[Snerrir]

7

Скрытый текст - SPOILER:

Рынок в Цуне был обширен и радовал глаз. Там было многое и в изобилии. Знаменитые местные густые вина. Нефрит и шелк из Терканы. Ритуальная бумага из коры и хлопок из Тсаана. Пряности, каучуковые мячи и какао с Дальнего Севера. Обсидиан и олово из Тейварской Пустоши. Ханнок нашел даже металлические накладки для рогов и копыт, рассчитанные на тер-зверолюдей. Может и маргинально допустимых здесь, в отличие от его родины, но крайне редко встречающихся. О чем Ханнок едва не позабыл, засмотревшись на лотки и призывно зазывающих торговцев.

Проблемы начались, стоило ему неудачно увернуться от паланкина знатной дамы, расколошматив при этом хвостовым клинком изящную вазу с лотка гончара. Ремесленник сразу же поднял крик, не слушая уверений, что это нечаянно и без злого умысла. Ханнок попробовал откупиться, но торговец заломил за разбитое такую цену, что скудного Айварова серебришка на него и трижды не хватило. Не придумав ничего лучше, Ханнок попытался скрыться в толпе, забыв, что выделяется из нее... как терканай из рыночной толпы. Едва торговец крикнул "Стража! Держи козла!" как народ отхлынул как от зачумленного. Не успел свежеиспеченный преступник дернуться, как на него оказались наставлены две пики и огнестрел. Рядом, также под прицелом, застыл другой химер, в богатой одежде.

Хоть Цун по большей части и считался нейтральной, безвластной территорией, своя, наемная стража у него все-таки имелась. На крепившихся к спине маленьких флажках-штандартах у нее был изображены не нгардокайское Солнце Правды, или Пять Лун Сарагара, а древний символ Майтанне - Колесо Четырех. В стражники Цуна зачастую шли бывшие наемники из вечных войн соседних княжеств, изгои из кланов или, последнее время, нгатайские авантюристы из стремительно укулизировавшегося Ламана. Поэтому Ханнок не слишком удивился, увидев среди них длинноволосого дружка брата. И даже вспомнил имя - Махарик. А вот то, что на поясе у того висел его, ханноков, меч - он узнал его по гарде и приметной царапине на ножнах - стало неожиданностью.

И вот тогда Ханнок совершил очередную глупость. То ли в нем наконец проснулся-таки внутренний зверь, то ли сдали нервы от злоключений последних дней, но он оттолкнул острия и бросился на Махарика рыча "Это мое! Отдай!". Длинноволосый не изменившись в лице подпустил его ближе и с размаху ударил прикладом по носу.

---

Очнулся он в собранной из бруса клетке, конструкция которой была знакомой до щетинящей гриву жути. Помимо него, там оказались три тощих киная, да еще давешний богато одетый химер смурного вида. Сильно пахло псиной.

- Ты что, ума лишился? - поприветствовал химер очнувшегося Ханнока.

Вместо ответа тот коснулся расквашенного носа и глухо застонал. Видеть другого драколеня так близко было странно. Слышать - вдвойне. Сарагарец и не подозревал что у торг-рычания вообще может быть акцент. Чеканный, лающий, прямо как в древних анекдотах про южан, сложенных еще в те времена, когда они покидали Ядоземье не только ради набегов, дипломатии, да крайне жестко лицензированной торговли.

- Они проверили твою котомку, - продолжил южанин, - у тебя нет документов. Какой идиот шляется по Северу без документов? Ты, наверное, тот самый Ханнок Шор, запрос на оформление которого посольство получило осьмидневку назад. Сбежал? На помощь Терканы можешь не рассчитывать. Учитывая клетку - вдвойне. А ведь только подумать - если бы подождал чуток, был бы свободным человеком.

- Господин Каэхан? - раздался голос стражника. Терканай вопросительно повернул голову в его сторону.

- Все документы в порядке. Извините что заставили вас ждать с... этими.

- Я буду жаловаться в совет! - сказал, как плюнул посольственник, но из клетки вылез смирным, напоследок бросив Ханноку:

- Всего тебе нехорошего, обормотень.

Ханнок остался наедине с кинаями и чувством вины.

- Твоя первая клетка? - прохрипел мохнатый, по виду - самый старый и потрепанный жизнью. Даже торговый диалект давался ему с трудом.

