- Парни, вопрос вскочил, - сказал Ринат, едва только мы покончили с личной гигиеной.
- Говори, - отозвался я.
- Отдыхать будем? – спросил наш командир. – Я вот свеженький, хоть сейчас марафон пробегу.
- Ага, я тоже, - ответил ему Айдар, - пока в душе не был, как ватный ходил. А теперь ничего, нормально.
Я прислушался к своим ощущениям. Чувствовался лёгкий голод, спать не хотелось – организм рвался в бой.
- Перевозбудились, - подвёл итог Ринат. – Ну что, личное время запрашивать будем?
- Не надо, - махнул рукой Айдар, - в корабле поспим.
- Пошли тогда.
- Подожди, Ринат, молния не застёгивается.
- Ну давай, разбирайся…
Я исполнил несколько акробатических этюдов, пытаясь поднять собачку замка в какое-нибудь пристойное положение. Сначала мне помогал Айдар, командир тихонько ругался в сторонке, потом Ринату пришлось учить салабонов.
- Ф-фу-ух, Мишка, задал ты задачку… Хоть на помощь зови.
- Я палец поцарапал.
- До крови?
Айдар внимательно изучил пострадавшую часть тела.
- Да нет, нормально в общем…
- О, застегнул…
- Господи, слава тебе, а то позору не оберёшься – собрались звездолёт осваивать, а сами молнию застегнуть не могут. Все готовы? Айдарик, тебе ничего не жмёт?
- Всё хорошо, товарищ сержант–адмирал! – Айдар вытянулся в струнку и чуть не взмыл к потолку, тяготение на станции чуть больше, чем на Луне.
- Ладно, не тянись… пошли уже.
И мы пошли.
Честно говоря, я ожидал более пышного приёма, мы ведь почти что к звёздам собрались. Но нас, космонавтов-героев ждал сначала врач, внимательно осмотревший и выслушавший каждого (Айдару пришлось объяснять откуда царапина на пальце) и только потом пригласили за стол. В кают-компании находились те же трое встречающих и врач, внимательно наблюдавший за нашей трапезой.
Сервировали стол почти по-домашнему: кружевная скатерть, тарелочки-чашечки, всё как полагается, а подавали неимоверно вкусный борщ и мясо с картошкой в горшочках, хлеб собственной выпечки и огурцы в сметане. Ох, как мы это уплетали!..
- Кушайте, ребятки, кушайте, - потчевала Хезер, - всё местное, на станции выращенное.
- Между прочим ребята, - сказал Янг, с улыбкой наблюдая за нами, - вы с социальными сетями дружите?
- Ум-гм, - Ринат вскинулся было отвечать с набитым ртом и быстренько умолк.
- Я в Твиттере и Вейбо есть, - сказал Айдар.
- А ты, Миша?
- У меня была анкета в ЖЖ, - сказал я прожевавшись, - но я там давно не был.
- Я в Твиттере, Вконтакте и ЖЖ, - сказал Ринат, - ещё был аккаунт в Одноклассниках, но тоже давно не заходил.
- Ребята, руководство хочет, чтобы вы вели дневники в сети, - сказал Райан. – Я тоже прошу вас – пишите про своё путешествие как можно больше. Если есть анкеты – прекрасно, нет – заведите. На Земле должны как можно больше знать о ваших приключениях.
Мы торопливо закивали.
- Когда летим? – деловито осведомился Айдар, прицелившись на стакан компота.
- Что, готовы уже? – хохотнул Лечица.
- Да вот, - сказал Ринат, - столько всего пережили, а спать не тянет совершенно… Рвёмся в бой.
- Это хорошо, - Лечица переглянулся с Хезер. – А что скажет медицина?
- К полёту допущены, - сказал доктор. – Ребята здоровые, сильные… тьфу-тьфу-тьфу.
Он постучал по собственной стриженной макушке. Все заулыбались.
- Медицинское заключение скоро будет готово, если надо на бумаге, - продолжал доктор.
- Не обязательно, - успокоил его Ицык, - сетевого документа достаточно. Ладно, ребята, тридцать минут послеобеденное время и сбор возле шлюза.
- По станции проводите? – живо спросил Ринат.
Погулять по легендарной космической станции мечта любого человека на Земле.
- Нет, мой хороший, - улыбнулась Хезер, - вы, мальчики, до сих пор в карантине. У нас тоже ребята хотели бы пообщаться с первым экипажем звездолёта, но народу на станции много и рисковать вашей экспедицией мы не имеем права.
- Понятно, - Ринат погрустнел.
Да и мы чувствовали себя обманутыми – взглянуть что тут как, хоть одним глазком… Но спорить означало нарушать дисциплину, а уж в космосе дисциплина – святое.
Через полчаса мы сидели в ложементах пассажирской кабины тягача рассчитанной на десяток человек, нам втроём – хоть в футбол играй. Светло-зелёные стены сдвигались, закрывая камбуз и санузел. Запас воздуха, продуктов питания тройной для полного экипажа, свободный выход в интернет из любой точки пространства между Землёй и Луной («Скорость как в «Формуле!» - объявил Ринат), плюс фантастический вид из окна.
