Легенда об Амроте
Пиршественная зала не вместила всех победителей, мажордом распорядился отдыхать посменно. Остальные ждали своей очереди в прокопченных полуземлянках чёрного люда. Снаружи, как обычно бывает после больших кровопролитий, накрапывал дождь. Тем приятнее было сидеть в тепле у вытянутого открытого очага. Между полулежащими воинами сновали волкодавы мажордома и выхватывали жирные куски из рук у зазевавшихся едоков. На свету блестели острия копий, сложенных пирамидой у стены. Среди привычных украшений из кабаньих и оленьих голов кто-то прибил ржавым гвоздём человеческую кисть. Последний символ присутствия прежних владельцев поместья.
Из угла разносилась медленная мелодия. Худой и длинный паренёк, седой как лунь, перебирал обескровленными сухими пальцами струны лиры. Седой – потому что остался последним из дворни, остальных убили утром у него на глазах. Мартелл приказал оставить мальчишке жизнь, пока тот продолжал играть, не прерываясь. Руки менестреля дрожали, мелодия часто фальшивила, он всхлипывал, закусывая тонкую губу.
Сеньоры дремали за заставленным блюдами длинным столом. Мажордом Иеремия Мартелл – тучный, одутловатый мужчина лет сорока – часто пробуждался и вскакивал с места:
- Пейте! Жрите от пуза! Здесь всё ваше!
Жрущая масса отвечала довольным утробным рёвом.
Между победителями ходил долговязый мужчина в чёрной маске, приталенной кожаной куртке, узких штанах и сапогах. Советник Амрот выискивал врагов своего господина. Никто, кроме Иеремии, не знал, что находится под маской. Люди баяли будто лицо советника усеивают язвы ленивой болезни и держались от него подальше.
Амрот коснулся плеча воина в зеленоватом плаще.
- Как твоё имя?
Мужчина поднял голову. У незнакомца было бледное лицо.
- Фарнак.
Соседи Фарнака расползались по сторонам. Представления «Амрот нашёл шпиона» повторялись с регулярной периодичностью с тех пор, как армия приблизилась к Мшистому лесу.
- Откуда ты родом, Фарнак?
- Издалека, с севера.
- Я не помню тебя в прошлой битве.
- Я был в обозе.
Амрот чуть шелохнулся, положив руку на рукоять меча. Противно скрипнула кожаная куртка.
- В армии нашего господина десять тысяч пешцев. Я помню их всех до единого: имена, прозвища, отцов. Но, увы, не тебя. Знаешь, что тебя выдало, Фарнак? Ты пропустил обращение.
Фарнак вскочил на ноги. На бледном лице появился румянец.
- Простите мои манеры, милорд! – Он склонил голову. – Я не силён в этикете.
- Не думаю, что эльфы специально заслали тебя в лагерь, они бы подготовились получше. Скорее всего, ты доброхот. Я уже вылавливал подобных блох прежде. Предположу – ты сын какого-нибудь горожанина, начитавшийся книг и внезапно воспылавший любовью к их героям. Бледное лицо и чистые, не знавшие труда руки, выдают тебя с головой. Наверное, ты решил немножко побыть героем. Прокрасться в лагерь и убить, как ты считаешь, тирана. Ты не подумал, что было бы дальше? Ты думаешь, что Маблунг бы принял человека, к себе?
Мажордом расхохотался:
- Ещё одна эльфийская блоха!
- Милорд, предупреждаю! – прорычал воин.
- В зале не меньше пяти сотен воинов. А теперь скажи, о чём ты меня предупреждаешь?
Фарнак отбросил плащ, вытянул меч – тонкий клинок с зелёными каменьями на рукояти. Полотно украшали узоры, переливающиеся на свету. Создатель оружия явно вдохновлялся работами катаров и делал по заказу богатого человека: слишком много ненужной на войне роскоши. Воин очертил в воздухе кривую линию перед самым носом обвинителя. Советник отступил, достал оружие – самую обычную спату двусторонней заточки с заострённым концом.
Мажордом ухмылялся. Его сосед, коренастый мужчина в желтой заляпанной жирными пятнами мантии выкрикнул:
- А что? Пусть уходит, если победит. Это справедливо. Божий суд!
