Показать сообщение отдельно
  #1044  
Старый 01.09.2017, 05:20
Посетитель
 
Регистрация: 08.08.2017
Сообщений: 18
Репутация: 1 [+/-]
Мишка. Продолжение

Скрытый текст - текст:
- Ну, Мишка, - высказался Паша, едва только мы очутились за массивными дверьми кабинета, - ну, ёшкин кот...

Он мог сказать что-нибудь покрепче, но выражаться при дамах – секретарше Полынова – не стал. Я же опомнился только на улице, когда вскрыл пакет с предписанием, где чёрным по белому значилось: Россия, Московская область, Звёздный городок (ЗАТО).

- К себе заедешь? – спросил Красильников.
- Нет, Паша, дай подумать, - я лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. – Неделя отпуска – маловато, сам понимаешь.
- Да, - вздохнул Красилов, - это да... А вещички свои? Шмотки там, ружьишко...
- Да одежду пусть Седовы пристроят. Ружьё... Блин...

Подержанную «Сайгу» я купил весной, перед открытием сезона и даже успел пострелять уток с Красиловым и братьями Долговыми. С собой оружие не заберёшь, оставлять так тоже не по-хозяйски...

- Забирай ты. С Василичем связываться долго.
- А как оформим?
Оказалось, что оружие друг другу передавать или продавать граждане не могут. Пришлось остаток дня потратить на беготню по отделениям полиции и написать кучу бумаг, чтобы там, в посёлке, местный участковый изъял мою «Сайгу» у Василича. Красилов мотался вместе со мной до самого вечера, оставив меня только в зале ожидания красноярского аэропорта Емельяново, где мне предстояло в два часа ночи садиться на сверхзвуковой лайнер.

Подумав и взвесив все за и против, я решил отведённые мне семь дней провести на черноморском побережье, взяв билеты на магистральный сверхзвуковой самолёт. Такой отдых, особенно авиабилет, грозил съесть все мои сбережения, но я решил денег не жалеть. Вернусь – заработаю ещё, а не вернусь...

Паша вовсю рекламировал побережье Евпатории и я, наслушавшись его рассказов, хотел было лететь прямо на полуостров, но в кассе выяснилось, что сверхзвук принимает только Краснодар. Пришлось лететь в Краснодар, уж больно мне хотелось оказаться на борту белокрылого красавца, прикоснуться к мечте, так сказать.
В роскошном салоне лайнера чувствовалась только вибрация от работы четырёх мощнейших турбин, двигатели работали бесшумно и я, успокоившись после встряски в кабинете у начальства, уснул и проснулся только ранним утром, когда самолёт уже заходил на посадку.

Краснодар встретил нас плотным туманом. В условиях нулевой видимости наземные службы дали команду на принудительную посадку, и лайнер под аплодисменты пассажиров аккуратно зашёл на посадочный ковёр по силовому лучу. Это чудо техники появилось в аэропортах года четыре назад. Поначалу силовой луч – направленное электромагнитное поле – применяли для контроля грузовых космических кораблей в лунном городе, носившем имя Гагарина. Потом додумались, как приспособить поле для посадки космических кораблей, а затем новинку стали использовать для вертикальной посадки пассажирских самолётов, только в отличие от космических грузовиков, полностью отключавших двигатели, воздушные суда снижали тягу.

Словом, перелёт прошёл спокойно; больше эмоций принесла поездка на экспрессе до Симферополя, а затем виды Крыма из окон автобуса. Так, в самый разгар бархатного сезона, я оказался в Евпатории в числе счастливчиков, наслаждавшихся тёплым морем и ласковым южным солнышком.

Снял комнату. Хозяйка, средних лет дама, несмотря на свою почтенную внешность, оказалась весьма шустрой особой и, кажется, содрала с меня цену вдвое против обычного, на что я с легкомыслием молодости не обратил внимания. Валялся на пляже. Гулял по городу. Ужинал в кафе, наблюдая за шумными компаниями отдыхающих со всей страны. Знакомился с девушками, правда, без особого успеха, словно судьба хранила меня для чего-то особенного.

