[Винкельрид]

3 ступень

Скрытый текст - Персонаж 1:

Великий крэгра Пандерии Сви-би-би-би
Сви-би, Великий крэгра Пандерии вытянул шею, силясь заглянуть за забор. Голос актёра был слишком тих и вкрадчив, слова долетали обкромсанными, как уши глэглов.
- Пы... и... не... Вот... ёмво...
Сви-би ударил кулаком по стене, зашипев от боли раньше, чем боль почувствовал. На содранных костяшках выступила кровь, Великому Крэгре стало дурно. Земля возле забора, утоптанная и твёрдая, показалась ему мягкой трясиной: он провалился и падал, падал, летел в бездонную чёрную пропасть. Пропасть!
Воздух влетел в горло со свистом, крэгра вскочил, тряся головой. Ужасное видение улетучилось, но сердце продолжало грохотать. Сви-би ухватился обеими ладонями за грудь, затыкая, заглушая звук, так похожий на барабанный бой.
- Сви-би? – окликнули его, и крэгра быстро нахлобучил на голову почётный шлем.
Знакомый штукла по имени Ла, нагруженный товаром, смотрел узенькими хитрыми глазками.
- Почему ты здесь? Почему не на пиянте?
- Я... дело в том... – начал Сви-би, но тут же осёкся: он сказал «Сви-би», отсёк два слога... да он же всё знает, и спрашивает только ради счастья насладиться чужим горем.
- Иди к Мышке! И не заговаривай со мной больше, или я...
«Что «я»?» - говорил насмешливый взгляд штуклы.
Не говоря больше ни слова, Сви-би побрёл вдоль забора. Дорожный мешок, собранный неумело, колол и мял спину. На пиянте заиграла музыка.
Лишиться всего. Что может быть хуже? Ещё позавчера он слушал лучших актёров, жевал лучший меланж, пил лучшее альбумино Пандерии и командовал лучшими крэграми Бластодиска. Перед ним заискивали, его звали на ужины, даже королева Люлимба обращалась к нему по-свойски, как к равному, но вчера началось крушение. Надежд, возможностей, всей жизни, выстроенной с великим тщанием.
Началось с того, что в Бластодиск пришли микросы. Трое мерзких маленьких микросов, уже похожих на пандерцев. В их чёрных глазках лучилось счастье: они смотрели вокруг, как хозяева. Сви-би, тогда ещё – Сви-би-би-би, стоял рядом с королевой, встречая новых жителей, и смотрел на собственные ботинки. В голосе Люлимбы, приветствующей микросов, он слышал нечто недоступное ни чьему уху.
Он поднял голову только когда королева увела микросов в их новые жилища. Халазары-Тянуки, исполнившие миссию, доставившие микросов в Бластодиск, стояли в ряд. Они смотрели на крэгру.
- Радуйтесь, зверьё! – прошипел Сви-би-би-би.
Все халазары усмехнулись – словно актёры на пиянте. Один сорвал с плеча дорожный мешок, не сводя взгляда с крэгры, развязал шнуровку.
Сви-би-би-би посмотрел на брошенный ему под ноги продолговатый предмет и заскрипел зубами. Этот стальной наруч он узнал бы из сотни. Рука его лучшего петеря, заказанного у Абсолютного Грандмастера овомантов.
Халазары стояли и смотрели. Казалось, они жаждут услышать безумный приказ Великого крэгры, и готовы вступить в безнадёжный последний бой. Сви-би-би-би затрясло, он до крови прикусил губу, засовывая обратно несказанные слова. Его эскорт замер в ожидании.
- Пошли вон отсюда! – прохрипел пандерец.
Они ушли: им-то что, их жизнь закончена.
Сви-би-би-би мог бы ещё попытаться всё поправить. Запудрить мозги королеве, заказать дюжину новых петерей, преподнести дорогие подарки – да мало ли возможностей исправить оплошность? Но вместо всего этого он пошёл в запретный храм, хотелось задобрить мышку, отвернуть её хвост от себя... Глупо было не заметить слежку.
Вечером к нему постучали. От громкого стука Сви-би-би-би съёжился: стучать в Бластодиске мог только один человек, и только в одном случае.
- Великий Крэгра Пандерии, Сви-би-би-би? – спросил чёрный, как глаз овоманта, Великий курорябит.
Сви-би-би-би сглотнул и потерял лицо. Он заплакал и упал на колени, сбивчиво рассказывая, что микросы просочиться не должны были, это – происки мышистов, и ещё – овомантов, которые сделали плохих петерей, и халазары...
- Я слышал, вы хотели их... наказать? – вкрадчиво передил курорябит. – Например, убить? Просто так взять и убить Тянуки?
- Ложь! Клевета! – прохрипел Сви-би-би-би.
- Что, не просто так? Может быть... – Курорябит оглянулся и продолжил страшным шёпотом: - Может быть вы хотели убить их за то, что они привели к нам микросов? Может вы хотели показать всей Пандерии, что мы, истинные курорябане, не желаем появления у нас микросов и всячески этому препятствуем?
- Нет! – закричал крэгра, и курорябит поморщился.
- Конечно, нет. Мы всегда рады микросам.
Он опять оглянулся.
- Но мы не рады дуракам, которые именуются Великими крэграми, сидят по левую руку королевы на пиянте, но не могут сделать свою работу!
- Я закажу лучших петерей, - тихо, чтобы не гневить служителя, забормотал Сви-би-би-би, - я найму закраинцев, я приручу реновин. Больше этого не повторится!
- Не повторится, - сказал курорябит. – Потому что вот что: Сви-би-би-би лишается слога уважения и слога пиянты, зовётся отныне Сви-би. Ну, а завтра, после вечернего объявления, он лишается и слога пандерца, и будет зваться Сви.
Великий крэгра молчал. Такого наказания он не боялся, потому что оно не могло уложиться в его голове. Курорябит ушёл, а он всё стоял на коленях и смотрел на дверь. Три утерянных слога бились в его голове, как ужасный барабан: «Би-би-би»…

