Показать сообщение отдельно
  #122  
Старый 28.01.2018, 21:32
Аватар для Klara_Hummel
Местный
 
Регистрация: 25.05.2017
Сообщений: 159
Репутация: 48 [+/-]
Восьмая неделя, дни 46-52

Скрытый текст - Вероника и Берта:
— Было время, когда цвели цветы по всему лесу, и не водилось существ, плутающих сейчас в этих дебрях в поисках добычи. Да и дебрей самих не было тоже. Одна цветущая поляна, раздолье... Где все равны, и никто не желал смерти другого. Мир царил в Низменности, мыслей о войне не возникало, и не было причин желать смерти ближнего. Никто не хотел получить себе чужого, каждый был сыт и одет, жил в достатке и не думал о большем. А здесь, именно на этом месте, жила юная дриада. Красавица, мудра не по годам, правила, как велело сердце, не скупилась на радость и была дружна со всеми живыми существами этого мира. Ее любили и люди, и животные, и существа, спустившиеся с гор,... и эльфы, случайно забредшие в ее владения, всегда получали приют. А когда она выходила из своего шатра, когда она касалась подолом своего белого платья земли, на этом месте расцветали цветы, когда дотрагивалась до деревьев, их листья наливались зеленью... И солнце не пряталось, и дожди поливали густые травы, и мир процветал.
Берта пришла сама. О том, что хотела эта обезумевшая старуха, я даже не думала. Я расположилась на своем ложе и неторопливо рассматривала полотна шатра над моей головой. Они пропускали тусклый свет, и я справедливо предполагала, что время клонилось к вечеру. Во внезапно нависшей тишине бурчание моего желудка выдало голод, я вздохнула. Берта стояла напротив входа, закрыв глаза и разведя руки, будто желая принять меня в свои объятия. Я нахмурилась, но с кровати не слезла. Последние дни я провела в покое, доверив течению жизни в лагере литься размеренно и плавно. Я почти не показывалась из шатра, и амазонки меня не беспокоили вопросами. Но сегодня ко мне пришла Берта и сама начала рассказ. Я слушала ее вполуха, и когда она закончила говорить, я не сразу нашлась, что ответить.
— Ох, Берта, — я не сводила глаз с тускнеющего солнца, — ты давно не держала меч в руках. Разум твой помутился...
В тишине я не расслышала ее шагов, но через мгновение она оказалась возле меня, и я резко села. Женщина же еще какое-то время разглядывала меня, а после проговорила:
— Я никогда не держала меч в своей жизни, — голос ее стал однотонным.
Я усмехнулась: и правда, старуха из ума выжила, но вовремя одернулась. На моей памяти — будь я ребенком, посвящаемой или королевой, — Берта никогда не сражалась. И я повернулась к женщине:
— Что ты сказала?
— Не все в жизни решается мечом, Вероника, — она оставалась стоять напротив меня с закрытыми глазами. — Очень жаль, что мы утеряли такую простую истину.
Если она сейчас прочитает свои нравоучения, как надо жить, и уйдет, это будет самый легкий разговор... только бы суметь выслушать.
— Я жила в Мирсуле, Вероника, я видела другую жизнь. Это большой город, и в нем все по-другому: порядок, дисциплина, законы, искусство... нам никогда не достичь того величия, что он имел еще пару сотен лет назад... а что там сейчас, и подумать сложно.
— Разве нам нужно это? — я снова устроилась на кровати. Мой нос уловил приятные запахи жареного мяса, доносящиеся снаружи, живот отозвался жалобным бурчанием. — Мы амазонки, у нас своя история и свои ценности. Зачем нам ровняться на чужаков, перечеркнувших историю своих предшественников-эльфов?
— Чтобы не повторить те же ошибки... знания — это бесценный дар, и мы с каждым днем теряем его.
— Мы создаем историю, Берта! — Я воскликнула. — Я своими руками создаю будущее для нашего племени. Моя судьба — это судьба всех нас, разве ты не поняла это еще? С тех пор, как я стала королевой амазонок...
