Если она была его дочкой, он этого не помнил…
От нее исходила угроза. Каррей понимал, что, несмотря на всю его силу, справиться с ней вряд ли сможет. Почему она оказалась ведьмой? Почему ненавидит его? Если бы можно было ее убить, сделал бы это. Приходилось думать…
– Бросил меня.
Красивое детское личико. Миниатюрная фигурка в тоненьком бордово-красном платьице до пят. Только глаза горят ненавистью, такой страшной бесчеловечной злобой, что хочется сейчас оказаться в каком-нибудь другом месте, подумать спокойно, как дошло до такого, что нужно было сделать или не делать в прошлом, чтобы приближающейся смерти не было в реальности.
Соображалось плохо.
Взметнувшаяся пена кружев, словно яркое раскручивающееся солнце, окружило меняющееся в страшную старческую маску рожу, только овал лица и горящие глаза, словно огни скоростного поезда, повисли в метре от земли и устремились в его сторону. Так быстро и безнадежно. Что ясно казалось одно – увернуться нет никакой возможности.
Каррей рванул в сторону. Инстинктивное движение прочь от неумолимо надвигающихся глаз. Пространство вокруг будто превратилось в тугое прозрачное нечто, мешающее вздохнуть, не то что двигаться. Собственное тело размякло и дрожало словно желейная масса. Нечеловеческий вопль ведьмы догонял его, звенел в вышине, в мозгу.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!!!
Он раз за разом как-то умудрялся уклоняться с ее пути, но удача в любой момент могла покинуть его. Наконец, изловчившись, из последних сил и неожиданно для самого себя, зажал ведьму, поймав со спины. Мышцы свело от дикого напряжения, вздувшиеся мускулы перекатились под кожей и окаменели, и было такое ощущение, что от его силы косточки под его руками сейчас затрещат и сомнутся в маленькое тело, но единственное что билось в мозгу – страх. Панический беспощадный страх перед сверхъестественным, что может убить тебя за одну секунду.
Сверхъестественным, запертым в теле десятилетнего ребенка.
Никогда в жизни Каррей так отчаянно не желал кому-нибудь смерти, не боялся до того, что стыл ужас в крови и шевелились отсутствующие волосы на лысой макушке.
Огненно рыжие космы ведьмы рвались на свободу вместе со своей хозяйкой. Змеились, закрывая ему глаза, не давая видеть. Будто самый воздух, природа взбунтовались против него.
Каррей задыхался.
– Тихо. Успокойся, – слабо прошептал он, чувствуя, как она вырывается из его рук, понимая, что если это случится – он труп.
Все происходящее казалось просто сном. Чернильная тьма, косые всполохи света и они двое в смертельной моральной схватке.
Ведьма неожиданно прекратила сопротивляться и вдруг заплакала в наступившем воздушном затишье, как-то сразу словно перевоплотившись в обиженного ребенка. Каррей все еще продолжал прижимать ее к груди, но теперь уже не пытался раздавить. Он не видел ее лица, но знал, что оно не обезображено звериным оскалом маленьких острых клыков как прежде. В его объятьях уже была не ведьма, а девочка со сверхъестественными способностями, но маленькая и хрупкая, и нуждающаяся в защите как все дети. Страх пропал и появилось какое-то новое чувство…
Каррей вспомнил, что сказала девочка, и теперь размышлял над этим.