Скрытый текст - Персонаж 2:

Халазар из клана Тянуки Гевайорн, Потухший
Гототана лежал на полу, лицом кверху, с торчащим из груди клинком. Крови оказалось мало – когда в Закраине его ранила хитра, лужа была гораздо больше.
- Что ж, теперь – я, - сказал Хакачет.
Он сел на корточки, крепко ухватив рукоять кинжала.
Гевайорн подошёл, чтобы поддержать его, если начнёт падать вперёд.
- А ты? – спросил вдруг Хакачет. – Ты пойдёшь за нами?
Такие вопросы не задают, на них не отвечают, но Гевайорн, чуть помедлив, покачал головой.
- Нет?
Это уже слишком. Объясняться? Вылеплять горе из слов?
Хакачет, не дождавшись ответа, отбросил кинжал и встал.
- Ты думал когда-нибудь об этой минуте?
Ещё один бестактный вопрос. Любой Тянуки нет-нет да и задумается о жизни после прово’да, но рассуждать об этом вслух или делиться мыслями даже с ближайшими друзьями вряд ли будет. Гевайорн же никогда не считал Хакачета другом, даже совместное путешествие только отдалило халазаров друг от друга: слишком велик был страх за микроса, чтобы пустить в сердце ещё какое-то чувство. Не один раз, во время нападений диких кривородцев, пандерских петерей и хищников он истово молился Тёмной Мышке, чтоб она забрала любого из его спутников, а то и всех разом, но только не его микроса. Даже когда они дрались спина к спине, это не походило на строй братьев по клану – каждый из них, как загнанная в угол хитра, огрызался и гнал смерть прочь любыми способами.
- Так что, ты так всё себе представлял? – допытывался Хакачет.
- Если бы тебя убили, я бросил бы твоего микроса, - сказал Гевайорн.
Он ждал, что Хакачет посмотрит с ненавистью или даже бросится на него, но тот только захохотал, дико и оглушительно.
- Дурак ты, Гевайорн. Хочешь впутать меня в свой страх? Выкарабкаться с моей помощью? А вот и не угадал! Я не буду тебя убивать, я заколюсь и уйду, а ты будешь сидеть рядом с нами, слабый и беспомощный, и выть, как реновина, только ещё безутешнее.
- Иди в бездну! – крикнул Гевайорн.
Хакачет поднял кинжал и с улыбкой ухватил его обеими руками.
- Чтоб ты сожрал землю! – успел крикнуть Гевайорн вдогонку вонзающемуся в грудь кинжалу и Хакачет, проткнув своё сердце, и впрямь начал падать на лицо.
Гевайорн смотрел широко раскрытыми глазами: поверье связывало умершего спиной кверху халазара со скорой кончиной проведённого им микроса. Хакачет знал это. Его тело, с умершим сердцем и отлетающей к Курочке душой, выставило руку и оттолкнулось от земли.
Хакачет затих, протыкая взглядом небо, выжигая глаза Гевайорну счастливой улыбкой.
Гевайорн, упав на колени, завыл.