- Нет, - настороженно отозвался Ханнок, получив в ответ сочувственную клыкастую улыбку. Прочие сверлили его волчьими взглядами исподлобья. Химера это весьма нервировало.

- Есть. Есть! Хочу есть! - внезапно провыл один из них, но первый быстро заткнул его локтем в бок.

- Его голова не долечилась. Говоришь - не первая? Повезло.

- Повезло что не первая, или...

- Кто-то звереет на воле. Потом приходит в себя в логове с костями. Страшно. Говоришь - сбежал? Зря. Очень.

- Что с нами теперь будет?

Волколюд удивленно округлил глаза. Ханнок только сейчас заметил, что шею его, как и двух прочих кинаев охватывает ошейник. Рабский.

- Куда? Ясно. На рынок.

- Тьмать... - только и сумел прошептать Ханнок, осознав до конца в какую историю вляпался.

- Эй вы, мерзости, затихли! - стукнул древком копья по решетке стражник, - Сейчас выйдете по одному. Без глупостей!

Кинаи послушно вылезли из клетки первыми. Ханнок вцепился в брус когтями, обратив морду к подошедшему Махарику.

- Махарик! Прости! Передай Ашварану...

- Ничего я Ашу передавать не буду, пусть и дальше думает, что ты взялся за ум.

- Но меня же сейчас продадут как скотину! - Помимо воли голос Ханнока сорвался на скулеж.

- И правильно сделают. Эх, Ханнок, Ханнок, рогатая башка, ничему-то тебя жизнь не научила.

-Ма-а-ах!

В спину кольнули острием копья, заставив отпустить клетку и сделать шаг вперед, а затем Махарик и неизвестный страж заломили ему руки за спиной, сноровисто связали их и когти крыльев. Вкололи транквилизаторную стрелку в хвост, так что он повис безвольным хлыстом. И, наконец, Ханнок с ужасом ощутил, как шею охватывает прочная кожаная полоса с оловянными вставками, надчеканенными городским гербом.

Махарик схватил поводок, прикрепленный к ошейнику и потащил так и не пришедшего в себя химера за остальными зверолюдьми сначала со стражничьего двора, затем через толпу в сторону самой высокой пирамиды. Когда-то, до Войны Саэвара, там приносили человеческие жертвы во славу Кау. Теперь же у подножья расшатанной лестницы расположился помост с вбитыми вертикально столбами. Место для представлений акробатов, актеров, а также проведения рабских аукционов.

---

Пронзительный звук трубы из резной раковины отвлек Шаи от созерцания лотка, заставленного шлифованными нефритовыми топорами и теслами, наборными лезвиями из обсидиана и кремневыми наконечниками. Он читал, что с металлами здесь дело обстояло туго, но чтобы настолько... Бронзовыми клинками и огнестрелом щеголяла лишь знать и клановая стража, металлическими инструментами - лучшие мастера гильдий, вместо денег зачастую выписывали забавные бумажные векселя. В обилии было лишь олово со свинцом - из них здесь лили все, от ложек, до водосточных труб.

- Что это было? - дернул он за рукав Аэдана.

- Аукцион, - нгатай привстал на цыпочки, оглядывая площадь поверх голов прохожих, - Рабов продают.

Лицо у Аэдана было каменное. Шаи знал его давно, но понимать так и не научился.

- А разве этот ваш Саэвар Великий не запретил личное рабство во всем своем царстве? - вполголоса поинтересовался он, придвинувшись поближе к наемнику.

- Запретил. "Да не поработит человек человека", - процитировал Аэдан, - Только вот здесь нашли как этот закон обойти. Порабощают зверолюдей. А Саэвар слишком мертв, чтобы вносить поправки в собственные законы.

- Так там будут зверолюди? - оживился Шаи, до сих пор видавший их лишь издали.

- Да. Но вам не стоит идти туда, вождь. Слишком людно и вообще... ниже вас.

- Позволь мне самому решать, что ниже меня, а что нет, - сказал Шаи и принялся пробиваться сквозь толпу к помосту. Аэдан сплюнул и пошел следом.

---

- Не увлекайся, у нас мало денег, а времени и того меньше, - посоветовал Ньеч Сонни, глядя как та приценивается к отрезу ткани для починки потрепавшегося платья.

Девушка скорбно вздохнула, отложила терканайский шелк и остановилась на льне, тоже с юга.

