И вот Стас стоял перед обыкновенной стеной бледно-зеленого цвета, с недавними подтеками сверху. И только он знал, что скрывала эта неприглядная поверхность. Казалось, лишь уловка для ребенка, детская шалость, азарт, однако отец талантливо подмечал такие моменты. Мастерски дергал за ниточки эмоций со сноровкой лучшего кукловода. Восторг и радость сливаясь, отпечатывались незабываемой заметкой в общей канве памяти, забирая с собой крохотную, но ощутимую подсказку. "Помнишь старый дуб у дедушки?" - сказал отец, указывая на свою часть картины. И эту подсказку невозможно отследить. Даже сотни экстрасенсов снова и снова прочесывали каждый уголок разума, оставаясь ни с чем раз за разом. И каждый раз, они бы слышали слова, замечали образы, улавливали звуки, пытаясь разглядеть в них крупицы ценной информации. Но их сердце не забивалось бы в яростном ритме от вида стены. Стаса переполняла гордость и, возникшее так поздно уважение к отцу. От столь тонкой, незаметной, и в то же время необычайно детально проработанной, скрупулезной работы. Но самым поразительным фактом для Стаса являлось то, что все эти частички его детства всегда и не покидали его. Жили в нем. Он помнил и велосипед, И сломанный палец, и дерево у дедушки. Почти двадцать лет без отца он все замечательно помнил. Может быть не всегда так ярко, и детально, но все же достаточно сильно. И только теперь, в нужное время и в необходимый час, непримечательные, и казавшиеся не столь важными ранее детали, фразы, обретали иной смысл. Стас мог бы забиться в неказистую, Богом забытую гостиницу, где постарался бы все вспомнить, не привлекая к себе лишнего внимания. Но только ощущая родные ступени, идя знакомым до боли маршрутом, и глядя на всю ту же, годами измененную стену, подсказка в его мозгу обретала почти ощутимые формы. И потом, он хотел убедиться, что придя по выкраденному следу, экстрасенсы останутся ни с чем. С голой стеной бледно-зеленого цвета, с недавними подтеками сверху.
Старый дуб во дворе столь же старого кирпичного пятиэтажного дома оставался, пожалуй, самой ненадежной частью скрытого плана. Однако, на удивление Стаса, что дедушкин дом, что дерево, по-прежнему мирно соседствовали, словно годами проверенные друзья. Дедушкина пятиэтажка располагалась на другом конце Москвы, далеко на Северо-Западе. Самого дедушку Стас помнил совсем смутно, от того, что дед сильно болел, и виделись с внуком они редко и всегда при неприятной для ребенка обстановке лекарств и бесконечного лечения. Но Стас, при этом почти детально часто вспоминал и квартиру дедушки, ее обстановку, двор у дома. Массивные шкафы, набитые книгами, посудой, картины, фотографии, ковер на стене, потрескивающий плинтус под ногами, выключатели с длинными веревками, особый запах и даже желтоватый густой свет, - все создавала другую, в чем-то волшебную сказочную атмосферу. Уже ребенком Стас ощущал в этих местах совсем иную жизнь, с другим течением времени. Тесные комнатки. Мрачные подъезды. И, в противовес, яркие сочные, утопающие в зелени дворы. На задворках такого двора, величаво, по хозяйски, наблюдая за округой, стоял красавец дуб. Вовсе не сухой, наоборот, улепленный зеленью. Но крепкие ветви, как сильные руки, выделялись, восхищая взор. И местные жители с уважением относились к нему, почти уловимо оказывая ему знаки внимания, здороваясь, переговариваясь. В один из дней, отец с сыном коротали время на улице, пока дедушка, как много позже узнал Стас, изнывал от мучительных болей. И вскоре малыш добежал до дерева.
- Посмотри, сынок, какой красивый, большой, сильны дуб. Правда? - Мальчик подняв голову и оглядывая исполина, согласно кивнул.