Скрытый текст - Персонаж 3:

Бесприютный рыцарь Ордена Великого Гоготуна Кариан Эзингдейл
Рыцарь шёл мимо приграничных побирушек быстрым шагом, не поднимая головы. Оборванцы в лохмотьях, воняющие тухлятиной, проводили его благоговейным шёпотом. Один даже потянулся прикоснуться к массивному стальному поножу – на счастье, но рыцарь, словно только что заметив нищих, вздрогнул и отдёрнул ногу, глаза его смотрели затравлено. В миску обиженного побирушки полетела монета, как откуп за странное поведение, и пока попрошайки соображали, что к чему, рыцарь исчез за воротами города. Кариан Эзингдейл, бесприютный рыцарь Ордена Великого Гоготуна, нырнул в тёмный переулок. Сброшенный мешок лязгнул о булыжники. Рыцарь прислонился спиной к шершавой стене и замер, громко и прерывисто дыша, вцепившись руками в цепи, которыми к нагруднику прикреплялись боевые топоры. Подышав какое-то время, он отпустил цепи и полез в поясной кошель. Тускло засветилось вытащенное зеркало, рыцарь посмотрел на своё отражение: закрытый шлем с узкой смотровой щелью и отвернулся лицом в угол. Помедлив мгновение, он поднял забрало.
Теперь в зеркале отражалось лицо. Безобразное, как намерение Мышки. Кожа – серая, корявая пыльная тропа. Длинные острые клыки уродливыми ростками торчат из нижней челюсти. Бурые волосы, редкие и толстые, на подбородке и щеках...
Рыцарь замер, упиваясь собственным уродством, потом не спеша развернул зеркальце и в какой уже раз прочитал то, что было написано на нём с обратной стороны:
«Смотри в меня почаще и забудешь про всё!»
Что значила эта надпись? Кариан не догадывался. С того момента, как зеркало обнаружилось в сумке – а это было сегодняшним утром – посмотреть в него довелось только мельком, но сейчас он ощущал странное влечение, перебороть которое было невозможно. Разрываясь между необходимостью бежать от своего страшного поступка, от нарушенного кодекса, от перечёркнутых одним ударом кинжала жизненных идеалов и желанием смотреть на себя очень-очень долго, он заскрипел зубами. Вожделение побороло здравый смысл. Кариан присел на корточки и дрожащими руками повернул зеркало.
Он впился взглядом в собственные глаза: бешеные, с красными белками и огненными зрачками. От долгого пристального взгляда картинка затуманилась, Кариан принялся усиленно моргать, потом вытер выступившие на глазах слёзы рукавом камзола, посмотрел ещё немного в зеркало и пожал плечами: что он тут делает? С этим дурацким зеркальцем в руках, в грязной подворотне...
Отметив, что он очень недурен собой, что румянец и ровная чёрная бородка очень ему идут, голубые глаза лучатся здоровьем, а зубы – все до единого ровные и белоснежные, Кариан встал.
Поправив топоры, он ощупал себя, вынул из ножен кинжал и хмыкнул: на клинке была свежая кровь. В мешке, что валялся у ног, Кариан, кроме запасов меланжа, обнаружил удивительный шлем, золотой, украшенный завитыми рогами, на подкладке тоже оказалось несколько багряных капель.
В подворотню заглянул оборванец, и рыцарь быстро спрятал шлем обратно в мешок и опустил забрало.
- Ваше Безобразие! – протянул нищий. – Вы мне тут монетку кинули, а она... того... неправильная оказалась. Как же это? Разве вам возможно такие монетки кидать?
- Я впервые вижу тебя, человек! – отозвался Кариан глубоким басом.
- Но как же? Только что ведь...
- Я вижу тебя впервые! – повторил рыцарь, грозно подступая. – А ты, кажется, сомневаешься в моих словах? В словах рыцаря Ордена Великого Гоготуна, которому кодексом запрещено лгать и творить беззаконие?
- А-а... Дык конешно, обознался я, видать...
Когда побирушка исчез, рыцарь мельком взглянул на обратную сторону зеркальца. Выгравированные буквы складывались во фразу «Смотри на меня почаще и забудешь про всё». Подумав немного над смыслом написанного, Кариан почесал в затылке и спрятал зеркальце в поясную сумку.