— Ты перечеркнула прошлое, — женщина прервала меня, вдруг повысив голос. Я отвернулась, женщина продолжала. — Не чтишь наши обычаи, нарушаешь традиции, связываешься с врагом, принимаешь в наши ряды чужачку... и теперь что ты имеешь, Вероника? Из-за нее твое племя раскалывается! Разве ты не видишь?
— Я прекрасно вижу это, Берта, — я понизила голос, потупила взгляд. — Только у меня к тебе встречный вопрос... как ты сюда попала? Кто принял тебя? Кто так же нарушал вековые традиции амазонок? Ты можешь ответить мне?
Вдруг женщина расхохоталась:
— Ты наивно полагаешь, что это была она? — я впилась в старуху гневными глазами, она залилась смехом еще сильнее. — Ревность — разрушающее чувство, Вероника, но не думай зря, нет, это была не Оррсан... скорее, это я всегда была здесь... а амазонки лишь однажды устроили здесь свой лагерь.
— Сумасшедшая старуха! — Я выругалась. Руки, скрещенные на груди, крепче сжались, дабы не ударить женщину. Она могла говорить обо всем, но зачем? Зачем она пришла сейчас и вновь завела свою странную балладу?
— Я желаю говорить о тебе, Вероника, о твоих прошлых мотивах и будущих надеждах. Теперь ты королева, и я могу помочь тебе... чувствую, что должна...
— Что? — Я вскочила. — Да тебе убить меня мало будет, ты всегда меня не одобряла, никогда не разделяла методов и средств для целей, да и сами цели тебя всегда задевали. И когда ты приходишь, всегда приносишь дурные знамения.
— С чего ты взяла? — Женщина вновь усмехнулась и заняла мою кровать, располагаясь на ней с ногами. Я отошла к центру и застыла. — Хоть раз ты слышала из моих уст свою оценку, мм? Не думаю... Это всего лишь твои домыслы, Вероника. Их в расчет не берем... а сейчас перед тобой встает очень интересная задача. И я здесь.
— Хорошо, — я выдохнула, пытаясь принять происходящее за реальность. — Каков твой мотив? Ты пришла, предлагаешь помощь (какую и для чего, мне неведомо), но что тебе с того? Что скажешь, Берта?
— Это очень правильный вопрос, Вероника, — женщина вновь закрыла глаза, голос ее понизился. — Мой мотив такой же, как у тебя — жизнь...
— Разве есть угроза? — я уселась на пол. Запах еды снаружи больше не вызывал аппетита. Берта поудобнее устроилась на моем ложе.
— Однажды я уже видела драконов, то были времена великих свершений... и великие герои заточили их. Они сгинули из этого мира, но для меня открылась Истина. Я видела ее собственными глазами. И сейчас, я думаю, я вижу ее вновь.
— Что именно вы видите? — вдруг я поменяла тактику: принимая безумство старухи за реальность, вероятно, я смогу узнать больше полезного.
— Истину, — она хмыкнула. Но продолжила, помолчав. — Она передо мной.
В этот раз я не спросила. Пусть говорит, как хочет. Подняв голову, я не заметила расплывчатую точку солнца на небе. Наступал вечер. И Берта начала снова:
— Я помню тот бой, Вероника... жестокий, кровавый бой двух женщин, между которыми встал мужчина... или корона? Мм, ты знаешь? — Она глянула на меня, я опустила голову. Я королева, и это единственное, что сейчас важно. — Конечно, знаешь! — Женщина продолжала. — Ты хотела его, Вилорма, чтобы он встал подле тебя, но он не мог. Он подарил свой меч Оррсан, но ты забрала его по праву после победы, и, знаешь, это была лишь ошибка Вилорма, ничья больше. И, знаешь, почему? — Она затаилась, как будто ждала от меня ответа. Но я молчала. Тогда женщина полезла в свою сумку на поясе и после недолгого поиска извлекла из нее свой магический шар.