Иеремия засмеялся:
- Каин дело говорит. Развлечёмся! Если ты победишь, то сможешь невозбранно уйти к своим эльфам. Слово мажордома.
Фарнак кивнул, отсалютовал противнику:
- Как тебя зовут? Я хочу знать имя того, с кем сойдусь в смертельном бою.
- А я не хочу, чтобы мёртвые знали моё имя, - буркнул обвинитель. В левой руке появился короткий кинжал с крестовидной гардой.
Фарнак атаковал первым. Мечи стукнулись друг о друга, брызнув искрами. Фарнак покачнулся, лицо болезненно исказилось. С уст сорвался короткий стон.
Амрот коротко пырнул кинжалом. Узкое лезвие едва не вонзилось в бок соперника. Фарнак попятился, лицо его пылало, грудь высоко вздымалась. Меч ходил ходуном в дрожащих руках.
- Сейчас ты умрёшь, – предупредил Амрот. Голос советника оставался ровным и бесстрастным. – Если признаешься – всё произойдёт быстро.
Фарнак сглотнул.
- Я пришел, чтобы убить тирана, - просипел он. – Это мой долг, человека и гражданина.
Амрот кивнул.
- Я так и знал, что ты из какого-нибудь вшивого городишки. Ничего, когда мажордом покончит с эльфийской угрозой, то займется и городами.
Амрот поменял стойку. На этот раз меч оказался в горизонтальном положении. Советник нанес сильный боковой удар. Лезвие ударило по рукояти меча Фарнака. Сталь рассекла костяшки пальцев.
- Господи! – вырвалось у раненого. Фарнак выронил оружие. Четыре из пяти пальцев оказались отрублены.
Амрот отбросил меч, свободной рукой схватил соперника за голову, левой вогнал кинжал под челюсть. Фарнак вскинулся и тут же обмяк, сполз на пол. Тело несколько мгновений извивалось на полу.
- Браво! – воскликнул Иеремия. – Никогда не видел такого приёма. Где ты его выучил?
Амрот поднял правую руку с растопыренными пальцами. Указательного не хватало.
Каин подошел к телу шпиона, пнул ногой.
- Одного не понимаю, - заметил он. – Как можно предать собственную расу? На что он наделся? Что его примут? Подрежут уши, выдадут эльфийку, домик на дереве и он бы зажил счастливо? У нас говорят - где родился, там и пригодился. К сожалению, эти начитанные дурни не умеют слушать, живут в своих фантазиях.
Амрот молчал, не шелохнувшись. Из-за маски не было видно выражение лица.
- Ну, хватит с ним! – чересчур поспешно проговорил мажордом. – Уберите тело! Амрот, Каин, у нас ещё есть что обсудить. Продолжим!
Музыка оборвалась. Седой музыкант потерял сознание и сполз на землю. Один из воинов с обнажённым мечом шагнул навстречу, но Амрот окрикнул:
- Оставь мальчишку! Оттащите его ко мне в шатер!
- Зачем он вам нужен, господин?
- У меня слишком долго не было женщин, - буркнул Амрот.
Воины залились смехом.
Амрот не любил ночевки в домах: слишком жарко, душно и клопы в постели. Советник жил в шатре. От холода он не страдал, чего не скажешь о прислуге, которая с большой неохотой шла в услужение и быстро сбегала.
- Не трясись так, - хмыкнул Амрот, глядя на сжавшегося в углу менестреля. – Я просто ничего умнее не смог придумать. Побудь в шатре до утра и проваливай!
- Спасибо, господин! – кланялся парень.
Уже было за полночь, но советник так и не сомкнул глаз. Он ходил рядом со столом, впустую жёг свечи, разглядывая карту. От ногтя на пергаменте под надписью Мшистый лес осталась отметка.
Менестрель шевельнулся в углу.
- Почему вы не спите, господин?
Амрот обернулся, из-за маски нельзя было понять выражение лица. Менестрель напрягся, ожидая наказания за дерзость.
- Ты же менестрель, хочешь, я расскажу тебя байку? Знаешь, что такое Мшистый лес? Конечно, знаешь. Твой прежний хозяин не понаслышке знал, что таится в глубине.
- Эльфы, господин! В нём живут эльфы.