- Внимание, МКС «Николай Чуб», «академики», как меня слышно? – спросил ЦУП.
- ЦУП, «Николай Чуб» слышим вас хорошо, - ответил Ринат.
- Ребята, очень приятно… Работать готовы?
- Готовы, - отвечает наш командир вслед за «Вернадским».
- Хорошо, начинаем полёт к МКС «Полигон», запускаю циклограмму.
…Ракета, запущенная с космодрома, набирает громадную скорость: 8 километров в секунду летит то, что осталось от исполинской башни на старте, спутник это или пилотируемый корабль - полезная нагрузка, одним словом. Ступени ракеты, заканчивая работу, выполняют каждая свою задачу. Первая ступень преодолевает силу тяжести и выводит корабль в стратосферу, вторая выталкивает космический корабль в самый космос, третья выводит на расчётную орбиту или, если станция отправляется к другим планетам, придаёт аппарату скорость, достаточную для преодоления земной гравитации. Эта скорость и называется третьей космической скоростью, или скоростью убегания. Для того, чтобы тягач стартовал от МКС «Академик Вернадский» к Луне, требовался импульс ракетных двигателей, равный примерно всей работе трёх ступеней «Ангары», подготовленной к полёту на Селену и наш кораблик в таком случае превратился бы в муху на спине кита – громадного бака с топливом.
Решение – гравитационный манёвр. Если принять точку нашего нынешнего местонахождения (стыковочный узел МКС) за апогей (минимальная скорость), вычислить орбиту космического аппарата, найдя перигей (точку с максимальной скоростью) и, выполнив виток вокруг Земли стартовать из рассчитанной точки, скорость может увеличится в несколько раз. Здесь свои нюансы: перигей орбиты не должен находится на противоположной стороне от цели, орбиту приходится выбирать так, чтобы не столкнуться со спутником или космическим мусором, скорость не должна быть большой или слишком маленькой, а значит придётся тормозить двигателями или в атмосфере…
Но эти знания опять не понадобились - всё сделал ЦУП. Мы числились экипажем МКС и в случае нештатной ситуации принимали управление тягачом на себя, только все – и мы в первую очередь - надеялись обойтись без крайних мер, остаться пассажирами до самого Полигона.
Шлюз станции ослабил хватку и нас подхватил стыковочный луч, медленно и аккуратно отводя от МКС. Вселенная закружилась в диковинном танце, открывая восхищённому взгляду то водопады звёзд, то панораму Земли, словно ковёр, сотканный из облаков и океана…
- Командир…
- Да, Миша?
- Может, выключим обзор?
- Сильно прижало? Вращение уже заканчивается вообще-то.
- Ну, пока справляюсь.
- Пакет возьми.
- Миша держи, мне не понадобился.
- Спасибо.
ЦУП стабилизировал наше вращение, установив тягач носом в цель. Теперь мы летели над Северным полюсом Земли и прямо перед нами полыхало полярное сияние. Блеснуло Солнце, обдав кораблик потоками света. Под нами линия терминатора будила Северную Америку, солнечные лучи поблёскивали на водной глади Атлантического океана.
- Внимание, - сказал ЦУП, - проверка всех систем, подготовка, запуск двигателей.
Над Южной Америкой наш кораблик раскрыл фермы двигателей и излучатели дополнительного контура охлаждения. Несущие фермы начали раздвигаться, отводя энергоблок реактора от нас на пятьдесят метров – мы приближались к точке старта.
- Экипаж, самочувствие? – спросил ЦУП.
Все данные передаются на экраны онлайн, но ответить мы обязаны:
- Экипаж, все в норме? – переспросил Ринат и, дождавшись утвердительного ответа, доложил: - Все готовы, системы корабля работают штатно.
- Вас понял, начинаю отсчёт.
- Интересно, двигатели с Земли увидят? – прошептал Айдар.
- Нет, - ответил Ринат. – Они слабенькие для этого, да и смотреть некому… пингвинам разве что.
- Жалко…
- Пуск! – командует ЦУП.
Перегрузка мягко прижала нас к ложементам – включились двигатели. Два синих огонька появилось с двух сторон от жилого модуля корабля.
- Двигатели работают штатно, - доложил Ринат, - тяга стабильна.
- Есть двигатели, - отозвался ЦУП, - тяга стабильна.
- Ребята, видим вас, - включился «Академик», - вы просто красавчики.
- Мы лучше всех, - шепчу я.
- Что говоришь, Миша?
- Я говорю, мы лучшие.
- Ха, подожди, то ли ещё будет, - отозвался Айдар.
Ребята засмеялись.
- Есть сход с орбиты, - прервал наше веселье ЦУП, - курс расчётный, двигатели выключаю, прошу подтверждение.
- ЦУП, вас понял, - Ринат крутанул обзор из стороны в сторону, - двигатели выключены, курс расчётный… э-э… вроде мажем немного.
