Она ушла. Шагнула в неизвестность. Никто не мог полностью понять ее поступки, но как оправдать такое? Ощутив дрожь в руках, Ларс сжал ладони. Она воин, она сама приняла решение, она знала, на что идет...
— Проклятье! — мужчина ударил кулаком стену. Разлетевшееся эхо по сводам Пещеры отдалось внутри протяжным криком. — Неправильно, — он прошептал вдогонку угасающему эху, — как же неправильно завершать все так...
Смиренные, стены ждали. Они нависли над воином угрожающей громадой, но он смотрел в небеса. Там, далеко, выход. Он ведет наружу, к свету и новым открытиям, кто знает? Только что закончилась целая глава из жизни воина, и Ларс готовился уйти, как ушли до него девушки. Долгий путь, ставший для них последним, заканчивался здесь. Королева сделала ставку на дочерей, но просчиталась. Ей не победить. Она еще не знает, что потеряла все.
Ларс закрыл глаза. Сделав глубокий вдох, он представил лес. Тот самый лес, за пределы которого он только что шагнул сюда. Как никогда, сейчас он манил его жизнью. Он шептался с ветром и принимал слезы дождя ветвями деревьев, он слушал разговоры птиц и укрывал беглецов в темных объятиях. Оставаясь безучастным, он вывел их к победе. Больше не будет ни боли, ни смертей. Внезапная мысль заставила его подняться. Цель достигнута — чего еще нужно? Это победа! Так почему же не слышно фанфар?
Огромный валун, точно упавший с неба, отделял теперь воина от всего внешнего мира. Враги остались за стеной. Они мчались вслед за ним, и мгновение лишь предопределило все. Ларс метался недолго. Вступить в неравный бой, поставить на кон Глаз Дракона и, значит, весь проделанный путь, поддавшись искушению мести за смерти Анны и принцесс, или закончить все одним только шагом?
И, с трудом оторвав взгляд с пустого уступа, где стояла Анна, еще не до конца веря своим глазам, Ларс схватил брошенный ею мешок и ринулся внутрь. А дальше — пустота. Путь назад закрылся, он победил, Вилорм остался за гранью Пещеры, и теперь все решалось одним лишь камнем. И он вел. Вел вперед, несмотря на то, что Ларс более не видел выхода.
Мужчина прошелся по кругу охвативших его горных стен, внимательней рассматривая настенные надписи и рисунки. Освещаемые бледным светом Глаза Дракона, они вспыхивали при малейшем приближении воина. Витки, изогнутые вьюны, тонкие стрелы — множество символов расстилались богатым ковром по стенам Пещеры, и все они будто сливались воедино, приветствуя долгожданного освободителя. Заточенные в пустой Пещере, потускневшие от времени, слившиеся с камнем, теперь они наливались цветом, пестря и играя новыми и новыми красками.
— И в чем смысл? — Ларс провожал глазами переливы таинственных знаков на сводах Пещеры, но ни одна зацепка не приходила на ум, ни один символ не выказывал сути. — Что ты хотела, Изабелла? Не думаю, что заточить своих дочерей навеки...
Мужчина обернулся. Другая часть Пещеры погасла, словно застыла в ожидании. Контраст двух стен, противоположных друг другу, в одном замкнутом пространстве, казался удивительным. И Ларс направился к ней. Глаз Дракона в его ладони не выказывал никаких признаков участия, будто и не из-за него вовсе начинался этот путь, достигнув теперь своего логического завершения.
Мужчина остановился в двух шагах от стены. Внезапное видение заставило его застыть, более не приближаясь. Две огромные нити, словно царапины на стене, овитые локонами вьюнов — живых, спускающихся сверху сквозь всю необъятную высь Пещеры. Где-то там, снаружи, очевидно, на вершине горы, царила жизнь. И сейчас она пропускала сюда свои локоны, обволакивая вековые стены.