На четвёртый день отдыха, прошедший всё в том же блаженном ничегонеделании, я собрался в клуб. Очень мне надоело бродить по городу в одиночестве, хотелось компании, а точнее, лёгкого, ни к чему не обязывающего курортного романа. Напряжение рабочих будней, особенно последних десяти дней спало, я чувствовал себя бодрым, отдохнувшим и как всякого молодого человека в такой ситуации меня отчаянно тянуло на приключения.

Так, с наступлением тёплого южного вечера я оказался под вывеской популярного тогда в Евпатории заведения «Серебристая Гавань». В полумраке громадного зала лучи прожекторов освещали толпу людей, танцующих под грохот музыки. Посетители сидели за столиками, сновали туда-сюда так что среди этой круговерти я, привыкший к нашему немноголюдному посёлку, где жизнь текла степенно и неспешно, приспособившийся к вальяжному течению времени на отдыхе, словом, я почувствовал себя очень неловко и поднять настроение попробовал способом, к которому прибегал крайне редко.

Бармена было не дозваться, я принялся беспомощно оглядываться, и натолкнулся на внимательный и чуть насмешливый взгляд девушки, сидевшей за одним из столиков неподалёку от стойки. Я принялся ещё внимательнее высматривать бармена, но тот вместе с помощником крутился на другом конце стойки, позвать его я застеснялся, смотреть по сторонам стеснялся...

Я оглянулся. Девушка за столиком болтала с подругой, молодые люди, нацелившиеся было к ним в компанию удалялись несолоно хлебавши...
Не чувствуя ног под собой, задев, такое ощущение, все углы по пути, я подошёл к столику. Две пары глаз с любопытством смотрели на меня, отчего хотелось провалиться на этом же месте.

- Привет... Э-э... – ой, мамочки... – Девушки, можно к вам?
Девчонки прыснули. Меня бросило в жар.
- А что вы хотели? – спросила одна из девушек.
Подружка, наверное.
- Да познакомиться... – эх ты, дубина-орясина, таёжный пилот, блины с мёдом...
Та девушка, что смотрела на меня, убрала с сидения сумочку и, окатив взглядом своих удивительных теплых глаз, сказала:
- Садись… кавалер.

Её звали Вика. Мы были вместе всё оставшееся время моего отпуска, пролетевшее в одно мгновение и каждый час, каждая минута, проведённая с ней на благословенном черноморском побережье, навсегда осталась в моём сердце.

А потом пришло время расставаться. Мы сидели на веранде одного из прибрежных ресторанчиков в ожидании такси, подле столика стояла моя сумка с невеликими пожитками, и среди солнечного дня я сидел пасмурный, ковыряя вилкой тарелку с салатом.

- Ну что ты нос повесил, мой Топтыжкин? – спросила Вика.
- Уезжать не хочу, - буркнул я.
Я поднял глаза. Вика улыбалась, глядя на меня, и я вновь уткнулся в тарелку.
Мы расстаёмся. Я больше её не увижу. Остальное неважно.
Вика взяла меня за руку:
- Ты не убивайся. Может, ещё встретимся.

Я недоверчиво посмотрел на неё. Вика, всё также улыбаясь, подмигнула мне – раз, два. Я смотрел непонимающе, Вика улыбалась...
Телефон бибикнул СМСкой – оператор таксопарка сообщал о прибытии моего транспорта. Мы вышли из ресторанчика. Сумка полетела в открывшийся багажник автомобиля.

- Не грусти, - сказала Вика. – Может, увидимся ещё.
Я растерялся, в горле пересохло и, не попрощавшись, я нырнул на заднее сиденье автомобиля.
- В Симферополь... до аэропорта.
Вообще это дорого. В другое время надо было заранее выехать на автобусе или лучше на электричке – возле аэропорта в Симферополе есть железнодорожная станция и автовокзал... Но мне хотелось побыть с Викой подольше.

Я оглянулся. Вика стояла на тротуаре в своём лёгком платьишке, ласковый морской бриз трепал её волосы.

Водитель повернул на светофоре, и моя Вика скрылась из виду.



Сергей Сергеевич Кириллов, командир отряда космонавтов, открыл дверь с табличкой «Конференц-зал» и насмешливо наблюдал, как я топчусь при входе, пытаясь уступить ему дорогу.