На экране наша отметка помаргивала чуть ниже мишени «Полигона». Если не исправить ошибку, несколько десятков метров превратятся в сотни километров на финише…
- Есть расхождение, - подтвердил оператор, - импульс коррекции через тринадцать минут, прошу оставаться на своих местах.
Картинка снаружи передавалась с обшивки хоть на всю стену, хоть на личный планшет космонавта, хоть прямо в интернет. Мы могли посмотреть на корабль с видео датчиков на вертикальных фермах возле двигателей, рассмотреть Луну и сам пункт назначения с камер энергоблока (и мы видели «Полигон», величественно плывущий в пространстве), а могли обернуться, провожая взглядом Землю. Ринат развернул обзор.
Планета перед нами как на блюдце. Океаны, континенты, затянутые разводами белых облаков, укутанные шапками циклонов с воронками в центре, блики солнечных лучей на поверхности Атлантики…
- Ребята, всё в порядке? Ребята, ответьте ЦУПу…
- Да мы это… - ответил за всех Айдар, - засмотрелись что-то…
- Красиво?
- Да...
- Завидую белой завистью. Так, работа у нас пока закончена, разрешаю личное время. Связь по необходимости.
- Принято, личное время, - опомнился Ринат.
- Связь с «Полигоном» через пятьдесят четыре минуты. Можете пробовать хоть сейчас, но сеанс будет с помехами.
- Да мы не торопимся.
Оставшаяся часть полёта прошла спокойно, только один раз по кораблю пробарабанил метеорный поток. Камни, слишком маленькие, чтобы повредить что-либо, но достаточно большие, чтобы заставить нас поволноваться отскакивали от обтекателя реактора, крошились о солнечные батареи, звонко бились о жилой модуль. Корабль качался, что-то поскрипывало, по кабине летали личные вещи, брошенные нами впопыхах, ЦУП, «академики» и «Полигон» (этих мы действительно слышали, но не понимали) наперебой успокаивали нас, уверяя, что техника надёжная, такое бывало и не раз. Так и вышло: броня выдержала и наше небольшое приключение мгновенно набрало миллион просмотров в сети.
В назначенное время на связь вышел «Полигон». Оператор поинтересовался нашим самочувствием, принял данные телеметрии, после чего мы согласовали график сеансов.
- Парни, вы дневники ведёте? – спросили нас между прочим.
- Да как-то не до этого было, - ответил Ринат.
- Напишите что-нибудь. У нас все сайты перегружены, на форумах драка.
Нам пришлось выполнять команду, а Центр считал отдельную циклограмму для сеансов связи – на момент «сейчас» общения с нами ожидали миллион с лишним человек и двадцать три телеканала выстраивались в очередь за трансляцией. Мы записали три видеоролика, ответили на вопросы в прямом эфире (это оказалось достаточно неудобно – задержка вопрос-ответ была две минуты и увеличивалась по мере удаления корабля), затем перешли к текстовым сообщениям, что позволило перейти к нормальной вахте – один дежурит, двое отдыхают. Ринат мужественно взял на себя среднюю вахту, предоставив нам бросить жребий, после чего я отправился спать, Айдар же разлёгся в ложементе со включенным обзором и клавиатурой под руками.
- Ты чего не шевелишься, Мишка? – добродушно спросил из своего спальника Ринат. – Спать что ли не хочешь?
Судя по ощущениям, спать мне совершенно не хотелось.
- Слушай, сам не понимаю, - отозвался я, - вроде устал, а правда неохота…
- Расстилай спальник… Айдарик колыбельную споёт.
- Почему я? – отозвался Айдар снизу (спальное место в корабле разместили на потолке жилого модуля). – Тут есть кому спеть.
- Это кому?
- Тут сообщество целое – за нашего Михаила замуж хотят.
- Да ладно? – делано изумился наш командир.
- Точно-точно… распечатку сделать?
- Сде-елай… - заготовленную речь Рината прервал мощный зевок. – Ой, всё, спать хочу. Спокойной ночи.
И командир с головой закутался в спальный мешок.
- Так что, Миша, попросить девчонок колыбельную спеть?
- Не надо. Мои колыбельные на Земле остались, - я последовал примеру Рината.
Айдар долго молчал, цокая клавишами.
- Миша.
- Чего?
- Прости, Миш… Я не хотел.
- Нормально всё. Всё, сплю я.
Я уснул – словно в яму провалился. Думал, не получится: спальный мешок на потолке кабины не самое удобное место, да ещё к невесомости мы толком не привыкли. Нет, уснул и спал безо всяких сновидений, как на пуховой перине.
Ринат разбудил меня аккуратно потянув за ногу.
- Всё нормально? – первым делом спросил я.
- Нормально, - Ринат пожал плечами, - пошли меняться.
Я бросил взгляд в иллюминатор.
- Миша ты чего? – засмеялся командир, парящий возле своего ложемента. – Окрестности разглядываешь?
- Ну. Айдар спит?
- Спит. Вы на пару там нахрапываете, аж завидно.