В его внешнем виде не поменялось ничего с тех пор, как я видела его в последний раз в шатре Берты, но она любовалась им, как младенцем, словно была его матерью. Тусклый и безжизненный, он представлял собой лишь помутневшее стекло с потухшими разводами, отдаленно напоминавшими знаки — так их называла женщина. И видела в них, вероятно, что-то другое, отличное от того, что могла видеть я.
И шар диктовал ей мое прошлое — то, что я пыталась забыть долгие годы. Не моим правом было стать королевой. Не меня ждал трон амазонок, но я хотела так. Оррсан, мудрая и благородная женщина, правительница нашего племени, справедливая королева, не устраивала своим положением, вероятно, меня одну. Все любили ее. Закон и порядок — ее главные аргументы в любом споре, преданность и честность решали самые трудные задачи. Ее сила, ум и красота обольщали любого, кто только взглядом встречался с ней. Идеал — так ее называли и мужчины, и женщины. В глазах любого из них не возникало иного образа, когда они слышали это слово. Но у меня была своя правда.
Вилорм поклонялся ей, и она принимала его поклонение. Их союз стал самым сильным за всю историю Расколотой Низменности, амазонки и замок Черного Орла объединяли свои силы против любого, кто только искоса посматривал на них. Но я смотрела пристально.
Когда родился Гурий, мне было поручено увезти его к отцу, чтобы никто из наших не узнал, что у королевы амазонок родился мальчик. И после этого я задержалась в замке Черного Орла несколько дольше, чем ожидалось. Я хотела получить власть и стала действовать через Вилорма, и это сработало.
— Зачем же Вилорм отдал свой меч? — Берта вглядывалась в свой таинственный шар, будто он рассказывал ей древние тайны создания мира, а, значит, и знал ответы на более приземленные вопросы.
— А зачем ты сейчас завела этот разговор, Берта? Я все прекрасно помню. Все, что случилось тогда, произошло не без моего участия!
— Именно! — Женщина поудобнее улеглась на моей кровати. — Ты изменила течение времени, Вероника. И я только сейчас вижу это... ты вернула ему меч! — Ее глаза загорелись, голос стал звонким, как у девчонки, увидевшей долгожданную куклу. — Ты вернула порядок! Ты — Истина... понимаешь?
Я сдержалась, чтобы не зарычать:
— Не понимаю! Ты говоришь странные вещи, Берта! Мы полюбили друг друга, вот и все! Я заняла место той, которая мешала... разве это не обычная история?
— Ты стала королевой, моя дорогая... ты пошла своей дорогой, противоположной той, что шла Оррсан... и ты вернула меч! Теперь все на своих местах...
Я отвернулась. Старуха Берта разворотила все мое прошлое, маня будущим, но почему я должна ей открываться? Она и так все знает. Знает все, что было. Какой прок скрывать? После того боя я долго приходила в себя от ран, которые нанесла мне Оррсан, амазонки не верили, что я выживу. А может быть, и вовсе надеялись, что умру. Но все случилось по-моему. Только после Вилорм более не приходил.
Мы не виделись с того дня до момента нашей встречи с Айреной. Что происходило с ним — кто знает? Я пыталась следить, замечала его разведчиков возле своего лагеря, но никаких действий не следовало ни от него, ни от меня. Он смотрел на меня, возможно, опекал по-своему и любил Оррсан.
— Полно, Берта, — я поднялась, подошла к столу, разлила вино по кубкам. — Все это прошло. Я здесь, Вилорм в замке, и вряд ли мы еще когда-либо пересечемся. Мы амазонки, нам не нужны ни покровители, ни защита. Мы свободны, и в этом вся наша жизнь. За нас, — я подала кубок старухе и сделала глоток из своего. Она скрестила ноги и уселась в кровати, кивком приглашая меня сесть рядом. Я повиновалась.