- Правильно, они самые. Эльфы или, как их называют южане, катары - «чистые». Они ведь моются, в отличие от тебя. Видел хоть одного эльфа? Нет. Да, они скрытные, людское внимание им не нужно. Эльфы мастера подковёрной борьбы, любят загребать жар чужими руками. Как, например, твоего бывшего хозяина.
Поместье не случайно было взято на щит, а его жители перебиты. Лорд здешних земель заключил союз с катарами и снабжал их зерном. Когда мажордом приказал разорвать порочные связи и присоединится к походу, тот отказался. Мартелл решил наказать строптивца в качестве урока сомневающимся вассалам. С катарами не может быть никаких отношений.
- Сами эльфы называли лес замшелым, так как в нём ничего не менялось. Один и тот же вечный король, который правил так долго, что уже никто не мог вспомнить прежнего, те же лица… Менестрели поют о мудрости эльфов, библиотеках, песнях, обычаях. Менестрели не понимают, как бывает тошно от всего этого. От того, что в библиотеке всего пара сотен томов, которые были прочтены от корки до корки уже к двадцатилетию. Как ненавидишь одни и те же песни, слушая их в тысячный раз! И быть вечным… ловцом, загонщиком, портным – ужасно! Ты же знаешь, что обычная смерть не властна над эльфом? Скука! Но однажды вечный король лёг спать и не проснулся. Никто не знал, как жить дальше, ведь катары привыкли, что за них всё решили задолго до их рождения. И тут объявился Маблунг. Я вижу, ты узнаёшь это имя, твой хозяин действовал по его поручению. Столетиями Маблунг занимал должность капитана гвардейцев и стоял за спиной вечного короля. Капитан объявил притязания на престол и провозгласил необходимость реформ.
Амрот перевёл дух, нашарил меха, сделал солидный глоток вина и кинул остатки менестрелю. «Само наше существование в опасности! Со всех сторон к границам подбираются орды дикарей! – вспомнились слова капитана. – Мир давно изменился. Крестьяне рубят лес, лорды убивают нашу дичь, торговцы берут втридорога за привозное зерно. Либо мы сейчас найдем силы выступить, либо… мужчин перебьют, женщины станут подстилками для холопья!»
«- Гвардия поддержала Маблунга. В человеческих государствах этого бы хватило, но не в Мшистом лесу. Нужно было право, родственность с прежней династией. У короля была единственная родственница – троюродная племянница Индис. К несчастью, она уже была обручена с королевским ловчим. К несчастью, для последнего.
Маблунг запретил торговать с человеческими купцами до тех пор, пока не будут установлены справедливые цены. Ловчий оказался в безвыходном положении, ведь он ещё не собрал достойный невесты выкуп. У тамошних эльфов считалось, что чем больше выкуп за даму, тем она считается достойней. Ловчий мечтал сделать Индис первой женой королевства, даже если к этому у неё самой не лежала душа. Жених подрабатывал поиском редких трав для людских купцов. Не смог отказать и в этот раз, даже несмотря на запрет держателя престола. Ему заказали мандрагору. Ловчий отправился на край леса, где у него была на примете заветная полянка. Но в пути на эльфа напала стая волков. Обычно хищники избегают катаров, но эти были будто натравлены на него и не отстали, даже когда бедолага забрался на дерево. Волки ходили внизу и рычали. Ловчий прождал целый день, пока не понял, что скорее дерево высохнет от старости и обвалится, прежде чем они уйдут. С одним ножом эльф принял бой. Волки пали, но и ловчий оказался ранен. Измученный, с окровавленным лицом и рваными ранами ловчий приполз в стойбище и был поражен прохладной встречей. Эльфы отшатывались от него как от прокажённого.
- Боги покарали тебя за жадность, - вымолвил Маблунг.
Со временем раны ловчего зажили, но лицо оказалось навсегда обезображенным. В окружении вечно прекрасных соотечественников несчастный сильнее осознавать своё уродство. Ловчий замкнулся и перестал общаться даже с наречённой невестой. Индис часами стояла перед запертой дверью и умоляла впустить её. Он оставался неумолимым.
Тем временем Маблунг готовил соотечественников к переменам. Эльфы собирались на войну.