- Давай, заходи, - сказал он, прекратив мои потуги.
В зале я немедленно наткнулся на кресло, долго и суетливо пытался поставить его вровень с такими же сиденьями, рядами выстроенными напротив настенного экрана. Под ним стояло ещё одно кресло и стол, на столешнице которого располагалась странная конструкция, напоминавшая неправильно собранный детский конструктор.

- Садись где удобно, - сказал Кириллов. – Сейчас все соберутся.

Я кивнул. Кириллов вышел, а я, походив между рядами кресел, встал у окна. Минуты ожидания показались мне вечностью, дождливый пейзаж за окном набил оскомину. Наконец в коридоре послышались шаги, чьи-то голоса и мало-помалу помещение заполнилось людьми. Первым шёл Митчелл, Главный конструктор проекта – его ни с кем не перепутаешь. Следом Кириллов, а за Начальником Центра шли и шли, и шли люди, один за другим – не меньше ста человек.

Сто двадцать три, как я потом узнал.

Сергей Сергеевич щёлкал пультом от проектора; у него что-то не получалось. Митчелл листал объёмистый журнал. Помещение накрыла волна звуков: стук передвигаемых кресел, гул голосов (все старались говорить тихо, но старающихся-то было сто с лишним человек...), кто-то засмеялся.А я боролся со странным чувством, словно разделившись на две половинки и одна бодрилась изо всех сил: «Да нас рать!..» - другая же, при виде толпы молодых людей, до отказа забивших помещение, облегчённо шептала: «Ну вот, сейчас срежут на медкомиссии или на втором этапе каком-нибудь и всё, к себе в отряд, а там учиться пойду и как хотел – сверхзвук, всё такое...»

Я отчаянно стыдился своего малодушия, понимая, что из такого настроя ничего хорошего не выйдет, и ничего не мог с собой поделать – один взгляд на парней и девчонок, сидевших позади меня, и всё начиналось по-новому.

Мои метания прекратил Митчелл, включивший небольшой микрофон.
- Здравствуйте, товарищи, - сказал он, и шевеление в зале прекратилось.
- Нам предстоит большое дело, - продолжал тем временем Виктор Иванович. – Дело опасное, трудное, но имеющее огромное значение для всей человеческой цивилизации.

Он поправил воротник свитера.
- Больше пятнадцати лет назад, после строительства Гагарина и Полигона, возник вопрос о дальнейшем развитии космической индустрии. Мы оказались на распутье: оставить существующую группировку космических аппаратов в прежнем состоянии, что само по себе требовало значительных усилий или вывести имеющиеся мощности на новый уровень развития.

Я читал обо всей этой катавасии и перечисляемые Митчеллом бюрократические препоны не очень-то меня волновали.

- На конференции космических агентств ЕВРАЗЭС в пятьдесят третьем году в Даляне группа экспертов выдвинула ряд предложений по наращиванию существующих мощностей. Рассматривались три варианта дальнейшего сотрудничества: негативный, предусматривающий некоторое сокращение группировки космических аппаратов, консервативный, при котором освоение космоса продолжалось с незначительным ростом, и приоритет оставался у научных изысканий. Так сказать, чистая наука.

Виктор Иванович откашлялся и выпил воды из стоявшего на столе стакана.
- И, наконец, третий вариант, оптимистический. Смелый, дерзкий проект наращивания космической деятельности человечества, он так и назывался – «Бросок к звёздам». Центральной частью разработанного плана было сооружение нового космического объекта, полигона, для строительства и испытания транспортного средства, способного за считанные дни доставить груз к дальним планетам Солнечной системы и менее чем за год добраться до любой звезды. Год, то есть триста шестьдесят пять дней, - уточнил Митчелл, обводя нас взглядом.
В зале напряжённая тишина.

- Проект дорогой, - продолжал Главный. - Проект спорный. В следующем году, в Нью-Дели, основные положения были утверждены, хотя некоторые согласования продолжаются и по сей день.

Митчелл перевёл дух.
- Сам проект, - Главный взял пульт, - включает производственный комплекс для сборки перспективного транспортно-энергетического модуля, космический аппарат и группировку спутников на различном удалении от Солнца.