За этим делом их и застал звук аукционной трубы. Ньеч сначала не обратил на него внимания - у него не было ни средств, ни желания покупать себе рабов. Но затем он зацепился взглядом за сегодняшнюю подборку товара, поправил очки, присмотрелся, резко помрачнел, ухватил Сонни за рукав и двинулся к помосту.

- Куда? Зачем? - спросила девушка, но злой огарок лишь процедил что-то про должок и потащил ее дальше. Впрочем, та скоро сама разглядела последний лот партии невольников и примолкла - к четвертому по счету столбу был привязан Ханнок Шор, беглец, устроивший им всем такой переворот в жизни.

- Учитель, а давайте ему рога отпилим для начала, а потом... - кровожаждуще, как потревоженная рысь прошипела Сонни. Ньеч аж споткнулся:

- Что? И откуда это в тебе... Солнце, у нас с козлоящером будет длинный разговор, но вести его буду я. И вообще, хорошо бы его для начала выкупить. Хотя вряд ли у нас будет много соперников. Тер-зверолюди - плохой товар.

---

Ханнока вывели на помост последним, когда мохнатых уже накрепко привязали к столбам. Его самого подтащили к последнему - видно жрецы пирамиды любили иронию и продавали рабов четверками - священное число. Один из них в свободное от ритуальной деятельности время и исполнял обязанности городского аукциониста. Вассал божий явно был из массовиков-затейников - ходил в пышном наряде по краю помоста, хорошо поставленным голосом цитировал выдержки из мнений всевозможных святых и ученых на счет зверолюдей, изящно жестикулировал, расхваливал товар, раскланивался с лучшими людьми города.

- Не дергайся - хуже будет, - сказал Махарик, подводя драколеня к столбу.

Первым делом он закрепил ошейник, да так, что Ханноку стало трудно дышать, затем привязал руки, заломив до боли в запястьях. Доведенный до отчаяния зверолюд попытался хотя бы полоснуть мучителя хвостом, но тот после инъекции так и висел бесполезным жгутом.

- Вы только посмотрите какие у нас сегодня звери на продажу, - меж тем соловьем разливался торгожрец. Первый - Сероспин, бывалый горняк, может копать руду часами за миску похлебки, хорошо обучен. Вы посмотрите какие мускулы, какая шерсть! Его можно и для боев использовать. Второй - Длинноклык, беглый плантационный с Ксадье, умеет делать все - копать каналы, сажать картофель, уже приучен нами, храмовой зверильней, к повиновению и отслужил епитимью за побег, так что не бойтесь он у нас мирный. Третий - Златоглаз, совсем недавно вылупившийся, но уже приучен к порядку и почитанию!

Кин-волки воспринимали собственные описания равнодушно, как и собственную судьбу. Старшего, судя по клеймам, слишком часто перепродавали, а младшие были и впрямь хорошо выдрессированы храмовниками.

- И на-а-аконец, четвертый, - подошел к Ханноку аукционист, - Найденный в городе без документов - не стану лгать вам, благородные господа и дамы. Лот - Крылач.

- Мое имя - Ханнок Шор! - просипел зверолюд, рванувшись так, что ошейник больно врезался в глотку. Жрец, не переставая очаровательно улыбаться, съездил ему кулаком по морде, и продолжил как ни в чем ни бывало:

- Как видите, упрям, в памяти, и неотесан, но чрезвычайно вынослив и умен. Вы сможете обучить его таким вещам, что ни одному кинаю ни под силу, - тут жрец заговорщицки подмигнул всем сразу и в особенности - дамам. Народ не был вдохновлен. Одно - иметь дело с послушными и туповатыми волколюдьми с храмовых или княжьих зверилен, другое - со злобной и хитрой рогатой тварью. Когда жрец восхвалил стать крылатого особенно сильно, в Ханнока с недовольным свистом прилетело яблочных огрызков и капустных кочерыжек. В Майтанне демонов без документов любили не сильно выше чем в Ламане.

- Тцк. Плохо дело, - прошептал Махарик. Непроданных рабов часто добивали прямо на древнем жертвеннике, чтобы не тратиться на содержание. До длинноволосого только сейчас дошло, что одно дело - объясняться с Ашвараном на тему того, куда пристроили на перевоспитание его непутевого братца, а другое - сообщать ему подробности смертоубийства.