- Нам нужно больше упражняться в оружии, - повторял Маблунг. – Когда мы вновь станем сильны, то сможем не только защищать границы, но и вернуть честную торговлю древности.
Все мужчины обязаны были ходить на тренировки, а женщины совершенствоваться в стрельбе, чтобы защищать леса в отсутствие мужей. Лучшие в искусстве получали назначения в гвардию. Ловчий усердно тренировался во владении мечом. Он хотел, чтобы соотечественники запомнили его великим воином, а не единственным среди них уродом.
Маблунг лично проводил приём в гвардию. Обычно проверочный поединок заканчивался после обмена несколькими ударами. Капитан на глаз определял крепость руки кандидата и плавность движений. Но с ловчим вышло иначе.
- Говорят, что ты приносишь беду, - заметил Маблунг. – Было бы ошибкой брать тебя в гвардию. Но я сделаю исключение… если ты окажешься лучше всех.
Воины схлестнулись. Маблунг был очень опытным сильным воином. Сотни лет капитан упражнялся с мечом и копьем. Руки его стали крепки, глаза внимательны, ноги выносливы.
Ловчий сделал несколько быстрых ударов, от которых Маблунг предпочёл уклониться. Кандидат выпростал меч вперёд, и снова лезвие впустую пронзило воздух. Он выругался. Злость брала верх над воином.
- Хватит уклоняться! – прорычал ловчий. Ещё несколько быстрых движений. Маблунг снова отступил. Ещё ни разу их клинки не соприкоснулись.
Как бы ловчий не злился, он не мог не заметить предельное спокойствие соперника. Маблунг экономил силы, ровно дышал в то время, как кандидат начал задыхаться.
- Трус! – выкрикнул ловчий. Лезвие клинка начало стремительное движение в сторону Маблунга, но на этот раз он не стал уклоняться. Капитан сделал рубящий боковой удар, чуть ниже крестовины, прямо по пальцам. Ловчий успел изменить положение меча, но лезвие всё равно отсекло указательный палец правой руки. От боли бедолага обронил клинок. Ловчий прижимал изуродованную руку к груди.
Толпа роптала. Никогда не было такого, чтобы кого-нибудь калечили на тренировке.
- Должно быть, боги и в правду оставили тебя, - бросил Маблунг. – Горе тебе!
Ловчий впал в отчаяние: он был уродлив, из-за ранения больше не мог держать лук и потерял работу. Не умея ничего делать, кроме охоты и фехтования, калека никогда бы не насобирал приданное. Но хуже всего были презрительные лица соотечественников. И даже Индис… Она, конечно, из долга сохраняла обязательства, но отношения стали прохладными. Индис не могла простить наречённому самолюбование и упоение болью.
Однажды эльф собрал пожитки, объявил о разрыве помолвки и покинул стойбище. Путь его лежал в людские земли. В маске, чтобы скрыть происхождение, калека прошел немало миль, прежде чем нашел службу по нраву. В пути он тренировался с мечом и не стеснялся брать уроки у встречных витязей. В сердце всё сильнее разгоралась обида на жестоких соотечественников. От проезжего менестреля эльф узнал, что Маблунг взял в жёны Индис. Над ним доминировала идея отомстить. Эльф нашёл молодого честолюбивого лорда, поступил на службу, направлял. За двадцать лет молодой лорд превратился в грозного владыку».
- Господин, как звали этого эльфа? – спросил менестрель.
- Я забыл, - ответил советник.
- Господин, мне некуда пойти, разрешите служить вам.
- Как твоё имя?
- Жак.
- Моего оруженосца убило при штурме. Ты заменишь его. Оруженосец должен носить шлем, арбалет и помогать на привале. В бою срезать кошели с поясов. Согласен? Жак, я принимаю тебя на службу. Вот тебе первый приказ – спи!
Амрот дождался, пока Жак уснет, и снова вернулся к карте.
- Скоро, - прошептал советник. – Совсем скоро.
Утром на зеленые поля приграничья выпала кровавая роса. Лёгкая конница Маблунга рассыпалась под ударами рыцарей Иеремии Мартелла. Мажордом оправдал прозвище – конная атака клином, будто молотом снесла эльфийские порядки. Маблунг – тысячелетний воин – потерпел первое в жизни поражение. Остатки разбитой конницы отхлынули под защиту Мшистого леса.