- Так и ты ложись. Что тут – расписываться надо?
- Нет, «Полигон» надо вызвать.
- А, давай.
Мы вызвали оператора, ответившего звонким девичьим голосом («Везёт тебе, - зевнул Ринат, - в мою вахту мужик работал»), по очереди представились и доложили состояние систем корабля. Оператор приняла данные: «Ждём вас, ребята», - и Ринат засобирался спать.
- А что тут делать-то, Ринат?
- А ничего. Блин, я сейчас запутаюсь в этом шланге… Скорее бы «Полигон», в туалет сходить по-человечески.
- Далеко не убирай.
- Ага. Всё, спать-спать… Ты поглядывай просто, Миша, мало ли что.
- Посмотрю. Приятных снов.
- Спокойной ночи.
Я воспользовался космическим туалетом - приёмная воронка со шлангом, работающая по принципу пылесоса, ничего тут не изменилось с середины ХХ века и, как нас уверяли преподаватели, ничего не изменится ещё сотню-другую лет. Вытер лицо и руки по локоть влажными салфетками. Ещё в нашем распоряжении было последнее слово техники – ультразвуковая душевая кабинка, но я, придирчиво себя осмотрев, решил привыкать к средствам гигиены постепенно.
Полёт проходил спокойно. До первого сеанса связи с оператором я старательно пялился на приборы, особенно беспокоясь по поводу температуры процессора и жилого модуля. Стрелки приборов на рабочем столе подёргивались туда-сюда и вслед за ними туда-сюда гуляли мои нервы, возбуждая желание поделиться своими страхами с ребятами. Чтобы успокоиться, я стал читать инструкцию по эксплуатации корабля, выведя текст прямо поверх дисплея с приборами, сравнил нормы температуры с реальными данными и как будто успокоился.
Настало время связи с «Полигоном».
- Миша, всё хорошо? – поинтересовалась оператор, подтвердив данные телеметрии. – Ты вроде нервничаешь.
- Солнышко подогревает, - пояснил я, объяснив причину беспокойства, - если температура поднимется ещё на пару градусов хочу включить дополнительный контур.
- Поняла тебя. Будешь включать, вызывай. Мы тут соберём консилиум, но пока по всем данным у тебя норма.
- Думаешь, не подогреемся?
- Да не успеете, скорей всего. До связи.
- До связи.
Консилиум не понадобился - температура больше не росла. Я включил обзор. Солнце отчаянно билось в светофильтры слева по курсу корабля, справа ровно светили звёзды. Россыпи звёзд притягивали взгляд что твои бриллианты и Звездой Тысячелетия мерцала прародина человечества. Земля на экране вышла размытой, нечёткой: «Восстановленное изображение», - пометил картинку компьютер, не лучше дело обстояло с Луной, зато «Полигон» вышел во всей красе, в любом увеличении, даже изображение с камер станции можно получать онлайн.
Я покрутил обзор, разглядывая нагромождение конструкций самых разных форм и размеров. Бочонки и бублики модулей соединялись друг с другом фермами, путепроводами, кишками шлюзов, модули вращались и неподвижно падали в пространстве, один диковинно изогнутый и столь же причудливо разрисованный тороид облепили люди в скафандрах, с первого взгляда похожие на рой серебристо-белых пчёл. А дальше…
Здорово мешало Солнце. Ещё «Полигон» парил и лучи светила то и дело вызывали сплошное мерцание вокруг конструкций, чьё нагромождение способно сбить с толку стороннего наблюдателя. И так, бесцельно разглядывая то один участок «Полигона», то другой, рассматривая общий план, я вдруг увидел – словно пелена с глаз упала – как в одну линию выстраиваются блок реактора, дюзы стартовых и маршевых двигателей, сложенные панели системы охлаждения…
«Сунь Ятсен», первый земной звездолёт.
Я чуть не взмыл с ложемента от возбуждения. Вот она – цель!
Раздался сигнал вызова – сеанс связи с оператором.
- Миша, - сказала оператор между прочим, - ты пропускаешь приём пищи. Прими меры, а то наш медик порывается с тобой побеседовать.
На потолке всхрапнул кто-то из ребят.
- Вас понял. Да вот засмотрелся что-то…
- Что увидел?
- Ласточку нашу.
- Кого?.. А, да, - Лена тихонько засмеялась, - ждёт вас птичка, прибывайте уже.
- Так стараемся.
- Молодцы. Миша, после следующего сеанса разбудишь ребят, начнёте циклограмму подхода-стыковки. И покушать не забудь.
Только сейчас я понял, что проголодался. Набег на холодильник пищи закончился победой над голодом и положил начало такой отчаянной борьбе со сном, что пришлось вылезать из ложемента и парить по кабине. Я делал так: крутился возле одного иллюминатора, рассматривая Солнце (через светофильтры, естественно), затем отталкивался от стенных панелей и плавно дрейфовал к другому иллюминатору, рассматривая звёзды и краешек Земли. Но от таких променадов меня очень быстро затошнило – на полный желудок, можете себе представить.