Скрытый текст - Персонаж 4:

Охряный овомант (лепила) Вобщепта
- Ну, чего ещё? – спросил Вобщепта, высунув нос в чуть приоткрытую дверь.
Постучавший в дверь мальчишка замешкался, и овомант, худой как жердь, распахнул дверь пошире, чтоб отвесить болвану пинка.
- Я от Сви-би... э-э... от просто Сви, - сказал паренёк, на всякий случай отступив на два шага назад.
- От Сви? – Овомант поскрёб жидкую бороду. – Турнули, значит? Допрыгался олух. Ну, и чего ему надо?
Мальчишка развернул свёрток, который держал под мышкой. Это была стальная рука петеря.
- И что?
- Вот. Это рука петеря...
- Я вижу, что это не нога баборицы. Зачем ты её притащил?
- Его Пиянтство... то есть просто Сви велел сказать вам: Вобщепта, мышиная отрыжка, если ты не сделаешь мне нового петеря взамен той убогой поделки, которая развалилась в первую же неделю на Закраине, то я...
Речь прервала сильная затрещина, сбросившая паренька с крыльца. Сидя на земле, он смотрел ошалелым взглядом и беззвучно раскрыл рот два раза, но сказать что-либо так и не решился.
- Прости, я перебил тебя! – произнёс овомант мягко. – На чём ты остановился? Кажется, на каре, которую приготовил для меня бывший Его Пиянтство, бывший Би-би-би и бывший Великий Крэгра? Тухну от нетерпения! Ну же, не томи!
- Он назвал имя «Лютата». И ещё сказал: «Лютата оживает».
- Что? – прошипел Вобщепта.
- Лютата...
- Заткнись! Что он ещё говорил? Повтори дословно всё, что он сказал!
- Я помнил, но сейчас немножко забыл... – с мукой в голосе сказал паренёк. – Сви был злой и пьяный, он много чего говорил. «Лютата оживает, он помнит Вобщепту и все его фокусы», и ещё что-то про микросов и халазаров.
- Что он даст мне в обмен на нового петеря? Что он может теперь, когда его лишили звания и дома?
- Не знаю, - сказал посыльный, втянув голову в плечи.
- Где он, этот Сви?
- В Виталлине. Он ранен. На него напали.
- Ты отведёшь меня к нему.
- Но...
- Я – охряный Вобщепта, лучший лепила Овомантии. У меня достаточно материала, чтобы слепить петеря, но лучшие образцы получаются из несговорчивых мальчишек. Думаешь, тебе понравится бродить по Закраине и отлавливать там микросов?
Паренёк затрясся и энергично замотал головой.
Овомант рванул с вешалки дорожный плащ и набросил его на плечи, незаметно для мальчишки сунул за пояс свёрнутый кольцом предмет, похожий на кнут, серый и покрытый редкими волосками.
- Показывай дорогу!