После того, как оруженосцы первыми, ещё в бою осмотрели самых богатых покойников, на поле выплеснулась волна охочих, наползших как раки на падаль. Поле шевелилось от массы копошащихся мародеров. Первая волна срывала серьги, цепи, кольца... Вторая – тащила битый доспех, шлемы. Третья – кромсала тела на снадобья, лишние стаскивались крючьями в ямы.
Амрот с пригорка наблюдал за действом. Рыжий конь советника нетерпеливо перебирал мохнатыми ногами.
- Скоро, - пробормотал витязь и осекся, увидев приближающего сэра Каина.
- Милорд, - пробормотал рыцарь. Лицо раскраснелось от майского жара. Свободной от поводьев рукой Каин утирал струящийся пот. – Чертовски жарко! Вы когда-нибудь снимаете маску?
Амрот промолчал. С годами характер его испортился, и он уже даже гордился умением вызывать неприязнь.
- Мажордом просит вас к себе, - обиженно буркнул Каин. – Он хочет уже завтра штурмовать лес. Видите ли из…
- Из сорока дней обязательной службы вассалов тридцать уже истекли, - продолжил советник. – У нас осталась одна неделя. Знаю. Я каждый день думаю об этом.
Не спалось. Амрот бродил в шатре, впустую жёг свечи, склонялся над картой и снова и снова обращал взор в сторону леса. Внезапно он услышал едва тихий шорох. Кто-то крался к его палатке. Жак, горе-караульщик, безмятежно спал.
Амрот вытянул узкий кинжал. Ему уже не раз подсылали убийц, всех их неизбежно ждало забвение.
- Амрот? Это ты? – Советник услышал давно забытый мелодичный голос. Нет, это обман слуха! Её не могло быть рядом! – Амрот!
Серый эльфийский плащ блестел при свете звёзд. Лазутчик! Сейчас, в ночь перед решающей битвой, он был вдвойне опасен для общего дела. Враги могли пойти на любые уловки, чтобы обезоружить его. Обман, колдовство, лишающий рассудка яд? Надо было убить лазутчика, пока не поздно, но прежде непоколебимая решимость Амрота внезапно пропала. Он замер.
- Индис? – прошептали мятежные, непослушные губы.
- Амрот! – Тень метнулась к нему. – Я чувствовала, что это ты! Мой воин в маске.
Они обнялись. Амрот чувствовал, какая она хрупкая и нежная, будто мимолётный цветочек, распустившийся на горном склоне. Он зарылся лицом в её тонкие, мягкие волосы, пахнувшие сладкими розами.
- Индис, - ещё раз прошептал он. Дыхание перехватило, горло сдавили спазмы. Как же многим хотелось с ней поделиться! О тягостных раздумьях, ночных бессонных бдениях, слухах о том, что Индис стала суженной, понесла детей… о том, как тяжело быть своим среди чужих. Но разве поймёт она, все эти годы жившая в садах Эдема? Разве не покажется Индис его подлинная страстная жизнь странной и пугающей? Сможет ли она разделить его сомнения?
Амрот отстранился. Лицо его посуровело.
- Зачем ты здесь?
- Я пришла просить тебя одуматься… ты можешь быть зол на кого-нибудь из нас, но это решаемо. Не губи весь народ! Амрот, мы же росли вместе! Ты много клялся мне: в любви, верности, защите! Так исполни хоть одну из них.
- А что взамен?
- Ты сильно изменился, - На глаза Индис выступили слёзы. Они блестели серебристыми каплями при свете звёзд. – Ты слишком долго жил среди людей и взял от них самое худшее.
- Я стал сильнее! – буркнул Амрот. – Что мне эльфы? Они настолько перетрусили перед… уродом, что заставили тебя приползти сюда и умолять о пощаде?
Индис окаменела. Слёзы стекали по её бледным щекам, тело сотрясалось от рыданий, но она не издавала ни звука.
- Говорят, ты связалась узами… Ты просишь от меня исполнения клятв, хотя изменила при первой же возможности. И с кем? Как зовут этого счастливчика? Маблунг! О, я бы простил тебя, даже если бы ты сбежала с самым последним рудокопом, но не с Маблунгом! Бездна, разве ты не знаешь, как много зла он причинил мне? Разве ты не знаешь, по чьей вине я стал калекой!