Я включил обзор, до предела увеличив поверхность Луны («восстановленное изображение») и сначала гулял по кратеру Тихо, а потом переместился в окрестности Гагарина, оказавшись при этом нос к носу со сладко спящим Ринатом. Ещё интереснее оказалась идея увеличить изображение Земли. Мы парили над Тихим океаном и раскинувшееся посреди кабины изображение водной глади заставило меня перевести дух, даже запах моря на секунду почудился. Пляжи Гавайских островов, пальмы, маленькие посёлки посреди островков, необитаемые острова, маленькие яхточки на прибрежном мелководье, громадины сухогрузов среди бескрайних морских просторов…
…Все манёвры корабля операторы «Полигона» рассчитали заранее. Мы нарядились в скафандры и подавали положенные реплики, из своих ложементов подле экранов и манипуляторов системы управления, оставаясь при этом спектакле космического масштаба не более чем зрителями. Да и ладно, решили мы сообща, вот он, наш корабль, будут ещё манёвры, никуда не денутся.
Стыковка.
- Блин, не хочется уходить отсюда, - сказал Айдар, оглядываясь на кабину, почти сутки служившую нам домом.
- Спасибо, довёз, - я погладил ладонью, затянутой в перчатку спецкостюма по стенке возле люка как бывало гладил обшивку самолёта после дня полётов.
Ринат молча шлёпнул по стене и посторонился, придирчиво оглядывая кабину. Проснувшись и заступив на вахту полным составом, мы первым делом принялись убирать жилой модуль, одновременно проверяя оборудование. Отметились в судовом журнале, оставили традиционную аудио запись с пожеланием счастливого пути следующему экипажу МКС. Кажется, командир остался доволен.
Едва слышное шипение клапанов, выравнивающих давление шлюзовой камеры с жилым модулем «Полигона». Массивная крышка люка ушла в сторону, открыв изогнутый коридор, залитый светом плафонов, в коридоре эвакуационная команда: трое уполномоченных, медик. Мы уже вроде как знакомы, перед началом манёвров экипаж прибывающего корабля обязан по связи пройти инструктаж эвакуационной команды на случай нештатной ситуации. Поскольку нештатные ситуации на «Полигоне» отсутствовали, инструктаж ограничился представлением встречающих и фразой: «Всё в порядке, ребята, ждём вас».
- Добро пожаловать на Международную Космическую станцию «Полигон», - улыбаясь сказал Дхрув Мукерджи.
Рукопожатия, объятия – по телевизору эмоции при встрече космонавтов кажутся наигранными, теперь же, после дня наедине с бездной, возможность общаться с живыми людьми, а не картинками с экрана казалась непозволительной роскошью, коей разбрасываться за так не следовало. Пришлось вытирать глаза - слёзы в невесомости не стекают по щекам, наворачиваются на ресницы.
- Ну всё, всё, - успокаивал меня Мукерджи, - вы дома, парни. Сейчас отдохнёте у себя, покушаете, пообщаетесь с Землёй и всё будет хорошо…
Реактор вышел на расчётную мощность. Наведённое напряжение снимал отдельный контур защиты и всё же два тераватта в секунду заставляли помаргивать подсветку пульта; на экранах приплясывали сбитые с толку стрелки индикаторов. Второй час полёта, по утверждённой ЦУПом циклограмме «Сунь Ятсен» проходит окрестности Солнца, приближаясь к светилу на тысячу с хвостиком километров ближе, чем Меркурий. Доклад в Центр управления каждые пятнадцать минут полёта, по необходимости – связь без перерыва, на нас работают все ресурсы Полигона, спутники-ретрансляторы, разбросанные на орбите первой планеты, трансляцию должна слушать вся Земля.
Доклад короткий – норма.
- Температура, - сказал Ринат, - смотри, Миша, температура основного контура.
- Вижу. Бригада ремонтников вышла.
Ремонтники – роботы. Корпус с манипуляторами на гусеничном шасси, внутри набор инструментов для своего участка ответственности, мозги с системой питания и терморегуляцией, связь с оператором. Можно пустить машину работать самостоятельно, можно включить ручное управление или даже создать ремонтную бригаду, когда несколько роботов работают по проблеме.
Я активировал ремонтников и стал выяснять причину неполадки. Оказалось, охлаждающая жидкость поступает на форсунки панелей холодильника с перебоями - поэтому на схеме красным горела цепь питания насосных станций. Температурный режим святое, раз за разом повторяли нам, тут колебаться нечего:
- Неисправность питания насосных станций холодильника, объявляю чрезвычайное положение на участке.
- Снизить мощность реактора, - отозвался Ринат, - приготовиться к отключению двигательной установки, оператор расчёт курса… Центр.
- Есть курс по отключению привода, - доложил Айдар.
- Центр, слушаю вас… - отозвался Полигон.
- Центр, неисправность питания насосных станций системы охлаждения, значительное повышение температуры основного контура охлаждения.
- Ваше решение?
