не подчинился. Несубординация.
Глава отделения повернулась к подчиненным и крикнула:
- Слышали, вы! Несубординация! Я не потерплю, чтобы вы на службе отвлекались на личные вендетты и провокации этих мерзавцев из нетопырей. Наша работа важнее обид отдельных родов. Терканнеш важнее любого отдельно взятого клана. Кто все еще хочет, чтобы его имя попало в родовые саги - может сдать лицензию прямо сейчас!
Гильдейцы мрачно закивали, отводя глаза. Ни один не вышел из рядов. Женщина единым прыжком перескочила барьер и уткнула в грудь Аэдану палец с грязным, обгрызанным ногтем.
- Но вот что еще, Кан-Каддах. Шарру был мне другом и хорошим человеком. Сейчас ты в своем праве, но никто из тех, кому я могу приказывать, не поведет тебя через пустоши. И кого я смогу убедить - тоже.
- И что мне делать? - мрачно отозвался терканай.
- А вот на это мне наплевать, - Проводница, подтвердив буквальность слов, сплюнула ему между сапог и ушла. Соратники также покинули зал, поскрипывая доспехами и кидая через плечо злые взгляды.
- Ну, раз стороны договорились полюбовно, полагаю всем все стало ясно, - старик щербато улыбнулся и вновь поднял руки. В зале воцарилось молчание.
- Кхм. Полагаю, все стало ясно! - повторил советник. Ханнок поежился, такое ощущение что из бочки с патокой сам собой всплыл бронзовый меч. Князь вздрогнул, поправил шапку и тихо прошелестел:
- Моей волей - это дело закрыто.
- Отлично! – мед снова затопил лезвие, - Господин Норхад, пройдите к писцам за грамотой!
Когда Аэдан забирал резолюцию с княжьей печатью, Ханнок услышал, как тот шепнул писцу:
- От кого мне стоит опасаться личной мести?
- Ни от кого, Кан-Каддах, - неприязненно сказал служащий, - Последний он в своем роду. Вы же вырубили весь его клан в День Киновари.
- Что ж, это упрощает дело, - отозвался Аэдан таким тоном, что Ханноку стало ясно – ни к лешему оно ничего не упрощает.
- А я думал что Аэдан зверолюда убил, а они его все человеком зовут… - раздался рядом тсаанский шепот.
“Заткнись! Заткнись! Заткнись пока из-за тебя нас всех прямо здесь не разделали…”
К счастью, Шаи уловил намек величиной с химерьий оскал и сменил тему. А может, у него просто по жизни мозги спеклись от законтурной жизни и постоянно переключались.
- Все так быстро закончилось, и чего они с этим безрогим боялись?
- Похоже, у них здесь пользуются каким-то упрощенным, военным правом. Вот если бы ты с общинниками перецапался, с тебя бы три шкуры спустили… - ответил более опытный Ханнок, спешивший закрепить опасно шатающееся внимание нобиля на сравнительно безобидной теме.
- Эй, куда вы все? У нас сегодня второй иск разбирается! – вернул их в настоящее голос старика. Теперь патоку развела насмешка и толика… сочуствия? Последнее пугало.
Вторая дверь вновь открылась, впуская татуированного химера-мясника с помощницей, женщину, у которой в люльке на спине сонно, недовольно пищал зверолюденок и в этот раз полностью одетую танцовщицу с гильдейского подворья. И, напоследок, предводителя – Ирши-торговца-керамикой с рынка.
- Община Кин-Тарага вызывает на суд Шайе Токкана за оскорбления, попытку сглаза и множественные нарушения общественного порядка! – пропел советник.
- Эй, они переврали мое имя! – возмутился Шаи Ток Каан.
- Ох, во имя сонных предков… - прикрыл глаза ладонью Ханнок. И не заметил как успел привыкнуть к этому южному жесту.