Миэн заставила себя посмотреть по сторонам, оценить, где она находится. Отряд варваров шел по широкой горной долине, спускаясь с плато Альт-Акве на южные равнины. По левую руку продолжался горный хребет, ниже чем тот, через который Семнадцатый священный поход перевалил раньше. Но и здесь отдельные вершины – по большей части конусовидные, вулканические, легко преодолевали снеговую линию.
Женщина сморгнула – низкие облака расступились и в глаза ударило отраженным светом от ледника. Теперь, когда ей приходилось полагаться на немагический диапазон зрения, все казалось непривычным. Цвета, яркость, дальность видимости… Миэн вдруг поняла, что и не видела до того толком Ядолунья. И не слышала – уши осаждали свист ветра, цвирканье первой биоты в пожелтевших кустах. Грубое перелаивание подобий и мутантов. Их походные песни.
Вдали, ближе к центру долины Миэн заметила приподнятую над верещатником и сосновым редколесьем дорогу, с арочными мостами и съездами. Еще наследие омэлли? Женщина попыталась вспомнить, куда бы оно могла вести. К стыду своему, не смогла. Сердце колониальных владений этого великого Дома определенно находилось где-то к югу. Но где именно? Известный ей мир оканчивался у башни Альт-Акве, да и про этот бывший курорт она узнала лишь потому, что сочла нужным прочитать, что же именно Орден собрался отвоевать.
Некоторые пролеты древней трассы были обрушены, но своим новым зрением женщина видела даже отсюда – через проломы перекинуты мостки. Почему дикари тогда решили топать по проселочным тропам? Личное суеверие их вождя? Или же они кого-то опасаются. Из поведения варваров Миэн заключила, что Ордену был нанесен чувствительный удар. Иногда она даже боялась, что оказалась последней из всего Семнадцатого. Но может ли быть так, что Сиятельные еще не покинули эти края? Или, хотя бы союзники из южан, которые втайне продолжали хранить верность свету Укуля… Да, с этим вождем-предателем в маске, предавшим их доверие нехорошо получилось, но ведь были среди южан и те, кто сражался взаправду. И умирал взаправду.
Надлежало во всем разобраться. Если и не ради Укуля, то, может, хоть ради этих потерянных, но еще не безнадёжных душ.
Для начала Миэн присмотрелась к душам окончательно заблудшим, захватившим ее плен. Все равно от пейзажей, пугающе ярких и нежданно необъятных в сердце начинала ворочаться паника. Какое оно большое, это Ядолунье…
Она украдкой посмотрела на черного кентавроида, топавшего чуть поодаль – в конце концов, прочих идущих рядом – демона, выродков, разноцветных бездушных и образца номер четыре она видела до того чаще. Это же нелепое четвероногое чудище куда реже и издали… Большой. Несуразный. В куртке на "человеческий" торс, даже в каком-то подобии штанов на задних "лапах"… Странно конечно. Один из читанных ей авторов заявлял с абсолютной уверенностью, что мутанты если и носят одежду, то только по необходимости. Тогда его утверждения что этим полузверям противно любое проявление порядка и цивилизованности казалось разумным. В конце-концов разве дикие волколюди, которых не успели поймать и вразумить палками сородичи-ламанни, не теряют остатки человечности?
Опять же, насмотревшись на мутантов, она уже не была уверена и в этом тезисе. Рогатые, четвероногие и даже тот чешуйчатый, которого время от времени можно было заметить в голове колонны – все они навешивали, одевали и наматывали на себя множество вещей. Если доспехи, ножны мечей и рожки для пороха еще можно счесть мучительной уступкам войне и труду, то куда девать остальное? Ярко, кичливо цветастые штаны и туники. Накладки на рога и копыта, серьги в подвижных ушах. Татуировки на мордах и окрашенные полоски меха. Амулеты, подвески и браслеты из зеленого камня и черного вулканического стекла…