Индис подняла голову. Её лицо по-прежнему было мокрым от слёз. Голос дрожал:
- Прости за всё! Если тебе станет легче – то убей прямо сейчас, лишь бы ты успокоился, утолил своё безумие. А если нет – то остановись, одумайся! Никто не посылал меня к тебе… Мы решили встретить смерть в огромном погребальном костре, но не покориться. Никто не собирается сдаваться, Амрот! Одумайся, что творишь ты, к чему подталкивает тебя злой рок!
Индис отступила на шаг.
- Эльфы бывают разные. Где-то, говорят, есть даже с крылышками и ростом в два фута. Но одно общее у нас – верность слову и долг! – воскликнула девушка. – Я пришла из долга… Я – эльф. А ты?
Амрот остался один. В шатре было слишком душно, он задыхался и выбежал наружу. Над головой простирался океан звёздного неба. Говорят, что души погибших эльфов возносятся на небо. Может быть после всего, он ещё сможет встретиться на небесах с Индис?
Иеремия Мартелл находился в зените своего могущества и славы. Мажордом вывел на поле не менее тысячи конных рыцарей и десяти пехоты. На случай неудачи в лагере осталось несколько сотен резерва. За передовыми линиями стрелков громоздились требушеты. Свита Мартелла из знатных рыцарей в сияющих доспехах заняла ближайший перед лесом холм. Амрот с закрытым забралом находился по правую сторону синьора.
- И всё-таки мне не понятно, что делать в лесу, - пробормотал Каин – Эльфы мастера маскировки и нас просто перестреляют как детей.
Мартелл снисходительно усмехнулся. Рыжие усы зашевелились.
- Это всё эльфийские байки, - пояснил мажордом. – Пусть их лучники лучше наших, но лес плохое место для стрельбы. Слишком малая дистанция. С нашим превосходством эльфы обречены. А особо наглых, которые без сомнения сейчас залегли в подлеске, ждёт сюрприз.
Иеремия коснулся плеча спешенного оруженосца, шепнул:
- Пора!
Оруженосец выхватил рог из-за пояса и затрубил. Со стороны требушетов донёсся ответный зов.
Зоркие глаза Амрота разглядели суету оружейной прислуги. Мастера заряжали ядра, обмотанные смоченными в смоле тряпками. Сейчас будут выжигать первую линию. Лес сырой, быстро потухнет, поэтому мажордом сможет ввести пехоту почти сразу же после бомбардировки. Эльфийских разведчиков сомнут, тех, кто выйдет в поле контратаковать - свяжет пехота и добьёт конница. Резервы загонят к самой столице, чтобы не пришлось по одному гоняться. Идеальный план окончательного решения эльфийского вопроса.
Амрот вспомнил Индис. Да, и её тоже. Всех, кого он знал. При всём желании мажордом не сможет остановить разгорячённое боем войско. Стандартное правило – любой взятый город отдаётся как минимум на день для разграбления. За это время от всего народа может не остаться ни одного представителя. И он, Амрот, станет последним, своим среди чужих. Пусть легендой, но всё равно одним. Ради чего тогда всё? Ради службы смертному и его наследникам? Дворцовых интриг?
- Арбалет! – шепнул Амрот оруженосцу. Жак быстро стащил оружие с плеча, упёрся ногой и стал крутить ручку.
Амрот поднял оружие, дал знак уходить, подождал пока бывший менестрель не убежит на полсотни шагов. Вскинул арбалет, быстро прицелился и всадил болт в затылок синьору. С ужасным хрипом мажордом свалился с коня.
Амрот бросил разряженное оружие, выхватил меч. Клинок отхватил руку по локоть знаменосца. Эльф перегнулся и подхватил упавшее знамя.
- Господи!
- Предатель! – воскликнул Каин. Зазвенело оружие.
Амрот ударил пятками в бока рыжего коня и помчался в сторону. Без тяжелых доспехов он был легче других всадников и расстояние между ними быстро увеличивалось.
- Мажордом мёртв! – разносилось над войском. Ещё мало кто понимал, что случилось. Одни кричали, что эльфы напали с тылу, другие – про предательство вассалов. Но уже стало ясно, что сражаться было не за кого. Огромная армия распадалась на отдельные отряды.