Аукцион меж тем набирал силу. Богатые горожане Майтанне выкрикивали ставки, жрец разогревал толпу речевками, в толпе поймали вора и вспыхнула короткая потасовка, добавившая всем задора. Три киная были быстро распроданы - кого для боев, кого в шахты, а последнего, самого молодого и пушистого, купила томного вида госпожа на паланкине, который уже тащила пара волколюдей в намордниках. К Ханноку пока никто даже не приценивался.

- И-и-и наконец, четвертый лот! Стартовая цена - один золотой - крикнул аукционер, картинным жестом развернув ладонь в сторону Ханнока.

Народ начал расходиться. Жрец, недовольный тем, что продажи грозят оборваться досрочно, продолжил расписывать уже откровенно мнимые достоинства рогатого товара.

- Ну и покупай сам своего черта! - выкрикнули из толпы.

Уверившись в том, что интерес майтаннаев к действу сильно поугас, жрец с сожалением крепкого хозяйственника кивнул Махарику в сторону жертвенника. Толпа азартно подтянулась обратно.

- Да будьте вы все прокляты! - проорал Ханнок, когда его шею прижали к ритуальному каменному полумесяцу-ярму, а нервничающий Махарик занес над ним меч. Добрые горожане ответили на это яростным, но восхищенным гомоном. Представление сегодня было славным.

- Один золотой - вдруг произнес тихий, с хрипотцой, голос, парадоксальным образом перекрывший весь людской шум. Ханнок узнал Ньеча и похолодел, хотя куда, казалось бы, в его положении хуже.

- Один золотой от огар... господина в очках! - радостно выкрикнул жрец, стукнув церемониальной булавой по освободившемуся столбу.

- Полтора! - отозвался другой голос, молодой и задорный с сильным тягучим тсаанским акцентом. Зверолюд скосил глаза и увидел потенциального покупателя - молодого, богато одетого, худощавого, смуглого и черноволосого. Запоздавшее лето наконец раскочегарилось. Погода сегодня была жаркая, многие горожане из одежды ограничились штанами, а то и вовсе набедренными повязками или юбками. Этот явно был настолько теплолюбив, что и сейчас одет был полностью. За его спиной маячил высокий нгатай с дозволенным каменным клинком. Напоминавший барельефного вождя каноничностью черт лица, недобрым прищуром и несмешливостью, коротко, по-воински, стриженный.

- Полтора золотых от господина из Тсаана! - жрец возликовал так, словно ему явился сам Кау во плоти.

- Два золотых!

- Два золотых от...

- Три!

- Учитель, у нас нет таких денег, потянув Ньеча за рукав прошептала Сонни. Тот дернул плечом и выкрикнул, заставив толпу жадно притихнуть:

- Четыре!

Паренек скорчил недовольную гримасу, и повернулся к помосту спиной. Сердце у Ханнока ухнуло в копыта - он уже представлял себе, что может сделать с ним лекарь, великолепно разбирающийся в анатомии зверолюдей.

- Четыре золотых от господина в очках! Два! Три! Про...

- Пять золотых! - гаркнул молчавший до того высокий мечник, да так, что подскочил даже тсаанай:

- Ты же сам говорил, что тебе зверолюди не нравятся! - различил лихорадочно обострённым слухом Ханнок.

- Кинаи мне не нравятся, а этот - другой.

- Тьмать, - а вот это уже от Тилива.

- Пять золотых от господина с мечом раз! Два! Три! Продано!

- Повезло тебе, - сказал Махарик, убирая клинок в ножны, Ханнок вполголоса послал его к предкам, по весьма извилистому маршруту, зная, что чужую собственность стражник портить уже не осмелится.

Рано обрадовался.

Бывший соклановец подошел к небольшой жаровне с углями и извлек оттуда раскаленный до красноты бронзовый штырь с тавром на конце. Подойдя к ничего не подозревающему Ханноку, стражник прижал клеймо к правому плечу. Вой зверолюда заглушил треск паленой плоти, в ноздри ударил запах жареного. Ханнок забился в путах, заскреб копытами по доскам, но сделать Махарику ничего не смог.

- Эй, это что еще за шутки! - молодой меднокожий успел подняться на помост и теперь, скрестив руки, с негодованием смотрел на подкоптивших новую собственность.

- Этот пойман без документов и продан в Майтанне. Теперь все будут это знать, - сказал вместо примолкшего и отступившего назад Махарика жрец. И продолжил, как ни в чем не бывало: - У нас и другие услуги есть. Хотите, можем выдрать ему клыки с когтями. Отрубить крылья? Хвостовой клинок? Кастрировать?