Она сидела напротив меня, как будто вовсе не старая, но повидавшая многое на своем веку. Она говорила странное, как будто видела прошлое, в котором никогда не была, и знала будущее, которое неведомо никому из ныне живущих.
— Почему ты здесь? — я вдруг спросила.
— Думаю, что поэтому, — она указала на шар. — Возьми его. Для твоих рук он предназначен, — она осушила кубок и хитро глянула на меня.
Я не разделяла ее стремлений, и мой хмурый взгляд говорил сам за себя. Странная стеклянная сфера, не представляющая из себя ничего необычного, казалась словно покрытой пылью от старости и ненужности вещью. Со слов Берты, очень важной и значимой вещью, но в моей голове до сих пор эта картинка не складывалась. Зачем этот шар? Какую силу он несет в себе? Вряд ли сама Берта знала это, но почему-то верила, что в моих руках он поведет себя иначе.
— Хорошо, — вдруг я перестала упрямиться. В конце концов, пусть потешится, увидит, что все это пустые байки, и нет никакого таинства в том, что возьму этот шар именно я.
Озорные огоньки заиграли в глазах пожилой женщины, она подхватила шар и выпрямила руки, как будто передавая его мне и ожидая, когда я приму его. Я улыбнулась в ответ. Сейчас я словно разделяла ее ожидание и поддавалась ее наивной вере в то, что сейчас произойдет чудо. И я протянула свои руки ей навстречу.
Холодное стекло коснулось моих ладоней, и только. Веса шара я будто и не ощутила. Легкий, как лесной ветерок, прохладный, как роса по утру и... обычный, как вся жизнь любой из нас. Серый, неприметный шар, словно бабушкин клубок, источал древность. Я поднесла его к себе поближе, пытаясь рассмотреть надписи, но ничего не видела. Тысячи знаков, переплетаясь, выстраивались в древний текст, но символы мельтешили перед глазами, словно плыли куда-то, а я не могла их уловить.
Берта следила за мной со стороны, не пропуская ни единого движения, ни единого взгляда. Я рассматривала шар, в сумерках находя еле заметные очертания на его поверхности, женщина переводила взгляд с меня на предмет и обратно. Видимо, все же я не оправдала ее ожиданий.
— Ничего не происходит, Берта, — я пожала плечами, с трудом отрывая глаза от шара. — Если сейчас должно было произойти что-то магическое, то, вероятно, я не тот человек, кто сможет пробудить это.
— Нет-нет, — Берта поднялась и замельтешила по комнате, — у меня все сошлось, Вероника. Ты истинная владелица этого шара. В твоих руках он раскрывает свою мощь!
Я вздохнула:
— Ты же не могла забыть, что здесь нет источника магии, да?
Женщина остановилась и уставилась на меня хмурым взглядом. Шар в моих руках так же холодил ладони, внутри темнело.
— Он источник, — она прошептала и снова зашагала по комнате в поиске решений. — Еще не время, да, вероятно, еще рано, — она забубнила, на каждом шаге выбрасывая из карманов своего платья сушеные листья и травы. Я смотрела, будто так и должно быть. Если старухе нужно сейчас лишь мое общество, я готова ее наделить им.
— Берта, сядь, пожалуйста. Все хорошо. Если хочешь, поговорим о принцессах... зачем ты пугала их своими байками?
— Глаз Дракона! — Она остановилась и вновь глянула на меня. — Где Глаз Дракона?
— Берта, я не знаю, — я улыбнулась. — Мне не пришлось даже посмотреть на него. Принцессы унесли его, а, значит, он уже где-то у Пещеры.
— Моя ошибка, моя ошибка, — она уселась возле меня, поглаживая шар. — Символы показали мне, что есть две сестры, что если не дать им дойти до конца, то все образуется. Глаз Дракона не должен попасть в Пещеру, он погубит нас!
