«Что ж, мы имеем перед глазами полную картину этого страшного и душераздирающего массового террора, перед которым меркнут даже самые жуткие примеры войн и революций, имевших место на протяжении мировой истории. Такова реальная система кровопролития, смертей и террора, осуществляемая истеричными и преступными политическими маньяками, готовыми скопировать её в каждой стране и среди каждого народа теми же методами террора, если им только представится такая возможность.»
- Из речи Йозефа Пауля Геббельса, «Коммунизм без маски», 1935г.
Глава1. Последние дни войны.
Над Брюгенбау поднимался рассвет. Вначале различимый лишь как узкая полоска света на горизонте, он разгорался, становясь ярче с каждой минутой, разгоняя однородный ночной сумрак, отделяя свет от тени. Лучи восходящего солнца подсвечивали кромку белоснежных облаков, висевших над городом, словно заставляя их флюоресцировать. В неподвижном утреннем воздухе эти облака выглядели застывшими белыми гигантами, которые казалось вот-вот рухнут вниз, обрушившись всей своей массой на землю.
Солнце тем временем поднималось, его сияние освещало обшарпанные городские стены и балюстрады, проникало в черные проемы окон, скользило по остовам разрушенных артиллерией строений, многие из которых в своем нынешнем виде напоминали порожденные больным разумом кошмары, заливало багряным светом покрытые обломками улицы, словно там разгорался вечный пожар. Рассвет обнажал скрытые тьмой следы войны и разрухи.
Брюгенбау… Когда-то жители этого города употребляли совсем иное, непривычное для немецкого уха название, «Сыктывкар». Но теперь все надписи и указатели, где имело место это грубое, написанное неполноценным северным языком слово, были замазаны, таблички сорваны, а постаменты сровнены с землей, и на их месте красовалось новое, аккуратно выведенное готическим шрифтом название. Теперь всем жителям, в том числе и русскоговорящим следовало употреблять именно его.
Как говорится, новые времена – новые порядки.
Это был не самый крупный, и далеко не самый важный из городов на бывшей советской территории. В период советской власти здесь располагалось множество школ, которые теперь пустовали, многие были переоборудованы Рейхом в склады, остальные также ждало переустройство. Кроме всего прочего на территории города существовало несколько небольших промышленных предприятий, но все они были слишком незначительны и не могли принести реальной пользы индустрии Рейха. Пожалуй определенную экономическую выгоду мог принести разве что деревообрабатывающий завод на городской периферии. Вокруг Брюгенбау росло множество лесов, занимавших огромные площади, что вообще было свойственно для этой страны, так что недостатка в ресурсах для завода возникнуть точно не могло.
До прихода новой власти это был всего лишь небольшой провинциальный город, но вскоре его ждала ассимиляция – коренные немцы и «полукровки», жители России и прочих оккупированных Рейхом стран, в чьих жилах еще сохранялась арийская кровь должны были прибыть сюда и заселить город, построить новые культурные и индустриальные центры, обеспечив ему процветание под национал-социалистическим флагом.
Но до этого следовало проделать большую работу, восстановив разрушенные войной строения и расчистив улицы – не только от обломков, но и от расово неполноценных элементов, которые по приблизительным расчетам немецкого командования составляли треть жителей города. Их следовало отправить на принудительные работы в концентрационные лагеря, где они со временем умрут от физической нагрузки и истощения, или покончить с ними прямо здесь и сейчас. Принципиальной разницы в этом не было, разве что во втором случае требовалось несколько меньше ресурсных затрат. И местное руководство СС, чье главное управление теперь располагалось в здании бывшего Обкома, уже приступило к решению этого «демографического» вопроса.
Но конечно самым важным было закончить войну. Долгая и кровавая, она унесла жизни миллионов немецких солдат, но к сегодняшнему дню, шестнадцатому апреля тысяча девятьсот сорок шестого года большинство индустриальных и стратегических центров русских были захвачены, а войска немецкой армии устремились на восток, далеко за Урал. И это значило что вот-вот придет конец бесконечным смертям, и солдаты восточного фронта смогут вернуться домой, где их встретят как героев…
Конец войне был близок, по крайней мере так утверждало военное командование Рейха. Но подобные обещания оно давало не раз, а война, казалось, лишь затягивалась. Даже в безвыходном положении, стоя одной ногой над пропастью, остатки советских войск (те которые еще не были взяты в плен, не дезертировали, и не были поголовно расстреляны) продолжали фанатично сопротивляться, защищая коммунистический режим, с остервенением сражаясь за каждый метр территории. Бои продолжали идти во многих городах, еще шли сражения в Фюрерштрассе и Остенберге (бывших Свердловске и Новосибирске), даже в Брюгенбау военные столкновения прекратились лишь пару дней назад. Ситуацию осложняло еще и то, что после захвата Москвы у русских не было какого-либо определенного командного центра – каждая область являлась по сути автономией, самостоятельно организующей оборону своих рубежей. Правительство Германии было уверено что в таком состоянии государство автоматически распадется, перестанет функционировать. Но оно функционировало, и более того - было боеспособно. Непредсказуемость тактики загнанных в угол русских оказывала на всех немцев сильнейшее психологическое давление. И это не говоря о партизанском движении, которое действовало практически во всех городах захваченной Рейхом советской территории. Партизаны врывали поезда и склады, устраивали подрывы и диверсии. Систематические чистки среди местного населения не спасали ситуацию – людям было уже нечего терять.
