Неподалеку от этих развалин они и остановились. Шаи слез с мерина и враскоряку побрел к зарослям высоких трубчатых растений. Здоровенных, в человеческий рост, украшенных зонтиками соцветий. Ханноку показалось, что они немного напоминают гигантский укроп.
- Нет! – рявкнул Аэдан. Караг лишь вяло глянул на них и заковылял к ручью. Что-то после забега наперегонки с вулканом все никак в себя прийти не может. А еще, бестолочь мохнатая, на пол-ночи дозора напросился.
Нобиль со страдальческим лицом повернулся.
- Что, опять? Очередная первая биота?
- Если бы, - сплюнул Кан-Каддах. – Это пупырь-трава. Ей фон нипочем. Она теперь везде растет, даже в оазисах. Кое-кто зовет ее Местью Омэля.
Шаи вздохнул и ушел на другую сторону поляны.
- Наследие Сиятельных? – удивился Ньеч. Огарок подошел к злым растениям, заинтересованно их рассматривая.
- Странно, магии не чувствую.
- Пес его знает. Наверняка притащили с собой на кораблях с Внутренней стороны… Эй, ты!
Под неласковый взор Кан-Каддаха попался шестолап, заартачившийся в стороне, у воды. И тут же отгреб очередную порцию дедядиной нелюбви:
- Чего расселся? Сбегай, разведай – безопасно ли тут останавливаться.
- Сейчас, почтенный, сейчас. Минутку… - устало отмахнулся гильдеец. Ханнок как раз шел к ручью и заметил в руке у него фляжку. Принюхался – пахло апельсинами.
- Поделишься? – дружелюбно шепнул химер. Караг вздрогнул, начал засовывать выпивку обратно в сумку. Посмотрел на сарагарца, как на предателя.
- Тьмать, ты протащил с собой в поход алкоголь? – слух у Кан-Каддаха все же был отменным. И если раньше Аэдан был злым, то теперь – опасным. Гильдеец даже попятился, но потом попробовал возмутиться:
- Да что вы все, в самом деле? Я - варау. Нужно будет – протрезвею.
- Сдурел, большезадый? Немедленно вышвырнул прочь!
- Слушайте, здесь я проводник, а не…
Ошибка. Аэдан опять сорвался и врезал кулаком по пантерьему носу. Караг взвыл и отскочил в сторону.
"Да что с ним не так?" – подумал Ханнок.
- Остановитесь! Спокойно! – хрипло крикнул Ньеч, - Скажите, что вот это за мрак?
Поначалу сарагарец решил, что добрый доктор решил таким немудреным способом отвлечь южан от разборок. А затем присмотрелся и понял, что огарок бы серьезен. Предельно. На стебле пупырь-травы, которую Ньеч не побоялся, несмотря на все предупреждения, отогнуть голой рукой, виднелся налипший ком какой-то непонятной твердой субстанции. Белесый и полупрозрачный.
И впрямь - сработало. Оба варвара одновременно, даже не переглядываясь, заорали:
- Назад! Опасность!
Поздно.
Кустарник зашевелился, заворчал, хлюпнул. И в огарка прилетел похожий сгусток – только еще больший, свежий и ярко-белый.
- Какого… - Ньеч попытался счистить налипшую пакость, но обнаружил, что она моментально затвердела, склеив руки. Дернулся, как муха в паучьем коконе, пошатнулся и упал. А затем из зарослей размытым пятном выскочила какая-то тварь. Подхватила спеленутую добычу и нырнула обратно.
- Нет! – крикнула Сонни.
- Тьма-а-а… - выругался Аэдан. Перехватил меч и, не-оглядываясь, рубанул назад. Вторая зверюга, подкравшаяся со спины, тонко пискнула и покатилась по траве, пятная ее синей кровью из вспоротого бока.
Ханнок, вцепившись в ведерко для воды, завертелся на месте, вглядываясь в мельтешащие ветки. Кусты урчали и похрустывали. Затем хлюпнуло и в химера полетел ловчий плевок. В последний момент зверолюд успел раскрыть крыло, прикрыться, и слизь растеклась по перепонке, стягивая ее как гигантский струп, обездвиживая. Но крыло – все же не рука, и когда тварь подскочила ближе, то получила ведром по морде. Обиженно взвизгнула, побежала искать более сговорчивую жертву.
Сонни стояла неестественно спокойно, сузив глаза от ненависти, сжимая кинжал. Чуть дрожавший, но ей сейчас не операцию делать. От второго плевка девушка увернулась, просто отшагнув в сторону. Подняла руку, прицеливаясь…
- Берегись, о дева!
Нападавший зверь попросту споткнулся о метнувшегося наперерез бестолкового юнца. Извернулся, харкнул в упор. Подхватил дурное мясо жвалами и закинул на спину. Удар аэданова меча опоздал на долю секунды – только ветки закачались. Хищники скрылись. На поляне остались четверо уцелевших и медленно дрожавший, издыхающий неудачник. Четырехлапый, прикрытый со спины хитиновыми пластинами, морда узкая, хоботком. Две пары тускнеющих глаз, конвульсивно дергающийся хвост с жалом на конце. Вылитый крысопаук, только с телка величиной.