— Берта, — я отмахнулась. — Это всего лишь камень. Какая разница, где он будет — в Пещере или еще где-то? Изабелла хотела отправить дочерей в путешествие, как будто защитив их от захватчиков, она отправила. Заодно дала им Глаз Дракона, наделив особой миссией. Ну и что? Если бы его забрал Вилорм, что бы изменилось?
Женщина замотала головой, хватаясь костлявыми руками за лицо:
— Он бы мог разрушить его, и все... все бы изменилось. Но в Пещере, когда его сила соединится с дыханием Каменного Дракона, когда Призрачный Дракон вырвется из заточения, и Глаз Дракона зальет своей силой округи, мы уже будем бессильны. Шар не сможет нам помочь, Вероника. Даже в твоих руках он станет бесполезен.
— Берта! — Я повысила голос. — Хватит паники! Глаз Дракона для того и направляется в Пещеру, чтобы Вилорм по своей прихоти не уничтожил его или не направил на свои злодейские планы, так?
— Пусть лучше так, но ему не успеть... он не сможет остановить принцесс, не сможет победить воинов.
— Там Анна, — я хмыкнула. — Она знает, что делать.
Женщина вдруг замерла. Ее пустые глаза застыли на моем лице, я не могла сообразить, как реагировать, но в тот же миг она обратилась к шару. Наклонившись к нему, она принялась рассматривать тусклые символы на его поверхности, я наблюдала. Но очень скоро она дотронулась до моей руки:
— Посмотри на это, Вероника.
Я так же приблизилась к шару. Женщина указывала на символ из двух переплетенных ветвей с пронизывающими их витки стрелами. У их подножия маленьким клубком свернулся круглый камень. Сначала я не поверила, когда увидела его на этом шаре, но женщина знала больше. Я поймала себя на том, что бледнею, а сердце начинает колотиться с неистовой силой, но Берта заговорила уверенно:
— Мы все хорошо знаем, что это за знак, Вероника. Ты привела девчонку к нам в лагерь с таким клеймом на плече. Здесь, на этом шаре, тот же знак. На шее у Софии висел медальон с таким же изображением, и я ошиблась тогда...
— Этот шар для Анны, так?
— Совсем нет! Нет! — Берта рявкнула и нахмурилась, что сбиваю. Я замолчала, а она вновь начала переплетать свои таинства:
— Две женщины-сестры
Защищены мечом.
Их общий враг навек
На гибель обречен.
Но тяжкий крест войны
Им суждено нести.
Дни мира сочтены -
Их смерть может спасти.
И если жизнь одной
Стрелой война пронзит,
Вторая в тот же день
Путь первой повторит.
С закрытыми глазами она водила по поверхности шара и произносила каждое слово вслух. А, закончив, тяжело задышала, словно бежала сюда через весь лес. Я ждала продолжения. Шар, на мой взгляд, был безмолвен. Не произошло ничего необычного из того, что могло бы произойти, но Берта, вероятно, видела несколько больше:
— В мире, где статуя воина на коне, где отважный воин поднял меч и ждет атаки, я видела это пророчество... а теперь оно здесь, с нами. И я неправа была, что пугала принцессу. Все гораздо проще, Вероника, все проще...
Вдруг она засобиралась. Резко схватила шар и в спешке сунула его себе за пазуху. Он рухнул в мешок, как булыжник, хотя я еще ощущала на своих руках его невесомость. Я встала в стороне и наблюдала за действиями женщины у меня в шатре. В считанные мгновения ее разум, словно, снова затуманился, она принялась за странные вещи. Берта проходила вдоль комнаты, заглядывала в каждый угол, будто выискивала что-то, и бормотала под нос несвязные слова.
— Четыре предмета, четыре сущности... четыре предательства... принцессы мертвы. Мертвы горы, Призрачный Дракон повержен... повержен... и Каменный Дракон ждет часа, он вырвется наружу, вот только... Глаз Дракона! — И стрельнула пылающими глазами в мою сторону. Я скрестила руки на груди и позволяла обезумевшей женщине потрошить свое жилище. И она не скупилась.