Но ресурсы русских ограничены и долго продолжаться это не могло. Рано или поздно должен был прийти конец любой войне, и миллионы немецких солдат как в центральном Рейхе, так и в его комиссариатах, созданных на территории бывшего Союза Советских Социалистических республик жадно вслушивались в радиоэфир, надеясь услышать заветное сообщение о полной капитуляции вооруженных сил Советского Союза.
К счастью здесь, в Брюгенбау немцам удалось избежать больших людских потерь – армия генерала генерала Комарова, руководившая обороной, города была захвачена в плен, хотя другой выбор вряд ли оставался. Провизия и боеприпасы у них закончились уже давно, а обстрел немецкой артиллерией города оказался действенней любых переговоров.
Город Брюгенбау располагался на территории самого северного и самого крупного из рейхскомиссариатов – комиссариата Московия, занимавшего всю территорию России, вплоть до Урала. На эту территорию у военного руководства Германии существовали большие планы – Московия должна была играть важную роль в экономике третьего Рейха, став для него своего рода аграрным центром. Большую часть территории комиссариата предлагалось засеять различными сельскохозяйственными культурами; поля и пастбища должны были протянуться на десятки гектаров; пройдет еще несколько лет, и с этих полей гигантские мегасоставы, груженые сотнями тонн зерна и злаков устремятся в центр великой Германии, в главное зернохранилище третьего Рейха. Впрочем, на родину они повезут не только злаки, но и рабочую силу - самые выносливые и сильные остарбайтеры должны будут послужить на благо Германии. Их руками будет отстроен новый мир, величайшая из империй которой суждено править всеми прочими.
Но сейчас это были только планы, а пока на месте будущих полей лишь начиналась грандиозная работа – силами заключенных вырубались лесные чащи, выравнивались холмы, засыпались овраги и сравнивались с землей поселения – так расчищалось пространство для грандиозных проектов Третьего Рейха…
Солнце тем временем всходило все выше, и его спектр постепенно менялся с красного на естественный желтый. Теплый и ласковый свет разбудил группу голубей, дремавших на крыше бывшего универмага - птицы спали, распушив перья и уткнув в грудь свои клювы. Разбуженные солнцем, они встрепенулись и почти одновременно вспорхнули с карниза. Поднявшись вверх, выше городских крыш, они сделали плавный разворот в левую сторону и устремились на запад, пролетая над мощеной улицей, в направлении длинного шпиля на одном из зданий, очевидно служившего им ориентиром.
Внизу, по мостовой шел человек. На нем была немецкая форма стандартного образца, темно зеленого цвета, на голове - каска, явно слишком большая для такой худощавой головы, в руках - потрепанный MP 38, попросту шмайссер. Грудь украшал, ярко поблескивая на солнце, железный крест – не только почетная награда, но и символ самопожертвования во имя Рейха; символ страданий, которые он пережил, пройдя через мясорубку войны.
Лицо его было совершенно спокойным, возможно впервые за долгие годы, и лишь стайка голубей, пролетевшая над головой, смогла привлечь к себе его внимание. Солдат поднял руку, защищаясь от яркого солнца и взглянул на птиц.
«Наверно это хорошо, - подумал он, - иметь птичий разум. До этих тупых созданий никогда не дойдет что такое война. Даже если рядом будут потрошить их товарища, они наверно будут безмятежно клевать зерна, не понимая чему здесь можно огорчаться. Да, конечно, больше ума – больше пессимизма… С этой точки зрения человек точно является самым безрадостным из животных.
Хотя… возможно это просто почтовые голуби, отправленные с посланием каким-нибудь фельдфебелем-голубеводом. Ну уж эти то поумнее будут…»
При этих мыслях солдат ухмыльнулся. Его имя было Манфред Штайнбах. Звание – старший стрелок.
И сегодня он выполнял обязанности патрульного, обходя улицы и следя за соблюдением порядка. Впрочем, работа теперь была почти формальностью. Несмотря на уже наступившее утро, город казался мертвым; повсюду царила абсолютная тишина и спокойствие.