- Активировали бригаду ремонтников, снижаем питание установки, прошу подтвердить курс.
ЦУП принялся высчитывать орбиту корабля после отключения привода деформации, а я боролся с ремонтниками.
- Миша, ремонт идёт? – спросил Ринат.
- Да я вот не пойму… - отметки роботов на схеме корабля бестолково сгрудились в нескольких миллиметрах от распределительного щита.
- Что ты там не понимаешь, реактор как буржуйка…
- Экипаж, курс подтверждаю. Как успехи?
- Да какие там узбеки… - пробормотал сквозь зубы наш командир. - Центр, температура основного контура растёт, дополнительный контур растёт, даю видео.
Картинка с обшивки корабля развернулась во всю стену – Ринат не пожадничал.
- Ого, - сказал Айдар. – Накрылась наша лайба.
Космический аппарат в Солнечной системе одним боком жарится под лучами Солнца, другим (в космосе нет конвекции, нечему проводить тепло) промерзает до абсолютного нуля. С каким-нибудь спутником связи особых проблем не возникает, есть способы равномерно распределить солнечный жар по всей поверхности, изолировав ценное оборудование, но как только вы пожелаете построить большую космическую станцию, обитаемую, да ещё и перемещающуюся в пространстве, обнаружится масса интересных вещей. Поддержание монструозных двух тераватт наградит вашу конструкцию выделением тепла в размере 500 миллионов килокалорий в секунду, хотя их частично утилизирует тепловая электростанция (тоже выделяющая тепло). Суперкомпьютер, контролирующий системы корабля, выделит 1200 килокалорий тепла, двигатели (маршевые, коррекции) специализируются на выделении тепла, причём в отсутствии конвекции выработанные ими калории останутся внутри корабля. Греются силовые кабели и жидкокристаллические дисплеи, греется человек на борту, нуждающийся в постоянной температуре не менее чем 18 градусов по Цельсию и отдающий в тёплый воздух помещения 0,02 Ккал в секунду при температуре тела 36 градусов.
Охладительная установка «Сунь Ятсена» состояла из восьми теплоизлучающих панелей и восьми штанг струйного холодильника. Устройство простое: панели излучали накопленное кораблём тепло (в основном дополнительного контура, охлаждавшего как раз жилой отсек), из четырёх крест-накрест сложенных штанг выбрасывались струйки кремниевой жидкости, собиравшейся на четырёх улавливающих панелях. Давление в системе поддерживалось мощными насосами, валы которых крутились со скоростью шесть – шесть с половиной тысяч оборотов в минуту и машину такой степени надёжности человечество не создаст никогда. Но решение нашли: на охлаждении работали шесть насосов, каждый имел комплект валов в револьверной сборке. Постоянно работали два, два крутились вхолостую и два проходили диагностику, меняя валы.
И теперь, лишённая питания, насосная станция замедляла ход, угрожая перегревом реактора и дальнейшим взрывом. Посланные мною ремонтники выстроились свиньёй, наткнувшись на препятствие. Дёргались спутанные манипуляторы, машины выглядели внешне исправными, диагностика раз за разом выдавала «Неисправности не обнаружены» а толку не было.
- «Сунь Ятсен», внимание, зафиксировано критическое значение температуры дополнительного контура, - прогундосил оператор и добавил человеческим голосом: - Мужики, вы что-нибудь делать будете?
Голос Рината дрожал чуть-чуть, только чтобы понять: капитан корабля на грани.
- Да мы всё, что смогли сделали… Не работают они. Просчитай, Коля, что будет если я туда пойду.
- Смерть через тринадцать минут, - немедленно отозвался Коля. – Это не самый плохой вариант. Так что, экипаж, ваши действия?
- Э-э, снимаем нагрузку с реактора… э… отключаем привод деформации пространства…
- Так, - подбодрил оператор.
- Разворачиваем корабль, отстреливаем реактор в направлении звезды…
- Так-так…
- Ждём.
- Чего?
- Армагедец, - не удержался Айдар.
Следующие пару минут мы наслаждались миганием, рёвом и звяканьем тревожной сигнализации. Как только всё затихло и затухло, раздался бодренький голосок:
- Внимание, команда «Сунь Ятсен», отбой учениям, обед, отдых шесть часов, далее прошу всех на очередной брифинг в конференц-зале жилого модуля.
С первого взгляда «Полигон» напоминал колёсный пароход, спроектированный Франкенштейном для Франкенштейна: мешанина геометрических фигур, перевитая артериями путепроводов, скреплённая ажурными фермами, спутанная исполинской толщины кабелями. Колесо было, да - сбоку станции, посверкивая огоньками, неспешно вращался жилой модуль. Материал для этого чуда инженерной мысли взяли с Луны: регоррум – обогащённый множеством добавок реголит, лёгкий, прочный, если не пытаться транспортировать на Землю, то ещё и дешёвый.