У себя на жертвеннике Ханнок зашипел змеей, ругаясь самыми черными словами.

- Видите? Этот совсем не ручной, небольшой урок ему не помешает.

- Спасибо, но мне он нужен целым, - а вот это уже произнес мечник, голосом спокойным, но отбивающим всякое желание спорить.

- А вы смелый человек. Но да дело ваше, забирайте своего раба и не жалуйтесь потом нашему мистику, если вас загрызут во сне.

Толпа начала расточаться. Одними из последних ушли Ньеч с Сонни.

8

Скрытый текст - SPOILER:

Покупатель так и не доверил поводок спутнику, хотя тот ужом крутился рядом, разглядывая зверолюда словно тот был диковинным насекомым. Ханнок чувствовал себя товаром едва ли не сильнее, чем стоя на помосте. Но молчал, безропотно перебирая ногами по разбитой мостовой. Его отвели в гостиницу на нгардокайской стороне города - небогатое, но чистое и ухоженное заведеньице с пристроенными конюшнями. Ирония судьбы - сюда он вольным точно не сунулся бы - не хватило наглости и денег. По орденскому кодексу полагалось усиленно продумывать план побега, но сил уже ни на что не оставалось. Да и то, каким воином по мнению ламанцев и славных граждан Цуна он оказался, уже было ясно. Плечо зверски болело, как и стянутые веревкой крылья.

Комната располагалась на втором этаже, и выходила окнами на двор. Перед тем как подняться, молодой тсаанай заказал у хозяйки лохань с горячей водой, ужин на двоих, и перекус для нового раба. Владелицу появление в своих стенах парнокопытного явно не обрадовало. Постояльцам пришлось накинуть еще полновесный залога, на случай если мерзкая Кау тварь выкинет какую-либо пакость.

- Даже здесь паленым пахнет, - сказал тсаанай, когда дверь за ними закрылась, - Клеймение, торги... вот ведь варвары!

Высокий недовольно хмыкнул, но промолчал. Ханнок был удивлен - в Тсаане к зверолюдям лучше не относились. В некоторых дальнесеверных княжествах их вовсе убивали сразу после обращения. А затем произошло еще более странное. Отодвинув юнца, новый владелец пододвинул стул, поставил спинкой вперед, сел, и, многозначительно помолчав, сказал:

- Меня зовут Аэдан Норхад, из клана Кан-Каддах, - мечник вновь умолк, словно одни эти слова должны были расставить все по местам. Не дождавшись ответа, спросил, помрачнев:

- Так. Откуда ты?

- Из Сарагара.

Слово "хозяин" Ханнок выдавить из себя не смог. На счастье, собеседник не стал учить его почтительности. Только удивленно приподнял брови.

- Сарагарай? Вот уж не ожидал. Там такие вылупляются редко. Значит, вот так звучит ваш акцент в химерьем исполнении? Мне-то казалось у тебя просто глотку пережало. Да, ошибка вышла.

Аэдан выпрямился, смотря на собственность с явным разочарованием, но без злобы. Ханнок понимал все меньше и нервничал все сильнее.

- Значит, местный, и ничего о самом себе не знаешь. А еще если жрец говорил правду - сунулся в город без верительных. Глупо. Так. Не слишком-то хорошо для тебя. Впрочем, ладно, это подождет. Мой спутник...

- Шаи Тсомтаав, - вклинился веселым говорком тсаанай, - Вот, это должно помочь, - и прижал тряпицу, смоченную чем-то с запахом спирта, прямо к ожогу.

Ханнок зашипел сквозь плотно сжатые зубы, боль была такая, словно клеймили второй раз. Когда удалось отдышаться и сфокусировать глаза, Ханнок увидел, что Аэдан недобро, совсем не как подобало наймиту, ухватил непрошенного лекаря за плечо и оттащил в угол комнаты. Тот неловко замер, не в силах вырваться.

- Куда лезешь? Я предупреждал не соваться к зверолюдям, пока не разрешу!

- Да кто ты вообще такой, чтобы мне указывать! - на редкость вежливо для подобных слов возмутился Шаи.

- Тот, без которого ты давно бы уже с предками возлияния пил. Может как раз с подачи этого вот. У некоторых тер-зверолюдей запах спирта вызывает амок. А у него по морде видно, что близко.

- Он связан!

- Это зверолюд. Осторожность продлевает жизнь.