- Задёрните шторы, пожалуйста, - кивнул мне Кириллов.
Я бросился к окну. Проектор высветил схематическую картинку с подписями.

- Общая схема проекта, - комментировал Митчелл. – Производственный комплекс, корабль, спутники. Это устройство перспективного транспортно-энергетического модуля. На данный момент «Бросок» вступил в завершающую стадию: космический корабль «Сунь Ятсен» готов к ходовым испытаниям, группировка спутников выведена на заданные орбиты, обеспечивая нас устойчивой связью – задержка передачи в район, например, Юпитера, составляет одну, в худшем случае две минуты. Нам остались некоторые работы по проверке систем корабля, отладка связи и подготовка экипажа.

Митчелл внимательно посмотрел на нас, остановив взгляд на каждом:
- Вас.

Не знаю, как там у прочих, а у меня дух захватило.

- Должен сразу предупредить вас, товарищи, - продолжал Митчелл, - дело предстоит большое и очень опасное. Сам аппарат достаточно надёжен – мы провели порядка двадцати пробных запусков аналогичной платформы сначала в автоматическом режиме, потом с живыми организмами на борту. Это не считая пробных включений установки деформации пространства на производственном комплексе, поэтому процессы, происходящие при включенном варп-драйве... А, всё-таки сбился.

Митчелл усмехнулся:
- Ну, это жаргонное название установки... Не обращайте внимания. Так вот, процессы при включенной установке деформации мы представляем себе довольно отчётливо, достаточно, чтобы проводить испытания с экипажем, - Митчелл выпил воды, коснулся лежащих на столе бумаг. - Опасность здесь в другом – считаю своим долгом предупредить вас. Ходовые испытания включают пробный прогон всех систем корабля, включение установки привода деформации и, в случае нормального функционирования агрегатов, старт.

Ребята зашевелились. Я тоже не смог сидеть спокойно – это будет покруче капитанского кресла в кабине сверхзвукового лайнера.

Митчеллу пришлось повысить голос:
- Опасность миссии в следующем: установка деформации впервые будет опробована в полёте на большое расстояние. Сам полёт займёт по прикидкам не более пяти минут, но при этом реакторы и привод примут значительную нагрузку и как они её выдержат - вопрос проработан чисто теоретически.

- А лететь-то куда? – крикнул кто-то. – Альфа Центавра?
Гул, смешки.
- Нет, к сожалению, - Митчелл поднял пульт, на экране высветилось схематичное изображение Солнечной системы. – Это дело следующих миссий. Нам придётся стартовать из некоей точки орбиты Земли, пройти по касательной к орбите Меркурия и, после гравитационного манёвра у Марса, корабль вернётся на Землю. Что?.. Да, торможение осуществляется двигательной установкой, после чего командный модуль отцепляется от корабля и реактор взрывается. По расчётам, это позволит сбросить скорость до третьей космической, а затем практически остановиться у Бога войны. Защита от радиации осуществляется экраном – вот он, после взрыва экран также сбрасывается, придавая дополнительный импульс торможения.

Главный поводил указкой по схеме корабля и вновь переключил изображение.

- Собственно, по проекту всё. Вопросы ко мне есть?
- А скажите, Виктор Иванович, - подала голос темнокожая девушка неподалёку от меня, - в случае удачных испытаний модуля мы полетим к звёздам?

- Не исключено, - улыбнулся Митчелл. – На самом деле после удачных испытаний последуют ещё испытания до тех пор, пока мы не научимся уверенно использовать привод деформации. Ну а потом да, полетим к звёздам. Ещё вопросы?

- Виктор Иванович, - спросили с первых рядов, - «Марс-500» и «Юпитер» закрыты?

- Нет, - ответил Митчелл, - отложены. Мы надеемся получить транспортное средство, способное добраться до Марса и Юпитера за несколько часов, а тогда можно будет перемещать к планетам Солнечной системы сколь угодно большую группировку космических аппаратов. Перспективы можете оценить сами. Ещё вопросы.

- Вам из всех нас только трое нужны, да? – спросил кто-то и по рядам кресел прокатился недовольный гул.

