"Ну, про нгатаев ты это загнул, почтенный мастер наук…" – начал думать Ханнок. И прервал эту мысленную цепочку. Ибо Кау сказал однажды – "Тот, кто позволяет своей борьбе с кем-то целиком определять свою жизнь, такой же раб врагу, как парасит, добровольно надевший эту цепь". Его собственный… бывший клан, Кенна, уже во многом жил назло Укулю, и то, насколько это начало управлять их суждениями и поступками, Ханнок начал осознавать только сейчас, пожив в окружении не нарочитых, а подлинных варваров.
- Я ведь не только от собственной инаковости страдал дома, ламанни, - продолжил Ньеч, уже малость осипший, - И не только я, все мы, огарки Отомоля, Альт-Манау, Имихъях-Чаха, прочих анклавов Севера, все мы смотрели на Орден с завистью, даже несмотря на кровавую ненависть Тавалика. Пусть их могущество лишь тень прошлого, пусть. Это тень завораживала, подавляла своим величием. Такая сверкающая, крушащая сила, такие знания!
На кухне со стены сорвалась и упала, звеня, дорогая бронзовая сковорода. Ханнок и Сонни синхронного вздрогнули и обернулись. Этот дребезг еще стоял в ушах, когда сарагарец услышал новый, доселе незнакомый звук и его мороз продрал по хребту.
Ньеч смеялся.
- Ха. Это сезон откровений, ламанни. С наших идолов сыпется позолота. Ха-ха. Могущество Сиятельных держится на прогнивших подпорках, наскоро поставленных их предками. А их хваленые знания, ах-а, всего лишь набор зазубренных формул. Уверен, что скажи я им про обеззараживание воды, они бы стали меня убеждать, что это не излучение убивает микробов, а воля Ом-Ютеля – демонов заразы. Они бы помолились над ней, Иштанна, наставница, и поверили бы в результат. Они не мастера, они не более чем знахари и шаманы с претензиями. Лишь последыши Янтарной эпохи, они, безголовые, но еще бегущие, потому как нечем уже осознавать. Они, а не мы. А ты и я и вот она - ее истинные наследники… Тебе жаль эту несчастную тень в пристройке? По морде вижу, жаль. А зря. Золоченая уже умирала, еще когда сидела среди своих. Можно сказать, что мы ее спасли. И ей еще повезло – она меньше изменилась, чем другие. Хотя у нее и есть теперь настоящий повод нас ненавидеть. Ха!
На полке лопнула стеклянная банка, оставшаяся от съеденной капусты. Сонни дернулась к наставнику, но Ханнок ее удержал. Опасно.
"Где ж ты, когда снова нужен, дикарь ты одноглазый?" – мысленно возопил Хал-Тэпу химер. Отчего-то ему верилось, что горный маг нашел бы, чем унять коллегу.
- Мы ее спасли, ламанни! Понимаешь? Ничего ты не понимаешь! Слушай! Моя семья, мой народ, выродки, презираемые огарки, мы лучшие врачи и маги, чем сами Сиятельные! Я, Тилив Ньеч, сын Тилива Альте и Санъэ Сатчинао, таваликки, вождь-звероврач – лучший Сиятельный чем сами Сиятельные. И я не остановлюсь на этом! Я объявляю им войну разума и я отберу у них их же наследие. Я переплавлю его на благо изменившегося мира и всех в нем. Я очищу его от волшебного похмелья, уберу из него отраву Вышей магии, я дам ему новую жизнь. Нгаре, благая мачеха, я клянусь, что сделаю все это и даже больше!
Мать Нгата со своей фрески на стене тепло улыбалась пасынку. Сонни вывернулась-таки из зверолюдской хватки и кинулась к учителю. Вернее – ему на шею. Поцеловала в морщинистую щеку, не утешая, не успокаивая, о, Ханнок тут совсем ошибся. С гордостью и любовью она это сделала.
Ньеч осекся и посмотрел на ученицу. Дом прекратил ходить ходуном. Ханнок воспользовался моментом и ушел думать.
---
Крышка сундука скрипнула, открываясь. Ханнок осторожно вытащил завернутый в синюю антимагическую ткань доспех, стеклянный и трофейный. Развернул, осмотрел. Подцепил когтями декоративную орденскую печать на нагруднике. Открутил, легче чем ожидал – капризное законтурное стекло уже начало разрушаться. Положил на столик перед собой, взял в лапу кисть. Вспомнил уроки художественного мастерства и Сиятельный канон. Выбрал нужный завиток в причудливой каллиграфической вязи и начал водить по нему кистью, оценивая и запоминая ход.
Через пару часов он сумел-таки воспроизвести личную подпись хозяйки доспеха. Умение подделывать чужое искусство пригождалось по жизни удручающе часто. И в самых непредсказуемых ситуациях. Хотя понадобится ли это дело сейчас, еще толком сказать было нельзя. Законники Ядоземья могли вообще не обратить внимания на такие мелочи, как согласие порабощенной стороны. Или же, наоборот, упереться так, что их не переубедила бы лично данная ей, в присутствии свидетелей, клятва на безукоризненном нгатаике. Но лучше подстраховаться. Да и вообще – все равно больше делать особо нечего. Хал-Тэп оказался прав – горцы не спешили нанимать чужака, даже на самую унылую работу. Личная казна грозила расточиться куда быстрее, чем надеялся драколень.
- Так. Вот ты где.
Ханнок дернулся так, что очередная линия тушью удлинилась вдвое нужного.
- С-сойданов сын! Нельзя же так внезапно!
- Ты зверолюд. Учись пользоваться этими длинными ушами. И своей рогатой башкой.
Норхад подошел и всмотрелся.
- Опять каллиграфией занимаешься. Кто такая Сол-Элеис Миэн?