Конь уносил витязя прочь. С развевающимся королевским знаменем в руке всадник промчался под защиту леса. Амрот понимал, что теперь ни в одной человеческой земле ему не будет покоя. Он будет объявлен врагом общества. Поддавшись мимолётной слабости, Амрот имел только один шанс уцелеть. Оставалось надеяться на собственные боевые навыки.
- Мажордом мёртв! – выкрикивал Амрот. Он надеялся, что эльфы наблюдали за случившимся, и не подстрелят его издалека.
Путь всадника лежал в эльфийское стойбище.
- Мы обязаны тебе, - проговорил держатель престола. Маблунг сидел в огромном троне на возвышенности. За спиной стояли два телохранителя в золотистых латах. Простой народ напирал на площадку. Всем хотелось посмотреть на своего спасителя.
- Как твоё имя, витязь?
Витязь обвёл их взглядом, стащил шлем и бросил под ноги. У него было удлинённое лицо с правильным чеканным носом и узким подбородком. С левой стороны тянулся ветвящийся шрам. Из-за увечья один глаз казался больше другого. Бледная, никогда не знавшая солнечных лучей, кожа серебрилась на свету.
- Амрот! – воскликнул спаситель.
Воцарилось молчание. Маблунг замер в кресле. Прежде невозмутимое лицо перекосилось. В глазах мелькнул суеверный страх
- Как ты посмел сюда явиться? – закричал Маблунг, вскочил. Телохранители шагнули к витязю. – После всего что натворил?
- Я обвиняю тебя в том, что ты намеренно меня покалечил! В том, что навёл волчью стаю! – отчеканил Амрот. – Что несправедливо изгнал меня из леса, отобрал невесту. Заставил меня впасть в безумие, узурпировал власть, проиграл войну! Я вызываю тебя, труса и подлеца, на божий суд!
- У нас нет божьего суда! – Лицо Маблунга потемнело от гнева. – Это человеческий обычай!
- Так ты, трус, теперь ещё и прячешься за обычаями?
Владыка остановил телохранителей. На тёмном лице появилась зловещая улыбка.
- Мальчишка хочет потерять последние пальцы. Да будет так! Я довершу начатое!
Воины встали друг против друга. Зрители подбадривали владыку криками. Амрот скользнул глазами по толпе: все соотечественники желали его смерти. Почти все. Индис неотрывно смотрела на Амрота и рыдала.
Маблунг подметил, что соперник взял в левую руку кинжал, усмехнулся:
- Ты слишком долго жил среди людей. Так сражаются только бандиты.
Амрот молчал. Лицо его напоминало маску, настолько в ней мало было эмоций и много равнодушия. Но внутри эльфа всё клокотало от ненависти и жалости к себе.
Маблунг не использовал щита. В тонкой струящейся кольцами кольчуге до колен и остроконечном шлеме владыка мог легко двигаться и не уставать. Маблунг перехватил клинок двумя руками, тело чуть наклонил вперёд.
- Хватит твоих уловок! – буркнул Амрот и ударил первым. На этот раз его движения были гораздо быстрее. Меч столкнулся и заскользил вниз, пока не упёрся в гарду. Амрот коротко ткнул кинжалом. Лезвие впустую звякнуло об кольчугу.
Маблунг отпрыгнул. Лицо выражало недоумение. Если бы не прочный доспех он уже был бы мёртв! Владыка поменял стойку. Левую руку отвёл за спину для равновесия, правую выставил вперёд.
Фехтовальщик нанёс короткий колющий удар. Амрот легко парировал кинжалом и рубанул мечом. На этот раз лезвие задело бок и оттолкнуло соперника. Лицо Маблунга искривилось от боли.
- Надо было тебя добить, - прошипел владыка. Он нанес новый удар, мечи выбили искры. Ещё один! Увернулся от контратаки кинжалом, отступил на безопасную дистанцию.