Ларс вновь поднял голову. Далекие звезды подмигивали ему тусклым свечением на темном небе. Снаружи была ночь. Пышные вьюны, раскинутые по разным сторонам Пещеры, соединялись в одной точке, у самой земли, возле ног Ларса. И тусклые линии, нацарапанные на стенах, казалось, пронизывали каждый вьюн отражением в темноте ночи. Мужчина подошел ближе.
Глаз Дракона в его руке вдруг заявил о своем присутствии. Резко вспыхнув, он озарил своды ярким светом, и настенные линии налились таинственным мерцанием. Они создавали проекцию луча, играющего внутри вьюнка, и уходили далеко ввысь. Обомлевший, Ларс вновь отступил на шаг, чтобы видеть все таинство, творившееся здесь по его воле. Листья на каждом вьюнке колыхались, словно дышали, и легкий ветер, вдруг закруживший танец, заставлял оживать застывшую природу и аплодировать его чарующему выступлению.
Ларс держал светящийся камень и не замечал его свечения. Своими переливами Глаз Дракона словно выпрашивал воина оставить его, но Ларса завораживала Пещера и знаки, вдруг слившиеся в один.
— Не может быть, — мужчина пошатнулся, еще отходя и снова задирая голову. — Я видел это... но картинка не закончена.
Он опустил взгляд на камень. Последней деталью на хосте чудесного художника должен был стать именно он.
— Знак на плече Анны, — вдруг Ларс ощутил бешеный скачок под сердцем. Внезапная догадка обожгла мысли. — Знак на шлеме из склепа... знак на аметистовом мече Вероники... и теперь здесь.
Не думая более ни мгновения, Ларс подошел к стене. Место камня должно быть там, где две линии коснутся его с двух противоположных сторон — именно такие символы он видел на протяжении всей дороги. Они привели его сюда, но что они значат? Узнает ли он когда-нибудь, неважно. Сейчас должно все решиться.
Мужчина присел. Вьюны по обе стороны от него еле заметно колыхались, нить света пронизывала листья, воин видел ее практически физической. Но это лишь придавало ему уверенности в его знаниях. Все, что он сделает, будет правильно, несмотря на то, что произойдет дальше. Да, есть определенный риск, неизвестность в отношении грядущего, в отношении его собственной судьбы, но сейчас есть только одна цель — закончить эту картину, закончить путь одно только точкой — Глазом Дракона.
И он не ошибся. Ровно на уровне его глаз располагалась каменная чаша, под стать размерам камня. Небольшое, едва заметное углубление в скале для несведущего путника не значило бы равным счетом ничего, даже если бы он смог увидеть его, но Ларс в руках держал именно то, в ожидании чего Пещера провела долгие годы одиночества.
И сейчас она ожила. Не медля более ни секунды, мужчина разместил камень в основании ветвей, в каменной чаше, жаждущей награды.
Камень вспыхнул, и колыхание листвы прекратилось. Легкий, едва заметный ветерок и тот исчез. Все замерло. Ларс выпрямился и отошел на шаг в ожидании неизвестного. Свет, исходящий из двух ветвей слился со свечением камня, и вместе они образовали полыхающую стену из огоньков и мерцающих листьев. Камень потух. Теперь он не представлял собой ничего чудесного. Он остался лежать на выступе, не привлекая внимания ничем из своего теперь уже непримечательного вида.
Но Ларс на него и не смотрел. Куда более его привлекал вдруг образовавшийся проход в стене, в одно мгновение ставшей живой. Свет двух линий перед ним озарял пространство, на первый взгляд, уводящее вглубь скалы. Бесконечные вьюны, ставшие видимыми на том самом месте, где мгновение назад были холодные скалы, теперь обрамляли вход в неизвестность. И Ларс коснулся их.
Его ладонь встретилась с прохладной поверхностью листвы, но это была приятная прохлада. Пахло свежестью, и оттого хотелось дышать глубже. И Ларс сделал вдох... сделал шаг, раздвигая лесные волнистые косы, и прошел сквозь них. Скалы, словно расступились перед ним. Мгновение назад казавшаяся безвыходной, Пещера сама указала путь истерзанному воину. И теперь он снова оказался в пути.
