- Я правильно понимаю – ты невзлюбил нас из-за поступка одного варау?
- Нет. А после того, как на расследовании половина вашей общины попыталась перевести стрелки на нас с Хамарве. Как же так, герой, да прошляпил. Это все наветы Кан-Каддахов! Старик никогда не любил шестолапов, вот его отродье и отыгрывается. Сами, небось, сговорились с горцами, а теперь как прижали, выкручиваются! И множество корнокрылых подхватили эту песню!
- А до тебя не могло дойти что вторая половина общины – из другой партии! Хоть немного нас поспрашивать! Слушай, двуногий, если…
- Там труп в нише!
Спорщики осеклись и посмотрели на непривычно громкого Ньеча. Тот бросил на пол окровавленный меч. Аэдан провел ладонью по лицу, словно смывая злость.
- Сразу не мог сказать? – ворчливо отозвался он.
- Интересно было послушать про южный подход к знакомой мне проблеме, - огарок искоса посмотрел на стушевавшегося сарагарца, но подливать масла в огонь не стал.
Мертвец оказался, что удивительно – не спеленутым. И вряд ли это шелковичники так разбили ему лицо, а потом еще и засадили клинок под ребра. Странная стрижка – выбритый лоб и отпущенные до плеч волосы. Другой мотив татуировки, отличный от прочих южан. Рубаха и плащ оторочены бахромой. Горец. Руки связаны.
- Что ж, по крайней мере кто-то из его клана не обрадовался сотрудничесству с Укулем, - вынес вердикт Аэдан.
- А почему шелковичники его не подвесили?
- Скорее всего он их и кормил. Привыкли, стали считать своим. А когда шпионы с севера его убили – стали мстить.
Ханноку стало почти совестно перед животными.
- Нам надо будет забрать восточнее, если мы не хотим пересечься с орденцами. Припоминаю - деревня клана Теккеш как раз отсюда по дороге на Теркану.
- Понятно, - ответил шестолапу Аэдан. Спокойно и деловито, уже привычнее. Видимо совместное обсуждение шелководства и военной истории помогло, хотя бы на время, унять его неприязнь к четвероногим.
- Там есть удобные точки для связи?
- Большое дерево к востоку, еще ближе к Кохорику. И уже наверняка – Холм Любований, чуть дальше.
- Слышу тебя. Идемте, нам больше нечего здесь искать… Эй, Сарагар, стой! Держи – не все же тебе, и впрямь, с палкой бегать.
Принимая от Аэдана укульский бронзовый меч, ритуально совершенный, высшего литья, для чистокровных Сиятельных… Ханнок сполна оценил иронию судьбы.
---
Все-таки со словами на Юге творилось что-то странное. Они регулярно не желали точно передавать реальность. Взять помянутое "большое дерево", например.
Его стало видно, когда группа перевалила через очередную скальную гряду и оказалась у спуска в соседний каньон. Впереди нависал над пропастью широкий уступ, а на нем росло огромное хвойное. С темно-красной корой, довольно широкой кроной. Похоже, оно даже ветвилось вторичными стволами, нетипично для елей и их родни. Гигант клановым патриархом возвышался над рощей из подроста, едва достигающего его середины.
Ханнок был впечатлен. А когда понял, что небольшие деревца, там и сям прозябающие на краю хвойного подроста – это на самом деле полностью выросшие, взрослые "березы", то и вовсе – впал в благоговение. Картинка словно из повестей про внешние земли, переполненных драконами и городами из золота. Вот только в отличие от большинства подобных россказней – реальна.
Когда добрались до рощи, солнце уже начало спускаться с небосвода. Скоро он вначале заалеет, а потом расцветится лунами и магией. Если, конечно, Нгаре облаков не нагонит – причуды рельефа и капризы ветра делали воздух на этой стороне хребта влажным. Дно каньона уже скрылось в тумане.
У подножья красного гиганта и вовсе журчали сквозь мох и каменные плешины ручьи. Местами вода собиралась в выложенные камнем углубления. Да и вообще, место выглядело обустроенным. У корней лежала каменная плита, на ней – подношения. Лакированные нгатайские шкатулки. Большие раковины, створчатые или витые. Разноцветная галька, гравированная спиралями. Шелестели платки, вывешенные рядком на веревки – подранные ветром, обесцвеченные дождями льняные. И куда более стойкие к элементам шелковые.