Адаптированные для проклятых. Некоторые, похоже, даже не кожаные и деревянные, а из подкрашенного под Нгат маг-стекла. В держателях на спинах торчали флажки. На них все тем же красным была изображена Расколотая Цепь. Сарагарец уже знал, что это военный герб Кан-Каддахов.
Некоторые нетопыри нацелили ружья на площадь и дома. Малое число разбрелось добивать и грабить. Остальные окружили "делегацию", угрожали оружием. Ханнок проклял этот никак не жалеющий завершаться день.
Вперед вышел вождь Черно-Красных, в особенно богатой кирасе. Несмотря на шалелость, истощение, Ханнок вытянул шею, пытаясь разглядеть его лицо. Мешал шлем, но то, что было видно, заставляло сомневаться, что это Старик. Да и отношение соклановцев - почтительное, но не выходящее за рамки воинского устава, легендарную личность в нем не выдавали.
Аэдан передал вождю свой знак. Тот повертел, внимательно осмотрел. Потом вгляделся в Норхада, пристально, недобро. Тот же в свою очередь говорил "Вы не торопитесь, тьматерины дети". Выражением лица говорил. Челюсть терканай по-прежнему берег.
- Вы не спешили, - озвучил за него Сагат. Ханнок приковылял уже достаточно близко, чтобы расслышать. И увидел заодно, как вручают верительные грамоты. Местный Кан-Каддах принял их с той же холодной, вымученной вежливостью, с которой дома владыки Верхнего города принимали ходоков от нгатайских традиционалистов.
- Ожидание могло стоить жизни моим людям.
- В силу событий в Кохорике мы вынуждены были рассматривать клан Санга как враждебный, - ответил одоспешенный нетопырь, раскладывая дорогую, сложенную гармошкой бумагу и щурясь на слова с печатями. Сейчас он был похож на Норхада, когда тот говорил "Я и не обязан что-то говорить".
- Это земля моего господина! - прошипел змеелюд. Хашту досталась даже не вежливость, так, беглый взгляд. И молчание.
- Кхих? - буркнул Аэдан, поморщившись от боли.
- Важных событий, родич, - приветственно кивнул ему встречающий, наконец, похоже, убежденный, - Нам сообщили, что в горном край напали на наших людей. В частности на Цордана, двадцать первого. Прежде чем ему удалось сбежать, его пытали, и он показал доказательства. И Аэдана, шестнадцатого. Последний был умерщвлен черным убийством.
- Цор… дан? Сдес? - Норхад сплюнул красным на землю.
- Родич Цордан пребывает на отдыхе… эй! Назад!
- Полагаю, господину Аэдану, двадцать шестому своего имени, хочется сказать, что ему необходимо срочно попасть к отцу и доложить, что он пока еще не является мятежным призраком, - приподнял бровь Сагат. Ему как-то удавалось вести себя так, что манеры Кан-Каддахов казались наглостью, а не повадками сильных.
Встречающий озадаченно уставился на Норхада. Потом - на медный знак. А затем его все-таки увидел.
- Тха… Пожалуйста господа, обождите, сейчас я оповещу…
- Шив-е!
Местный Кан-Каддах скрипнул щитками кирасы, развернулся и ушел в акрополь. Ханнок не без удовольствия заметил, что у ворот этот вождик даже поумнел и побежал. Потом удовольствие опять сдало усталости. Посеченные, отсыревшие под мерзким, мерзким дождем доспехи тянули к земле. Химер не снял их лишь из-за уважения перед Санга. Зашитая перепонка немилосердно чесалась. Под копытами чавкало. Ханнок мечтал уснуть в тепле и под крышей. Или, хотя бы, замотавшись в крылья и плевать, что эти надменные козлоящерики об этом подумают. А еще - жрать.
Забравшийся на соседнюю башню стрелок Ра-Хараште немного скрасил ожидание, потом его выбили оттуда вместе с половиной этажа. Кан-Каддахи воевали с размахом. Или просто нервничали.
Прибежал обратно вождик. Застыл перед ними лаковой статуей, почтительно вбив кулак в ладонь и склонив голову.