[SunnyBоy]

Фаэ была красива и холодна, как лед. Высокая, с бледной кожей, абсолютно нагая, если не считать того, что было прикрыто длинными бесцветными волосами с зеленоватым отливом.
Матросы проходили практически сквозь нее, на миг застывая и удивленно глядя по сторонам. Сейчас люди не могли ее видеть, но у большинства из них инстинктивно просыпалось чувство страха перед чем-то необъяснимым в присутствии сида. Мужчины поеживались и сторонились, не решаясь приблизиться к телу своего товарища, разорванному пополам.
Фаэ же, зная, что невидима, и сама словно никого не замечала. Не торопясь, ровно держа голову, она шла по кораблю, словно на приеме у королевской особы. Для нее люди были чем-то вроде забавных насекомых, на которых можно не обращать внимания, пока они не мешают, но лучше раздавить, если попробуют укусить.
Она пересекла шкафут – широкий центр палубы, окруженный окошками носовых и кормовых кают – в направлении юта. Медленно, покачивая бедрами, девушка направлялась к каюте корабельного врача, туда, где ощущала присутствие хладного железа, и где свернувшись клубочком на узкой койке спала Эссильт О’Лири.
Фаэ уже было потянулась к двери, как её тонкая ручка замерла на полпути, когда она увидела Джакозо и Волькера, спешащих из коридора. Ворон над плечом Волькера издал яростный клекот, и внезапно чары невидимости, наложенные сидом, рассеялись. Фаэ с любопытством посмотрела на мужчин и попыталась состроить гримасу, долженствующую выражать веселье, но вышло похоже на лицевую судорогу.
Она остановила их жестом:
– Замри или умри!
С этими словами Фаэ открыла дверь каюты и исчезла за ней, а мужчины почувствовали, словно ноги их покрываются льдом.
– Не двигайтесь, – громко произнес Баюн, внезапно нарисовавшийся за спинами Волькера и Джакозо. Эта зараза наложила гейс недвижимости: сделаете шаг раньше утра – будет то же, что с тем матросом.
Уссурец мрачно кивнул на труп на шканцах.

Эссильт проснулась от шума на палубе и разглядывала гостью, вломившуюся в дверь нагишом. Спросонья авалонка даже не сразу смогла сообразить, кто она такая. Но сомнения ее длились недолго, мысли Эссильт кружились, словно ветер в шторм, и создавали инверсионный след, затягивающий в себя любые эмоции, кроме страха. К горлу авалонки подступил предательский комок. Сейчас она жалела, что покинула берег.