Живой коридор, горное ущелье, покрытое травами, несмотря на осень, благоухало разноцветьем, в этом маленьком тесном уголочке царила жизнь, и Ларс вдруг ощутил огромную жажду жизни, желание насытиться ей здесь, чтобы куда ни вывела его новая дорога, он мог дышать этим — настоящим воздухом.
И не было видно конца этому коридору: вьюнки, редкие цветы на них, изредка проглядывающие травы с каждым шагом мужчины, словно исцеляли его. Он шел вперед, и чем дальше ступали его ноги, тем глубже он дышал, тем сильнее становились его руки. И ноги, раненые прежде, шагали устойчиво и ровно, затягивались шрамы, открытые раны исчезали от одной только мысли о жизни, и Ларс шел. Шел быстрее, ступал уверенней, принимая все дары природы, пропитываясь этим воздухом, исцеляя изнеможенное тело, излечивая тревожную душу...
И ночь оставалась безучастной. Тьма не смела касаться мужчины, мутная пелена не могла стелиться перед его глазами. Он видел все, он чувствовал, он жил... Впервые? Легкость мыслей и движений, прежде редкой гостьей захаживавшая к усталому воину, теперь поселилась у него внутри, и Ларс принимал ее. Если это — конец, то пусть он будет легким.
И воин вышел. Коридор вдруг закончился. Уверенной рукой мужчина раздвинул зеленые занавески перед глазами и вышел в лес. Тот самый лес, что привиделся ему в Пещере, то место, где он впервые ощутил себя свободным.
И он не помнил это место, не видел дорогу, но ноги сами вели его, и отчего-то ясная мысль засела в голову, что этот путь — верный. Что ждет впереди, неизвестно, куда выводит тропа — тоже, но он пойдет сюда только потому, что чувствует. И именно в этом будет правда, вероятно, никогда доселе не посещавшая его стремления. Произошедшее теперь не казалось важным, ведь он был в оковах, но теперь он идет сам, и что бы ни случилось дальше, это будет правильно.
Ночь расступалась. Небо светлело и, значит, постепенно подступало утро. Заканчивалась долгая ночь, и сквозь редеющие стволы деревьев Ларс заметил светлеющий горизонт. Лес заканчивался здесь, и, значит, заканчивались и горы. Он пересек их сквозь Пещеру, и новый день становился для воина высшей наградой.
Сердце волнительно подпрыгнуло в груди — теперь его жизнь зависит от него самого, он может идти куда хочет, решать, с чем иметь дело, вот только куда держать путь? Что теперь ведет его? На миг остановившись, Ларс вздохнул. Найти цель в грядущем пути ему еще только предстояло, но в моменты тишины приходили образы погибших девушек. Мужчина зажмурился, гоня прочь мысли. Глаз Дракона не достался Вилорму, а, значит, это победа. Высокой ценой, но достигнутая цель королевы...
И какая бы участь не ждала Изабеллу, какие бы мысли не руководили ей после, ее поручение выполнено. Облегчение? Заслуженный покой от погони... умиротворяющее утро. Легкая тень легла на лицо мужчины, и сквозь редкие деревья он увидел первый луч. Новый день заявлял о себе робким светом, и Ларс обязан был его принять, благодарствуя, что он его встречает. Не думая более об опасности, отпуская мысли прошлого, мужчина зашагал сквозь расступающиеся деревья. Под ногами потрескивали ветки, но среди своих ровных шагов вдруг воин уловил едва заметный, почти неразличимый сухой треск. Ларс вдохнул утренний воздух.
— Костер, — мужчина пробубнил себе под нос и стал оглядываться в поисках дыма. Вокруг не виднелось ничего похожего, и чтобы наконец его заметить, воину пришлось пройти еще немного вперед, оставляя за спиной последние деревья.