Всё это безобразие делили три сектора. Красный сектор – опасные эксперименты, радиация, химия, часть производственного комплекса. Жёлтый сектор – основная часть производственного комплекса, неопасные научные изыскания, защитный экран. Зелёный сектор – гидропонная лаборатория (три громадные трубы, заполненные саженцами), пищевое производство, жилой модуль. Заплутать здесь невозможно: на путепроводах через каждые сто метров маркировки, НИС-панели , броня отсеков выкрашена в цвета соответствующего сектора и изображение с видео датчиков снабжено ссылками, что где находится, какие работы ведутся.
Мы нырнули в «свой» путепровод. Чётное направление, «зелёный-один», дневной свет вмонтированных в стену панелей. Пока парили в потоке воздуха, подталкиваемые почти неощутимыми усилиями магнитов, все молчали. Путепровод почти пуст – разгар рабочего дня, только далеко впереди также в направлении жилья движется компания космонавтов да с производства поднимался молодой парнишка. Шлюз в жилой отсек запирал пропускной пункт. Дежурный мазнул детектором по контрольным панелям наших комбинезонов, посмотрел на монитор, успокаивающе горевший зелёным, подтверждавшим, что за время работы мы не хватанули дозу радиации, в наши организмы не проникли какие-либо бактерии и вообще, «медицинские показания – выход» соответствуют «медицинским показаниям – вход». Заодно проверялось имеем ли мы право находится в жилом модуле, кто нам дал разрешение на отдых ну и идентификация личности, как же без неё.
«А если я инопланетянин?» – полюбопытствовал как-то Айдар.
«Будем препарировать, - ответил дежуривший тогда Толик Фесенко, здоровенный, кудлатый как алабай. – Так ты инопланетянин?!»
«Не-не-не… Ну что ты, шуток не понимаешь?..»
Просторная каюта на три спальных места, с репродукциями земной природы, мебелью натурального дерева (выращенного в здешней гидропонной галерее) встретила нас мягким светом, помаргивал оставленный на зарядке ноутбук. Ринат плюхнулся на свою коечку.
- Выпьем, парни? – в руках бортинженера появилась туба с местным вином.
Дневная норма, на троих по сто пятьдесят грамм.
- С горя, что ль?
- Ну так… за успешное окончание тренировок.
- Можно. Ринат, будешь?..
- Спаиваете?
- Вливаем в коллектив.
- Ну давай.
- Вот правильно, командир. Чего хандрить попусту?.. – Айдар проворно набулькал рдяную жидкость по бокалам.
- За старт и финиш, - произнёс Ринат.
Это был наш пятый полёт. «Сунь Ятсен», что называется, стоял у стенки, с погасшими дюзами и заглушенным реактором, мы же сидел в кабине управления, наблюдая как Центральный процессор Полигона моделировал различные режимы работы систем корабля. Тренировались. Пока что пройти чисто всю дистанцию не удавалось: раз за разом моделируемые компьютером неполадки ставили нас в тупик и каждый раз по результатам разбора полётов в конструкцию нашей транспортного средства вносились какие-нибудь изменения. Так было предыдущие четыре раза, так будет и сегодня.
- Опять зависли, - сказал Ринат.
Командир нервничал, хоть и старался вести себя ровно, как будто ничего не происходит, циклограмма полёта исполняется штатно. Нервничали и мы. Конструкторы корабля, руководители программы успокаивали нас как могли, но команда проекта «Сунь Ятсен» уже просто рвалась в бой.
- Я, блин, угоню его, а… - высказался как-то Айдар.
А поскольку личной жизни здесь не было никакой, на очередном брифинге начальник проекта пообещал надрать бортинженеру уши за пиратские наклонности. Айдар покаялся и обещал встать на путь исправления.
Бальзамом на душу были ходовые испытания неделю назад. Вот тут мы показали всё, чему научились: полукилометровый красавец-корабль отстегнул шлюзы, силовые кабеля и прочие причиндалы, грациозно отошёл на приличное расстояние от Полигона и мы, включив силовую установку на самый малый, только чтобы прогреть дюзы маршевых двигателей, двинули нашего красавчика на пару сотен километров вперёд, а потом таким же манером назад. После чего дали ещё один импульс и, попыхивая двигателями коррекции и ориентации, сопелки которых понатыканы по всему телу корабля, также мягонько привалились к причалу.
Мы воспрянули духом. В путепроводе Айдар горланил Марш авиаторов, размахивая тубой с апельсиновым соком, встречные космонавты поздравляли нас с почином, а потом, в каюте, мы принимали поздравления от всей команды Полигона (многие сидели в карантине, как и мы, поэтому поздравления шли непрерывным потоком по нескольким каналам). Поздравляла Земля. Писали родные, близкие, писали незнакомые люди, политики, знаменитости…
Потом всё упёрлось в эти несчастные тренировки.
- Не торопитесь, ребята, - говорил нам Мукерджи шесть часов спустя, - дорога дальняя, дорога опасная, права на ошибку нет. Смотрите, вся Земля переживает за вас, миллионы людей, что миллионы – миллиарды. Права на ошибку нет.
- Есть нет права на ошибку! – рявкнул Ринат.
