Изабелла не ответила, она расположилась у изголовья кровати и замерла. Внешний вид мага пугал, а спросить о том, что случилось возле двери, она не решалась. Диар тем временем улегся поудобнее, запрокинул голову, закатил глаза и тяжело дышал. Грезор следил за каждым его движением, готовясь в любой момент исполнить любое требование господина.
В нависшем безмолвии женщина разглядывала комнату. Среди богатства знакомых украшений она отыскивала чужие детали — новые хозяева привнесли свою лепту даже в обстановку королевских покоев. Тяжелые шторы сменили цвет на синий. Подвязанные золотой цепью, они даже не шевелились от порывов ветра, бьющегося в приоткрытые створки. Картины в массивных рамах были сняты со стен и теперь в ожидании дальнейших передвижений выстроились в дальнем углу комнаты. Вместо них вдоль каменных стен в беспорядке располагались стеллажи с небрежно брошенными на них старинными книгами. Ковер в цвет штор под ногами украшала вышивка золотой гладью, и без особых усилий можно было различить на нем изображение орла.
Невольно Изабелла засмотрелась на размах крыльев вольной птицы, переливавшийся в свете тусклых свечей. Несмотря на полное отторжение власти захватчиков, на ненависть к учиненным разбоям внутри и во дворе замка, женщина не могла не признать силу и своеобразную — темную — красоту убранства. При этом богатство и определенный шик она заметила только в покоях, в остальных помещениях обстановка отличалась сдержанностью.
Увлекшись размышлениями о былой и новой красоте, Изабелла не ожидала уже разговора и, услышав голос Диара, вздрогнула.
— Эта дверь... не поддается ни одному из известных способов открытия, слышите? Вы оба, слышите меня? – хрип куда-то исчез, прежние нотки вернули живость речи.
— Господин, мы слышим Вас. Если вы хотите поделиться с нами наблюдениями...
— Да! Слушайте меня. Я все записал в свой дневник, но должен признаться и вам. Изабелла? Где ты? — он стал крутить головой весьма живо, что нельзя было и подумать, что всего лишь несколько минут назад он еле держался на ногах и не мог пошевелиться.
Изабелла поднялась, обошла кровать с другой стороны и встала напротив.
— Моя хорошая Изабелла, скажи-ка мне по старой дружбе, за все время твоего правления использовала ли ты магию? Или даже не так... когда-нибудь в твоем замке творились чудеса? — теперь Диар сел в кровати и оперся о спинку. Изабелла заметила выступивший румянец на его лице.
Женщина опешила от вопроса. Она даже перевела взгляд на Грезора, как будто безмолвно спрашивая его: "Я правильно поняла? Ты тоже это слышал?" На что тот лишь пожал плечами.
— Диар, — она начала очень мягко, как вела переговоры когда-то. — Ты маг, у тебя есть дар чувствовать магию и преобразовывать ее в силу. В моем замке, к превеликому моему упущению, ни одного человека с подобными способностями не встречалось.
— Совершенно верно, моя дорогая, совершенно верно... ай! — он без труда поднял руку, овеял ее презренным взглядом, схватился за перстень другой рукой и попытался снять. — Вот ведь! Давит!
— Позвольте мне, — Грезор, уловив кивок со стороны правителя, принялся помогать. Изабелла заметила, что грани камня на кольце, несмотря на яркие переливы, стали прозрачными и пропускали свет, так что теперь без труда различалось, что камень пуст внутри, словно от его прежней наполненности осталась одна оболочка.
"Это сон... вероятно, дурной, не самый приятный сон, — думала Изабелла. — Я уже поверила во всякое странное, и в колдовство, и в чудеса, но чтобы человек в один миг менял свою внешность? Что это? Расплата за дар? Если так, то я совсем не против, только пусть он снова станет беспомощным..."