Тоненькая серая струйка, переплетаясь с воздухом, поднималась прямо перед ним, в паре десятков шагов. Мужчина оказался на небольшой опушке перед обрывом, на краю которого раздавался тихий треск. Откуда ни возьмись, в груди забились колокола, и бешеный бой сердца в один только миг опередил все сомнения и не успевшее проснуться чувство опасности — его глаза уже заметили расплывчатый белый силуэт.
На фоне неокрепшего солнца образ девушки в белой тунике казался видением. Зябкий ветер с сомнением перебирал ее волосы, но она не оборачивалась. Мгновение еще Ларс потерял, чтобы рассмотреть незнакомку со спины, тая надежду, что она окажется воительницей, и лишь потом, не спеша переставляя ноги, приблизился к ней.
И он не сказал ни слова. Встал рядом и устремил свой взгляд на холодный рассвет. У его ног простиралась огромная долина, фиолетовая река и пряные туманы, вдруг зачастившие в эти места; позади была битва, долгий путь, который привел не к тому завершению. Все должно было быть не так.
Что прошло? И что еще будет, кто знает? Но сейчас он здесь, и впереди его ждет новая дорога, иначе почему его обманывают глаза? И Ларс повернул голову. Анна была безоружна. Ее оружие и доспехи были брошены рядом, а она смиренно ожидала продолжения. Белая туника на ее теле, словно светилась под лучами солнца, и не несла в себе никаких признаков прошедшего боя, ставшего губительным для нее. Она не была видением, но Ларс не видел ни следа кровавого знака на ее лопатке, ни полученных ран — она была живая и, словно прошедшая через ту же линию жизни, что и он сам. Но что-то не складывалось.
В размеренной тишине утра ее бесшумные движения показались оглушающими. Девушка не повернула головы, когда подняла с земли свои мечи, перехватила в руках и с усилием, не присущим редкому спокойствию утра, вонзила их в землю. Не отпуская эфесы, Анна опустилась перед ним на колено и склонила голову. Лезвия мечей отдавали блики первых лучей и соединялись в одной точке, образуя подобие знака со стен Пещеры.
Ненавязчивый ветер слегка теребил ее волосы и развевал свободную тунику, но сама девушка не шевелилась. Она замерла в ожидании ответа Ларса. И он застыл, изумленный, невольно любуясь девушкой, вдруг представшей перед ним совсем иной — отличной даже от той, которую он знал в детстве. Ее босые ступни, перепачканные в сырой земле, словно не ощущали холода. На ногах, впервые полностью открытых для взгляда, не виднелось ни единой раны, как будто это была вовсе не Анна, но Ларсу не смотря ни на что хотелось верить, что это она.
Потеряв еще мгновение на мысли, Ларс опустился рядом. Теперь он мог видеть ее лицо. Освещенное первым солнцем, оно, будто, светилось, но глаза девушки оставались зажмурены — она ждала своей участи, вверяя ее благочестию Ларса. Ее дыхание почти не улавливалось, что мужчина еле сдержался, чтобы не коснуться ее и накрыть собой от внешнего мира, лишь бы она дышала. Но кое-что он все-таки позволил себе.
Ларс коснулся ее волос, непослушно вьющихся под силой господствующего ветра, и убрал с шеи — в том месте он ожидал увидеть рану или страшный шрам после удара, но ее шея оставалась нетронутой и такой тонкой, как будто Анна и не была воином прежде. От прикосновения девушка не дернулась, не отстранилась и не открыла глаз. Она оставалась неподвижной в ожидании реакции Ларса.
И он не сомневался. Одним движением он накрыл ладони девушки, сдерживающие эфесы мечей, своими. И только сейчас ощутил, как девушка продрогла под еле заметным, но уже по-осеннему холодным потоком ветра. Медленно догорал костер. Не помешало бы подкинуть веток, но сейчас не хотелось искусственного тепла: горели первые теплые лучи восходящего солнца, и они накрывали их обоих.