- Раньше нельзя было сказать...

- Я говорил. Только же ты своего Иллака Многоглазого лучше слышишь.

- Многовидавшего! - вякнул напоследок тсаанай, но держаться стал настороже.

Аэдан, и не перестававший сверлить драколеня взлядом, вновь обратил на него полное внимание.

- Ты же у нас не урожденный, так?

- Нет. Я оборотень.

- Княжий человек? Взятый на войне? Кабальный?

- Общинник.

- Стой, тебе в клане что ли не смогли нормально... Ах да. Сарагар.

Ханноку стало обидно. Не Кенна повинны в его бегстве из лечебницы. И не Кенна сделали его изгоем. Но обстановка к проявлению кланового гонора не располагала. Да и что сделаешь, если о родном городе за границей все больше судят по укульскому населению?

- Так, теперь слушай внимательно, - продолжил Аэдан, - Я думал, что оказываю помощь... скажем так, знакомому. Я ошибся. Но никто еще не может с основанием сказать мне, что я переменчив и непоследователен. Поэтому помогу и тебе. Веди себя смирно, без глупостей, играй свою роль при остальных, и, когда мы доберемся до цели, можешь идти своей дорогой. Не забудь напомнить эти слова Кау при встрече. Звать-то тебя как?

- Ханнок Шор.

- А по-укульски? Так, для интереса.

Химер с тоской припомнил попытки заново освоить укулли. Язык этот был тоновым, звонким и беспощадно карающим огрехи в произношении. То есть совершенно не приспособленным для зверолюдей. А после всего произошедшего и говорить на тему имен хотелось все реже.

- Не могу выговорить.

Аэдан усмехнулся и разрезал стягивавший руки ремешок. Ханнок, даже не разминая, сразу потянулся к ошейнику.

- Эй, мне нравится такая реакция, но еще рано, - окоротил его нгатай, - Вот посмотрим на твое поведение и за городом снимем.

Когда срезали все путы, химер осмотрелся, чтобы ничего не разбить, и с наслаждением расправил затекшие крылья. В комнате сразу стало тесно.

- Провалиться мне на этом месте! - восхитился Шаи и полез в сумку. Извлек свинцовый карандаш и кодекс - сложенный гармошкой, на старомодный манер. У Ханнока зародилось нехорошее чувство.

- Я изучаю зверолюдей, - охотно усилил его Шаи, - Эй, чего тебя так перекосило? А ты, Аэдан, не лезь. Твое золото от моей семьи, так что пусть этот его мне и отрабатывает. А теперь, Хааноок, стой смирно и дай мне замерить размах крыльев.

Ханнок вспомнил, как называл это чувство Ньеч. Дежавю.

---

- Учитель, я узнала где они остановились на ночь! - с ходу выпалила раскрасневшаяся Сонни, влетев в комнату дешевой гостиницы.

Едва кончились торги, как девушка тихонько ускользнула в толпу, шепнув ему напоследок: "Ждите меня на постоялом дворе". И вот теперь, наконец, явилась. Сам звероврач уже два часа нервно ходил из угла в угол, подумывая о том, чтобы обратиться в стражу, но страшась, что Цуна уже достигли вести о краже из "Милости Иштанны". И о произошедшей там бойне. С одной стороны, будь так, о побеге твердили бы на каждом перекрестке, а козлоящер точно не пережил бы поимки и аукциона. Но скорость распространения слухов - переменная непредсказуемая.

- Ты что творишь? А если бы тебя поймала стража? Или те двое спустили на тебя Ханнока? Или просто еще на каких подонков нарвалась бы? Или... - улыбка девушки увяла и Ньеч почувствовал себя последней сволочью. А также напомнил, что в общем-то ей не родня, и уже, формально, даже не учитель, а она взрослый человек, навидавшийся на "Милости" такого, от чего душа в пятки ушла бы и у княжьих дружинников.

- Ладно, рассказывай, - махнул он на роль наставника рукой. Когда обрадовавшаяся девушка шустро развернула на столе план города из путеводителя по Нгату, прихваченному заодно с папками из библиотеки лечебницы, и вовсе решил, что подельником быть куда приятнее.

- Вот здесь, у пролома рядом с пирамидой Нгаре. Здание с тесовой кровлей, двумя этажами. Если влезть вот с этой стороны, то можно добраться до окна. Вы ведь сможете подготовить горючую смесь?