- Вообще это вопрос к начальнику Центра, - ответил Митчелл, - но могу вам сказать, что хотя у нас требования к кандидатам несколько завышены, вы можете поработать на других проектах – мы будем иметь в виду всех.

- Ребята, медикам дана команда отсеивать кандидатов в три группы, - подал голос начальник, - первая конкретно по нашей теме, вторая общая пригодность к работам в космосе, ну а третья…
Он развёл руками.



Со времён Юрия Алексеевича Гагарина поток проходивших через Центр космонавтов вырос многократно и знаменитую гостиницу для экипажей космических станций давно уже снесли, а на её месте выстроили многоэтажку с комфортабельными номерами. Обстановка в каждом была под стать пятизвёздочному отелю в Крыму: пластиковые окна с тяжёлыми портьерами, светлые стены, ковёр на полу, сверкающий белизной санузел, шкаф, две кровати, при нужде превращавшиеся в просторное двуспальное ложе. Нужды не возникало – номер я делил с крепким парнем, по виду казахом или татарином.

Я бросил сумку в шкаф под аккуратно развешанной формой соседа. Ого, военный лётчик, причём форма явно не наша.

- Здоровы были, - сосед щеголял в тельняшке и шортах.
- Здорово.
- Айдар, - Миша.
- Чайку желаешь?
- Ну... давай. Что говорят? – кивнул я на экран телевизора.
- Да ничего… врут всё.

- Ага…
- Откуда сам?
- С Красноярска. Ну, вообще ульяновский, но дома давно уж не был.
- Лётчик?
- Да, малая авиация.
- Орошение-опыление?
- Да мы от скуки на все руки…
- А, ну я тоже начинал с «Харбина». Слышал такое?
- Так их и не выпускают…

- Выпускают. Он был И-9, а я гонял И-15С. Сначала по стране летал, потом в Китай. В Россию не пускали, у вас строго всё.
Я вздохнул. Строго это мягко сказано.

- А сюда как попал? – поинтересовался сосед.
- Митчелл пригласил.
- Сам?!
- Ну. Ну, то есть, я в аварию попал, самолёт разбил в хлам, думал всё, уволят.

- А, ну за такое могут, - кивнул Айдар, едва только я рассказал о своих геройствах. – Ну и что?..
- Ну, прихожу к начальнику, думаю, всё, прощай небо, а там Виктор Иванович сидит, вот и...
- Что думаешь про комиссию? – спросил Айдар.
Он явно беспокоился не меньше, чем я.

- Народу много, - я пожал плечами. – Я решил: пройду – хорошо, не пройду – ещё лучше.
Айдар кивнул. Видимо, наши умозаключения совпали.

...На следующий день началось зверство, скромно именуемое здесь медицинским освидетельствованием кандидатов. То есть, никто, конечно, не ругался, наоборот, медперсонал – врачи и медсёстры – лучились дружелюбием, подбадривая кандидата, мол, всё хорошо, не дрейфь, космен – зверскими были требования, предъявляемыми к нашему здоровью. Только на первом этапе, включавшем беглый опрос, анализ крови и осмотр врачебной комиссией срезалось пятеро. Мы с Айдаром только пожали плечами.

Большой кабинет, залитый неестественным светом люминесцентных ламп. Стерильный запах чистоты. Три стола в ряд, за ним врачи – стена белых халатов. На моей «истории здоровья» крупными буквами, никоим образом не похожими на обычные для медиков закорючки, чья-то рука начертала красным «Авария!!!» - именно так, с тремя восклицательными. Начальник комиссии, милейший Владилен Казимирович Каминский, вышел из-за стола, внимательно разглядывая мои мослы.

- Михаил Анатольевич Еремеев, правильно?
- Правильно, Владилен Казимирович.
- Молодец. Откуда синяк?
- Не помню, - я не помнил.
Дверь рукой задел, что ли?..
- Так больно? – Нет.
- Хорошо. Нормы ГТО сдавал?
- В школе, в училище.
- Результаты регистрировал?
- Регистрировал.
- Посмотрите, Варвара Михайловна.