Анна закусила губу, отчего-то сводя брови, но по-прежнему не открывая глаз. Ларс сильнее охватил ее руки, разжимая намертво вцепившиеся в рукояти мечей пальцы.
— Посмотри на меня, — он опустил ее руки, девушка сложила их на коленях, но между ними оставались скрещенные мечи. — Я лишь хочу знать, что это ты, Анна...
Услышав свое имя, девушка взглянула на Ларса, но, как ошпаренная, отвела взгляд.
— Ты победил, — она не подняла головы, ее голос был тих.
Ларс не сводил с нее взгляда. Она была совсем другой перед ним, и ему хотелось изучать ее настоящую, какой, как ему казалось, воительница являлась сейчас.
— Пойдем со мной...
— Я устала, Ларс... я безмерно устала.
Мужчина вдруг ощутил вину перед девушкой. Он вернулся обновленным человеком, вышедшим из Пещеры, но Анна... она провела долгий путь, она была ранена, выжила каким-то чудом и таким же чудом исцелилась, но душевную усталость за один только миг не вылечить. Она искала силы внутри, но не могла найти источник.
— Анна...
Она подняла голову и впервые не отвела глаза, посмотрела на мужчину. Так они и застыли напротив, оставшиеся одни в конце пути, дошедшие и получившие свою награду. Анна не изменилась. Она осталась точной той, которая упала со скалы, давая шанс Ларсу закончить начатое — такой же упрямой в своих намерениях, и Ларс улыбнулся.
— В твоем мире нет мне места, Ларс... ты знаешь. А в свой я тебя не приглашаю, — она задумалась, и Ларс замер. И вдруг она усмехнулась. — Хотя какое у меня право теперь? Ты же... воскресил меня.
— Что? — мужчина не успел удивиться, и девушка продолжила:
— Я пойду с тобой, Ларс... теперь из нас двоих ты ведущий.
— Анна, стой. — Он выдохнул. — Давай проясним. Я не знал, что ты жива, и я не в праве заставлять тебя... я не могу лишать тебя свободы.
— В праве, Ларс, — девушка хмыкнула. — Теперь я связана с тобой. В нашей войне ты победитель. — Ларс нахмурился, и Анна пояснила. — Я не буду сражаться с тобой, — она кивнула на скрещенные мечи.
Они до сих стояли между ними, и Ларс, пользуясь словами Анны, вынул их и положил на землю. Она не отреагировала. Она не поменяла позы, как припала на одно колено, и сейчас был самый подходящий момент это исправить. Осторожно приблизившись, мужчина коснулся ее ноги:
— Опусти, — он произнес одними губами, но Анна его поняла. Она выпрямила ноги, уселась на траву и подняла голову к небу, Ларс устроился рядом. — Ты не должна загонять себя в угол своими мыслями, Анна...
— Куда мы пойдем?
— Сложно сказать, но сначала нам нужно спуститься, — он кивнул на долину.
— За ней наше прошлое, Ларс, — вдруг Анна стала серьезной и повернулась к нему. — Я бы не хотела возвращаться...
— Я знаю, Анна... я знаю.
Они посмотрели друг на друга и больше ничего не ответили. Их мысли сходились, Ларс чувствовал, и оттого вдруг становилось легко. Все сложилось только что в одно целое. И радостно было оттого, что жива Анна, и что сейчас они бок о бок, просто глядят вперед, озаряемые первыми лучами рассвета. Он выведет их, непременно выведет, став началом чего-то нового, не менее значимого, где они будут рядом.
Они будут идти и сражаться, встречать преграды на пути, но пусть он будет общим. Никогда за прошедшие десять лет Ларс не считал Анну своим врагом, и сейчас, ощущая на себе окрепшие лучи восхода, он улыбался, вдруг осознавая, что и для Анны он больше не враг. И сейчас все становилось на свои места. Воины готовились встречать новый день, и рядом с ними, все больше разгораясь, тихо потрескивал костер.