Он всегда, по выражению Айдара, включал оловянного солдатика, когда всё шло не по плану. Мукерджи иронию не оценил:
- Ну вот и ладушки. Начнём?..
Очередной брифинг. Кают-компанию Полигона специально готовят к нашим собраниям: моют, дезинфицируют, облучают ультрафиолетом, хотя здесь и без того ни пылинки.
- Картинку, Слава. Спасибо. Ну и что в этот раз приключилось?
Свет гаснет до полумрака, тут же заполненного звёздами. На пол экрана крепление штанги холодильника и подле неё пятёрка роботов-ремонтников.
- Роботов увеличивай, что там… Ага, да они запнулись.
- Ребро жёсткости, - начальник подошёл поближе.
- Просто стык, две плиты решили сварить понадёжнее, а он оказался такой… для роботов непреодолимый.
- Болваны железные, - бормотнул Айдар и сказал громче: - Давно говорили – отдельный путепровод надо для ремонтников. Особенно на жизненно важные участки.
- Н-ну… - Мукерджи и Слава Антонов, главный инженер проекта, переглянулись, - хорошая идея. Когда управимся?
- Дня три… Материалы ещё найти. Вопрос, не сдвинется ли центр масс корабля.
- На этот случай можно оборудовать пост ближе к системе охлаждения, - сказал Айдар.
- Можно и так.
- Ладно, - Антонов поводил пальцем в планшете, - посчитаем, подумаем.
- Ремонтников других, может быть, - сказал я, - человекообразных, что ли…
- Можно бы, - Мукерджи поморщился.
- Можно. Могу дать двух аватаров, - Слава ткнул планшетку, – на, как было сказано, жизненно важные направления. Укомплектовать всю бригаду не сможем – придётся либо с Гагарина снимать, либо ждать наших, а это придётся программу производства переделывать. Далее – связь?
- Отчётливо, - отрапортовал Айдар. – Помех нет, питание норма на всех режимах.
- Хорошо. Бытовка? Туалеты не клинят?
- А не пробовали как-то, - Ринат пожал плечами.
- Да нормально там всё, - улыбнулся Слава, - ребята опробовали.
Все заулыбались.
- Значит, считаем изменения в конструкции, - подвёл итог Мукерджи, - принятое решение исполнить силами команды корабля. Всё остальное - тестовые полёты, проверки по расписанию.
…Внутри бронированной сферы кабины экипажа удобств немного – спальники (тяготения на корабле нет, хотя учёные что-то колдуют с гравитационными полями), туалет, камбуз. Ложементы космонавтов смонтированы в капсуле поста управления как в матрёшке и при движении корабля весь экипаж находится внутри. В случае нештатной ситуации капсула выбрасывается катапультой и превращается в спасательную шлюпку с ресурсом в два года (как мы будем в этой тесноте сидеть – другой вопрос). Катапульту мы испытывали сразу после ходовых: жилой модуль, отделившись, раскрывается лепестками, защищая экипаж от гамма-излучения в случае взрыва реактора, шарик поста управления выпархивает (12 «же», если что) вперёд-вверх от центра масс корабля и улепётывает с места крушения с помощью ракетных ускорителей. Ускорители на испытаниях, понятное дело, не включались.
Ложемент отлитый по форме тела каждого из нас, снабжённый автоматическим массажем кажется удобным даже после восьми часов без движения. Управлять своей секцией можно сенсорными экранами, а можно клавишами джойстика, подсветка приборов, педали управления, ниша для ног. Под куполом капсулы разворачивается картинка снаружи. Видео датчики способны разглядеть Нептун, кроме этого можно подключиться к сети и разглядывать любой уголок Солнечной системы через ГЛОНАСС.
Ринат опустил крышку капсулы. Потух свет, остались только светодиоды на пульте, потом пост осветили звёзды с картинки, развернувшейся под куполом.
- Внимание, «Сунь Ятсен», проверка систем.
Многочисленные проверки и тестовые полёты, часы, проведённые в капсуле, не прошли бесследно – корабль приобрёл какой-то специфический запах, отличный от прочего Полигона. Часы, дни, проведённые здесь наделили нас уверенностью в собственных силах, свой корабль мы знали.
- Все системы в норме, - ответил Ринат, дождавшись от нас подтверждения.
И наступила тишина. Молчали все – Полигон ждал, ждали на Луне, ждала Земля, видео датчики смотрели в зенит и звёзды перед нами не моргали как обычно от испарений Полигона… звёзды замерли.
В полной тишине я достал из нагрудного кармана фотографию Вики. Девушка, загадочно улыбаясь, смотрела куда-то вдаль и черноморский бриз трепал её причёску и поднимал волны самого синего моря…
Я прикрепил фото между экранов.
Теперь правильно, но и это не всё. Люди, готовившие МКС «Сунь Ятсен», люди на Луне, на Земле, космонавты и простые смертные – ждали слово. Вселенная ждала и будто звёзды остановились ради нас.
И прозвучало:
- Поехали!..