Фидесрааль был богатейшим из десятиградских полисов. Работа здесь кипела днем и ночью. Прохожие вечно спешили по делам. Каменщики чинили мостовую, маляры перекрашивали стены домов. Чернорабочие чистили желоба канализационных стоков. Город был похож на улей растревоженных пчел. Гул голосов смешивался с цокотом копыт и скрипом тележных осей.
Год прошел незаметно. Сальву с головой поглотила новая работа. Они с Тоффенбахом являлись командирами успешного и процветающего наемничьего отряда. Если Карл занимался отбором рекрутов, Сальва заботился о том, чтобы их карманы никогда не пустели. Найденыш понял, что тот, кто владеет информацией, владеет миром. Поэтому Сальва делал все возможное, чтобы у них были заказы. Золотые Ленты брались за дела любой сложности и добивались своего с минимальными потерями. За это время они потеряли лишь двоих. Молодой девушке, отменно владевшей луком, отрубили руку по локоть. Второй парень скончался от яда, которым было пропитано лезвие меча бандита. Искалеченной девушке и родным погибшего Сальва выплатил двойную ставку из казны Лент. Подобная щедрость и готовность помочь тем, кому не повезло, была одной из причин, по которым люди стояли в очереди, чтобы получить золотую ленту.
-- Смотри, - Карл кивнул на столбы дыма, поднимавшиеся над Гетто – кварталом, где жили приезжие иноземцы. – Что думаешь?
-- Думаю, очередной погром.
И правда, вдалеке слышались плач и крики, тупые удары топоров о дерево. Между Мелирией ей и Десятиградьем росло напряжение. Постоянные столкновения за спор межевых земель выливались в бунты. За последний месяц Сальва узнал про пять погромов, два из которых произошли в Фидесраале. В первом били эльфов и гномов. Изувеченные трупы до сих пор вылавливали крюками из каналов. Дальше горожане переключились на мелирийцев и кантонцев. Официальной причиной, лозунгом ошалелой толпы, было намерение изгнать нищих, и бродяг, которыми, как казалось фидесраальцам, поголовно являются чужаки. Дескать, от них только ворье да болезни множатся. Людей за волосы вытаскивали из домов, рубили мебель, жгли одежду и прилюдно пороли ремнями. Стража смотрела на происходящее сквозь пальцы. То ли кто-то платил за невмешательство, то ли поддерживали своих.
Опьяневшая от наглости толпа было сунулась в «Печеный Окорок» творить самосуд, но Ленты быстро утихомирили самых рьяных. Остальные с визгом прыснули в стороны, на том дело и закончилось. В отряде не было предубеждений подобного рода. Брали любых, лишь бы были верны, да владели ремеслом.
Завоняло гарью и прогорклым маслом. Карл поморщился.
-- Скверно.
-- Обычное дело. Для Фидесрааля или любого другого города. Всегда проще обвинить других в своих бедах, чем найти выход.
-- Может поможем?
-- А сколько за это платят?
Сальва хлопнул друга по плечу и улыбнулся.
-- Пошли. Я решил. Следующими в списке будут людоеды. Давно хотел увидеть ледяные кроны Зимородья.
Парочка свернула в темный проулок, извилистой кишкой пронзавший оружейный квартал. Протискиваясь между горками отходов, что захламляли задворки, они пришли к небольшому фахверковому домишке, прокопченному от основания до крыши. Здесь также лежал производственный мусор. Обрывки кожи свисали с перил, изломанные кольчужные кольца подобно копеечным семенам граба, валялись на крыльце. Всюду, куда ни глянь ржавело железо – пластины, заклепки, гнутые забрала и порубленные в щепы манекены.
Тибальдо был тем еще неряхой, но кузнечное дело знал и как постоянным клиентам делал скидку. Он продал Карлу отличные доспехи, похожие на те, что носили орки Орлиного Когтя. Шипастые наплечники, наколенники и наручи были таким же оружием, как и меч в руке.
Сальва постучал в опаленную дверь. Послышались грузные шаги и ворчание, подобное колокольному звону. Открылось небольшое углубление на уровне пояса. Из него высунулся нос картошкой, красный что вареный рак.