[Линолеум]

Из моего мертворожденного рассказа "Перекресток"

Скрытый текст - от нулевого:

Друг напротив друга – самурай в одних лишь просторных штанах хакама, и шестеро спартанцев. Пятеро коротко стриженных юношей не старше пятнадцати, босых, одетых лишь в грязные засаленные гиматии, сжимали в жилистых руках короткие увесистые мечи. Шестой, мужчина средних лет стоял чуть позади, ссутулившись под , некогда красным, а теперь вылинявшем, плащом. Нещадное солнце пропекало землю насквозь, превращая воздух в горячий, обезвоженный студень, но шестой спартанец кутался в тяжелые бурые складки, точно искал спасения от холода.
Самурай стоял чуть откинув назад торс. Взгляд ястребиных глаз спокоен, как спокойна гладь озера в тихий летний вечер. Неподвижный, смуглый, коренастый – ни дать ни взять камень, укоренившийся посреди поля.
Он не боялся: Дайсе на поясе, Бусидо в сердце и опыт, что приходит лишь с грузом прожитых лет, придавали ему уверенность в собственных силах. Каждый воин знает, что когда наступает пора умереть, то нужно быть готовым умереть с честью. А о смерти и чести, самурай знал не понаслышке.
Юные спартиаты вообще не задумывались о страхе смерти: Агогэ не учило их бояться. Их больше, они сильнее, и быстрее незнакомца, а главное, сегодня Криптия, сегодня их день. Под сальным рубищем, перекатывались стальные желваки мышц, молодая кровь бурлила от адреналина, требуя выплеска.
И чужак не заставил их долго ждать.
- Шидоу! – Самурай, чуть пригнувшись на широко расставленных и чуть согнутых ногах, медленно, точно нехотя, потянул катану из ножен. Спартиаты без звука рванулись вперед – лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…

Скрытый текст - от третьего:

Цель Пути воина заключается в том, чтобы пройти его до конца. Он не привык останавливаться и не привык отступать, если того требовал Долг. А сейчас Долг требовал встать на дороге этих шестерых. Пятеро щенков его не волновали: уметь кусаться еще не значит укусить. Вот их сэнсей заслуживал отдельного внимания – под бесформенным мичиюки , прятался настоящий воин, представляющий реальную угрозу. «Возможно, именно ты окажешься тем, кто прервет мой Путь», – он медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение, приводя тело и разум к гармонии. – «Но прежде чем сцепиться с волком, необходимо разобраться с волчатами».
Рука легла на рукоять Дайто. Казалось, меч задрожал, почувствовав прикосновение хозяина. Он видел, как напряглись юнцы, буравя его пятью парами глаз. «Сейчас»… - улыбнулся он. – «Сейчас».
- Начали! – Клинок тихо запел, выезжая из ножен. Пятеро напротив только этого и ждали – без звука рванулись навстречу - лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…

Скрытый текст - От первого:

Жара стоит невыносимая, но я лишь плотнее кутаюсь в плащ. Терпеть невзгоды – удел спартанца, а я, несмотря ни на что, все еще спартанец. Пускай многие презирают меня, пускай плюют вслед – мне все равно. Я был там, с Леонидом и остальными четырьмя тысячами, пока они отлеживались в безопасности, лаская чресла друг-друга. Не моя вина, что я не погиб рядом со своим царем, хоть я и сожалею о том каждую секунду. Люди лишь игрушки в руках богов, а те, иногда, жестоко шутят. Одна из таких шуток сейчас украшает левый бок. Поэтому, я лишь плотнее кутаюсь в плащ – никто не должен видеть мой позор.
Пятеро - последние из моей агелы, и это их последняя Криптия перед путешествием в храм Артемиды. Я знаю, это их праздник, но меня словно толкнуло изнутри: «иди». Возможно, это была тоска, но спартанец может тосковать только по родине да сладости битв, поэтому логики в подобном предположении, я не вижу. Но я все-таки пошел и, как оказалось, не напрасно.
Чужак не был похож ни на кого из виденных мною ранее - ни на афинян, ни на платейцев, ни даже на персов. Смуглокожий, безбородый, с узкими щелями глаз, кривым носом, с выбритыми на висках и завязанным в тугой узел, волосами – странствующий мим, позабывший снять маску. Даже два изогнутых клинка на поясе казались скорее пародией на настоящие мечи. Но внутренним чутьем, я понимал – передо мной стоит воин, противник более чем достойный и более чем опасный. Внезапно, во мне проснулась жалость к моим подопечным, к той участи что их ожидала и о которой они еще сами не подозревали. Спартанцу не пристало горевать, но тут я ничего не смог с собой поделать.
Чужак гортанно выкрикнул какую-то тарабарщину, но я все понял и без слов – солнце сверкнуло на вынимаемом из ножен лезвии. Последние пять из моей агелы тоже поняли чужака - без звука рванулись навстречу - лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…