- Есть, Владилен Казимирович, - отозвалась красивая женщина, сидевшая за столом в ряду таких же белых халатов с ноутбуком «Эльбрус».
Хорошая вещь. Дорогая. Если будут платить как космонавту, себе такой же возьму.

- Дыши, Миша. Глубоко дыши, - Владилен Казимирович прикладывает к груди фонендоскоп. – Не дыши. Дыши. Хорошо. Флюорографию давно делал?
- Не помню...

- Полгода назад, - Варвара Михайловна щёлкает клавишами.
У неё ухоженные руки с широким кольцом на безымянном, только на левой руке почему-то. Пальчики, отстукивающие команды разрисованы – цветочками, вроде.
- От нас пойдёшь на рентген.
- Понятно. Что снимать?

- Всё, Миша, - начальник едва заметно улыбается. – Всё снимать. Пройди к столу. Виктор Павлович, давление...
Молодой парень – также в белом халате – разворачивает прибор.
Следующий врач, пожилой дяденька, сунул мне железку в горло, осмотрел уши. Звякнули инструменты, брошенные в кювет.
- Так, ну что тут у нас, - сказал Владилен Казимирович.

«Авария!!!» - и всё тут.

- Не хочется тебя, Миша, расстраивать... Вообще, у комиссии к тебе претензий нет – пока, - Владилен Казимирович поднял палец.
Он потёр подбородок. Я изо всех сил старался убедить себя, что мне пофигу, какой там будет вердикт.

- Ты человек взрослый, - продолжал начальник, – лётчик. Ты как никто должен понимать – от тебя требуется железное здоровье.
Что тут накручивать? Скажи прямо... – вслух я этого, конечно не сказал. Кивнул только.

- Требования к кандидатам в отряд, прямо скажем, суровые. И после лётного происшествия, - начальник постучал по злосчастной тетрадке, - я бы сказал, что твои шансы отобраться в отряд невелики.
- А зачем тогда со мной возиться? - всё-таки дрогнул голос.

- Ну, основные показания в норме, к работе по специальности ты годен без ограничений, - уже легче, - но у нас-то особые требования. В общем, комиссию ты проходи, но шансы отобраться, я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.

- Мне хватит.
- Вот и молодец.

- ...Ну что? – спросил Айдар, едва только я вышел в коридор.
Я пожал плечами: «Не знаю».
- Ладно, я пошёл.
- Удачи.

Айдару также досталось по первое число – вышел взъерошенный, смотрит в сторону.
- Что там? – не удержался я.
- А, - отмахнулся Айдар, - пятьдесят на пятьдесят говорит...
- И мне так сказали...
- Да ты что?.. – Айдар повеселел.

Мы пригнулись, будто под обстрелом и, зажимая рты, хихикали над своей участью. А что было – плакать?..
Так всё и пошло. Над длиннющей анкетой с вопросами типа «Верите ли вы в Бога?» мы ржали в голос:
- Тебя беспокоят половые вопросы? – Буа-га-га!..

Проба КУКа, центрифуга – типа, всё нипочём. Стыдно признаться, вели себя как два подростка, только по коридорам не носились, но что было делать, когда что меня, что Айдара в любой день могли списать по совершеннейшей мелочи?..

А ребят списывали. Там ведь были парни с военных училищ, с МВТУ, с других вузов, сильнее, умнее нас и их отбраковывали, а мы держались. Помню, одного парнишку списали по подозрению на гепатит, он развыступался и Владилен Казимирович как-то очень тихо сказал ему:
- Молодой человек, что вы себе позволяете? – парню хватило.

Кого-то подвели почки, кого-то, смешно сказать, зубы. Кто-то не прошёл аудиометрическую лабораторию - а я у себя в посёлке мотор различал по звуку: будет ремонт или покурит Петрович в этот раз. Паше не говорил, всё боялся, засмеёт меня, желторотого.

В общем, как-то раз, в начале ноября, на День народного единства, я обнаружил, что из ста двадцати трёх человек, кандидатов в отряд космонавтов, остались только трое: я, Айдар и Ринат Зюзин.