- Сонни! - возопил Ньеч, - мы не собираемся никого жечь, резать или вешать, сначала, по крайней мере! - девушка непонимающе на него посмотрела и Ньеч впервые вспомнил, что его ученица - нгатайка. Воспитанная на эпосах о кровной мести, набегах и вендеттах до десятого поколения. Несмотря на то, что он прожил в ее мире всю свою жизнь, до конца родным Нгат ему не стал. В частности, ему было не понять, как вся эта архаичная героика сочетается с яблочным повидлом, котятами и любовными романами, "случайно" попадавшими в списки поставщиков.

- Но учитель, козел же предал нас всех! Из-за него в "Милости" теперь сидит этот упырь Айвар, а вы боитесь показаться на глаза страже!

- Повторяю, вначале мы пойдем и поговорим с ними, а уже потом... по обстоятельствам.

- О да, месть! - кровожадно проурчала Сонни, взмахнув небольшим кинжалом, с которым последнее время не расставалась даже во сне.

- Сонни!

---

Они пришли под вечер, когда Аэдан уже закончил чинить для Шаи небольшой щит, покрытый мозаикой из малахита и бирюзы. Колотый камень складывался в изысканно выгнувшегося змея. Ханнок услыхал Ньеча с Сонни еще с лестницы и затравленно огляделся, куда бы сбежать.

- Да стой ты смирно, - цыкнул на него Шаи, как раз зарисовывавший его в полный рост, на этот, третий, раз - сбоку.

- Они идут. Мой звероврач и его ученица. Мы расстались нехорошо. Вас ждет разговор. Или чего похуже.

- Ого, так ты еще и беглый? Много же от тебя беспокойства, - проворчал Аэдан, отложил тряпку, которой протирал мозаику и заявил на аккуратный стук в дверь:

- Не продается!

Стук повторился, чуть громче.

- А он настырный, - Аэдан перехватил поудобнее короткую дубинку с обсидиановым вкладышем-лезвием, открыл дверь и сказал звероврачу уже в лицо:

- Да, мы знаем, что он сбежал из твоей лечебницы и ходил по городу без дозволения. Да что там, теперь, когда у него клеймо на все плечо, все об этом будут в курсе. Но это больше не твоя проблема, а наша, ясно?

Ньеч, ошеломленный столь неудачным началом разговора, успел лишь открыть рот, как нгатай ткнул ему плоским навершием дубинки в грудь, заставив отшатнуться из комнаты. И тут в проем проскользнула Сонни.

- Я мщу, животное!

Вывернувшись от попытавшегося схватить ее Аэдана, девушка с кинжалом бросилась к Ханноку. Тот поймал ее за руку с оружием и приподнял, так что ноги оторвались от пола. Почти тут же зверолюд получил каблуком в колено и кулачком по носу, а затем и в скрытое повязкой клеймо. В глазах помутилось и девушка вывернулась. Нехорошо резвившуюся ситуацию спас подоспевший Ньеч, схватив воительницу за пояс и оттащив от опасно оскалившегося сарагарца и его хозяев.

- Да уймите вы эту бешеную наконец! - крикнул Шаи, так и простоявший столбом с кодексом в руках все это время.

- Бешеную? Это я-то бешеная? Этот ваш козел, которого вы так трогательно защищаете - бешеный. Вы думаете он просто так сбежал, да? Вначале он своих озверелых мохнатых дружков из загонов выпустил! Они устроили в "Милости Иштанны" настоящую бойню!

- Это правда? - нахмурился Шаи, полагая что грозно, на деле - растерянно.

- Нет! - рыкнул зверолюд.

- Но ты сбежал оттуда, - уточнил Аэдан, отчего-то довольный, как нализавшийся сметаны кот.

- Потому что знал на кого это дело повесят. Там еще один рвач был, он их и спустил на своих. Я ему даже на память лицо подправил. Благодарности?

- Да пошли вы с Айваром оба. Ненавижу! - прокричала в голос Сонни. В дверной проем уже заглядывала хозяйка, вышибала и пара постояльцев. Аэдан сказал им, что все нормально и в лучшей своей манере захлопнул дверь. Оставалось надеяться, что не побегут за стражей.

- Спасибо, - холодно ответил зверолюду Ньеч, - но ты мог остаться в своем корпусе и озверелые до тебя бы точно не добрались. Что ты вообще делал на улице в ту ночь?