Она залезла в каждый угол — под кровать, под стол, в сундуки, в шкаф, осмотрела стойку с доспехами, с оружием, одним словом, все, что видела на своем пути. Я отошла в центр шатра и вновь наполнила кубок, не решаясь до конца, кому он будет более полезен — мне или моей обезумевшей гостье. И она подползла сама.
Как будто мышь, она обнюхала сначала меня, выпрямилась в полный рост, а потом добралась до кубка и выхватила его из моих рук. На этот раз я отошла в сторону. Берта уселась за стол, наполнила еще бокал и закатила песню.
Ее хриплый голос вдруг превратился в низкий и мелодичный, черные длинные волосы она расплела и пустила по плечам, закрыла глаза и запрокинула голову, и пела... пела еще и еще. Слова были неразборчивы, она словно знала другой язык, и почему-то я решила, что так оно и есть. Тянущиеся ноты лились рекой, заполняя собой мой шатер, и хоть я и не понимала, о чем сия песнь, то страдание, которое вкладывала в эти ноты женщина, определяло для меня смысл.
Снаружи притихли амазонки. Мой пропущенный ужин сейчас должен быть в разгаре, но ни оживленных бесед, ни звуков расставляющейся посуды я не услышала. Берта сзывала всех на свой тоскливый концерт, сама не ведая, что делает. И я не вмешивалась.
Закончив песню, женщина замерла. Она сидела за столом, держа в руках пустой кубок, глядя в никуда. Тишина нависла и внутри, и снаружи шатра. Плачущая песнь старой женщины, потерявшей надежду, потухла в тиши наступившего вечера. Я ждала. Но напрасно — Берта опустила голову на ладони и залилась рыданиями.
Я вздрогнула — наверное, так плачет медведица, потерявшая детенышей, безутешная в своих страданиях, но что так задело Берту? Что происходит сейчас?
Я уловила легкий шепот, потянувшийся снаружи, а через мгновение при выходе появилась Кейра. Не говоря ни слова, она рухнула на одной колено и склонила голову. Я дала девушке отдых на недельку, но, услышав рыдания в моем шатре, она не сомневалась в своих действиях. Дабы не спугнуть ревущую женщину голосом, я бесшумно подошла к своей помощнице, поставила на ноги и, не говоря ни слова, выставила наружу.
Она поклонилась и поспешила скрыться, но я успела увидеть своих воительниц, собравшихся полукругом возле моего шатра, недоуменно застывших в ожидании то ли вынимать оружие, то ли бежать за носовыми платками. Завидев меня, все, как одна, выпрямились, и я дала знак расходиться. Девушки неуверенно переглянулись, но я повторила свой безмолвный приказ, нахмурившись для пущей убедительности. И лишь тогда амазонки поспешили вернуться в свои жилища.
Выдохнув, я закрыла створки прохода и повернулась лицом вглубь шатра. Но вместо того, чтобы увидеть безутешную Берту за столом, я встретилась с ней лицом к лицу у самого входа. Теперь в ее глазах читалось сочувствие и безграничная жалость, почти мольба, смешанная с смятением.
— Берта? — Я старалась не выдавать удивления, но одна бровь на моем лице все же поползла вверх. — Все хорошо? С тобой все в порядке?
— Я ошибалась, — она вновь заговорила заговорщицким шепотом, хватая меня за плечи. Ее красные глаза от слез впивались в мое лицо и не отпускали ни на миг в своем испытующем взгляде. — Все не так, как я думала, Вероника, все не так! — ее хватка усиливалась, что я невольно опустила взгляд, как будто пытаясь глазами ослабить ее хватку, но она лишь сильнее затрясла мои руки. — Сестры, о которых говорится в этом знамении, не принцессы. Эти сестры — вы!
Ее губы задрожали, словно произнесли что-то запретное, она отошла на пару шагов от меня, я освободила ей путь, и она с готовностью вынырнула наружу. Я осталась одна.


17637 знаков
Ответить с цитированием