- Знаешь, - Амрот разжал губы. – А ведь я и в правду думал, что проклят. Что виновен. Что опозорил всех. Понадобились годы…
Амрот почувствовал приступ подкатывающего бешенства. Нанес серию быстрых ударов. Рубил и рубил, чередую удары сверху с боковыми и колющими. Маблунг едва успевал отбиваться. Часть колец кольчуги рассекло, нижняя пола свисала безобразным куском. Один из ударов прошёлся по предплечью владыки, оставив глубокий порез. Кровь залила всю руку ниже локтя и скатывалась по мечу на пол медленными тягучими каплями.
Маблунг ненавидяще смотрел на соперника. Он был ошеломлён той легкостью, с которой сражался бывший ловчий. Какие-то жалкие двадцать лет изгнания! Какие-то жалкие двадцать лет изгнания выковали из Амрота непобедимого убийцу. Меч тяготил руку, перехватил двумя. Бросил взгляд на поданных: на лицах эльфов застыло разочарование и тревога. Только бы не начали сомневаться!
- Гадёныш! – выплюнул слова Маблунг. Владыка нанёс дальний пробный удар. Звон стали. Отбито! Шаг вперёд, новое быстрое движение. С рассечённого предплечья разлетались капли крови. Амрот парировал. Дистанция сократилась. Новый обмен ударами и снова ничья.
Амрот сделал ложное движение кинжалом и одновременно ударил ногой в колено соперника. Лицо Маблунга перекосило от боли. Из уст вырвался короткий стон.
- Подло, - нашёл силы заметить владыка. – Эльфы так не сражаются!
Амрот ухмылялся. Спустя годы он сумел отомстить, причинить боль тирану, заставить того усомниться в себе, испугаться.
Стояла мёртвая тишина. Амрот нашел время бросить взгляд на зрителей. Они ненавидели его!
Внезапно Амрот понял, что ничего не добьётся, если убьёт тирана. Эльфы слишком ненавидят его, чтобы он смог занять место короля. А без крепкой власти эльфы обречены на порабощение наследниками Мартелла. Один раз изгнанник уже помог соотечественникам, но всё окажется впустую, если сейчас он убьёт держателя престола.
«Годы тирании лишили вас воли, - подумал Амрот. - Без пастыря вы стадо».
Изгнанник хмыкнул. Он уже принял решение.
- Ну, Маблунг, закончим представление?
Амрот ринулся на Маблунга. Мечи снова схлестнулись, но, то ли раны придали владыке силы, то ли витязь ослаб, но на этот раз отшатнулся Амрот. Он отступил, но слишком медленно. Владыка напрыгнул на соперника. Клинок Маблунга с булькающим звуком вошёл в живот. Амрот пал на колени, сжимая развороченную рану. Кровь брызгала сквозь переплетённые пальцы.
- Зачем ты это сделал? – еле слышно прошептал Маблунг.
- Как же больно, - простонал Амрот. – Добей меня!
Маблунг занёс меч и с силой ударил по шее. Голова изгнанника покатилась по зелёной траве. Индис со слезами бросилась к ней и прижала к груди, не обращая внимания на кровь, стекающую на атласное платье.
- Уберите это! – буркнул Маблунг, отшвырнул меч и, пошатываясь, побрёл во дворец.
Толпа хотела растерзать тело Амрота, но гвардейцы не позволили. Индис схоронила поверженного витязя рядом с собственным чертогом. Иногда она приходила на заросшую белыми цветками могилу. В те дни лицо её обычно блестит от слёз.
- Ты эльф, - шептали преждевременно постаревшие белесые губы. – Настоящий эльф.
От горя и боли Индис потеряла дар бессмертия. Её единственный ребёнок – наследник нового короля – чурался матери. Для него мать была всего лишь полоумная женщина, проклятая богами. Сын стеснялся и презирал мать, ведь она единственная осмеливалась порочить славное дело Маблунга укорами.
Индис часто покидала лес. Люди видели её бредущей по дороге в старой заплатанной накидке. Даже самые жестокие разбойники не желали ей причинять вред. Однажды Индис повстречала прославленного менестреля Жака Златоуста. Жак жаждал новых историй для своих песен. Индис рассказала всё, до последнего слова.
- Куда вы теперь? – спросил Жак. Менестрель с жалостью смотрел на морщинистое лицо некогда прекрасной женщины.
Индис указала пальцем на небо.
- Скоро мы вновь с ним встретимся, - улыбнулась эльфийка.
Так закончилась история Амрота, изгнанника из Мшистого леса.