- Айвар повел меня смотреть на расчлененный труп. Показал терканайскую голову в банке, сказал, что это моя судьба. А еще сказал, что его выгнали и предложил бежать вместе. Я не знал, что он откроет загоны!

- Так ты держал голову терканая в банке? - нехорошо прищурившись, придвинулся к Ньечу Аэдан. Тот попятился.

- И другие куски! От кинаев! От искаженных, - охотно подлил масла в огонь Ханнок.

- Исключительно в научных целях. Мне по протоколу положено. Мы пытаемся понять, что происходит. Найти лекарство. Я бы никогда не поднял руку на живого пациента!

- Айвар говорил, что терканая ты порезал живым.

- И ты ему поверил?

Сонни запальчиво дернулась вперед, едва не выдравшись из хватки:

- И он теперь вождь-врач "Милости Иштанны", ты, животное неблагодарное!

Ханноку стало чуть-чуть стыдно. Но он упрямо фыркнул:

- Одних двинутых на другого поменяли!

- Так стойте, вы говорите, что двое, Кау сохрани, кинаев смогли учинить смертоубийство в целой зверильне? - вклинился в опасно затянувшуюся паузу Аэдан.

- Я таких в жизни не видел! А я их в Сарагаре видел много. Они выше меня ростом вымахали!

- Он прав, - согласился Ньеч.

- В любом случае, остается вопрос, чего мне со всеми вами теперь делать, - нгатай сидел на кровати вроде и мирно, но оттуда легко дотянулся бы дубинкой до огарка. Тот это заметил и отшагнул к двери.

- Отдай его нам, мы не будем его убивать. У него долг перед зверильней, расписку от его брата я могу показать прямо сейчас. Он должен нам пять золотых, хотя с учетом разгрома я бы сильно увеличил цену.

- Извини, но это не выход, мы тоже уплатили за него деньги.

- У меня старшинство на долг!

- Когда был побег?

- Три дня назад!

- Отлично, жду вызова на суд из городского совета.

- Он будет скоро! - Ньеч сказал это громко, но сбивчиво. И никуда не пошел, оставшись неловко стоять в комнате. Такого за ним Ханнок раньше не замечал - звероврач бывал абсолютно безмятежен даже в одном загоне с исходящими пеной волками.

- Кстати, что ты тогда делаешь здесь, если там последствия еще не разгреб? - прищурившись, спросил Аэдан.

Ньеч не ответил.

- И где твой знак вождь-врача? Ах да, она же сказала, что теперь ты безработный, - нгатай уже говорил таким тоном, что Ханноку вспомнился Савор в последнюю ламанскую ночь. Сонни ахнула, прижав ладони ко рту, и круглыми глазами посмотрела на Ньеча. Тот лишь вздохнул.

- Нету? Идите своей дорогой.

Все сильней красневшая ученица снова не выдержала:

- Мы требуем возмездия!

- Сонни!

- Мести? Рабу? - хохотнул Аэдан, - По закону он вообще никто до выхода из зверильни. А теперь он наша собственность. Даже клеймо стоит. И свидетели покупки есть.

- Что-то вы больно много своему козлу позволяете! Влюбились? - тонким голосом, запальчиво, но безнадежно атаковала девушка.

Ньеч попытался заслонить Сонни, но, к их счастью, Аэдана все это, похоже, только веселило.

- Есть вариант, - кашлянув, чтобы привлечь общее внимание, проговорил Шаи, - они поедут с нами. Зверолюд в пути сможет отработать долг лечебнице и на него выпишут нормальные документы. А врач расскажет нам, что успел вызнать о Проклятии Каннеша. Я его тоже изучаю, видите ли... на досуге.

Оригинальность тсаанайского мышления не переставала поражать Ханнока.

- Ни в коем случае, она же меня опять попытается прикончить!

- Здесь не ты решаешь, Хааноок.

- Учитель, да эти сами нас на первом же привале прирежут!

- Так. Уж я-то не стал бы вас ночью резать, когда и днем могу, так что поехать и впрямь бы могли, - оскорбился Аэдан, - Хотя я не уверен, что это хорошая идея.

- А что, своя прелесть в таком варианте есть, - сказал примолкший было Ньеч, - благодаря Ханноку мне и впрямь нужны эти деньги.

- Ладно, встретимся завтра с утра у Нгардокайских ворот, - Аэдан безмятежно хлопнул дубинкой по ладони.

- По рукам, - ответил Ньеч.