Врачи разбежались, во всём Центре остались только дежурные да сторожа. За окнами выл ветер, срывая последние листочки с деревьев, заставляя ёжиться от одного только взгляда на улицу.
- Э, братва, вставайте уже!.. – Ринат распахнул шторы.
- Ты чего разорался? – из-под одеяла голос Айдара звучал глухо, а недовольством хоть печь топи. – Выходной, отдыхать надо, понимаешь, ну?..
- Скучно мне…
- Щас повеселю, блин.

- Ага… - Ринат сдернул одеяло и вылетел в коридор, размахивая трофеем.
Айдар рванулся следом, судя по звуку ударился всем телом о дверь, а после ещё и проехался по ковровой дорожке в коридоре. Вернулся, недовольно бурча плюхнулся на постель, собрав складками казённую красную с синими вставками пижаму.

Я проснулся окончательно.
- Кроме шуток, Айдар, покушать надо сообразить.
- Отвянь… ещё один деятель…
- Злится? – Ринат просунул голову в приоткрытую дверь.
- Даже на завтрак не хочет.
- Вот бабай ленивый…
- Да всё, пошли, пошли… - Айдар сел на постели. – Мертвого доконаете…
И выдал нам характеристику, состоящую из одних только сильных выражений великого и могучего.
- Фу, - скривился Ринат, - да вы, сэр, позорите звание космонавта…
- А пошёл ты…



На следующий день началась наша учёба. Старт ракеты с экипажем назначили на первые дни мая, ну а до тех пор мы должны были выучить всё-всё-всё, что только могло пригодиться космонавту.
- Постучи, Айдар, может есть кто…
- Слышь ты, массовик-затейник…
- Я, между прочим, командир экипажа. Так что давай, выполняй команду.
- Командир, ёлки-моталки… Нету никого.
- Кого ждём-то?
- Первые должны подъехать, преподаватели прийти.
- Кто подъехать?
- Ну, первый и второй экипажи, они до начала занятий отдыхали, что ли.
- Отдыхали они… а мы здесь отдувались.
- Ай, достал ты, да… Анекдот расскажи хоть.
- Давай я расскажу?
- Команда была…
- Иди ты со своими командами… рассказывай, Миха.
- О, идут.
- Фуражку поправь.
- С трибуны слазь.
- Тормоз.
- Тихо ты…

По коридору и впрямь шли люди. Возглавлял процессию, конечно же, командир Центра подготовки – Сергей Сергеевич ко всем выпускникам Центра относился как к своим детям. Рядом шёл Митчелл, а за ним топали ребята на шаг ближе нас подобравшиеся к звёздам. Одинаковые серые с металлическим отливом комбинезоны, мягкие ботинки, прочие ремни-пряжки…

Четверо парней: два азиата, один низенький и коренастый, другой высокий, стройный, с папочкой планшетного компьютера под мышкой – китайцы или японцы. Выходец из Индии в чалме, смотревшейся несколько экстравагантно в сочетании с комбинезоном. Среднего росточка плечистый паренёк, веснушчатый, курносый – Рязань немытая. И две девчонки: одна невысокая, чёрная как смоль уроженка Африканского континента, а другая…

Я почувствовал, как лезут глаза на лоб: рядом с негритяночкой, звонко смеясь какой-то шутке, шла моя Вика.
- Э-эй, парень, ты чего вытаращился? – окликнул меня Айдар. – Девчонок не видел?
- А ты сам-то давно видел? – ответил за меня Ринат.
- Ха, не поверишь, недавно.
- Сон в руку?
- Пошёл ты… Мишка, хватит пялиться.
- Да я нормально.
- Нормально, ага… А девчонки приятные на вид.
- А наощупь, интересно?
- Всё, тихо… Экипаж смирно!

Мы в очередной раз не обратили внимания на командирские потуги Рината.
- Экипаж-три к занятиям готов. Здравия желаю, Сергей Сергеевич!
- Здравствуйте, - поприветствовал нас Кириллов. – Проходите, пожалуйста, будем знакомиться, да начнём потихоньку.

Так всё и началось. Мы-то думали комиссия окажется самым страшным испытанием, а оказалось, что это цветочки: ягодки пошли, когда преподаватели Центра принялись вколачивать в нас мегабайты информации, необходимой, по их мнению, для экипажа первого межзвёздного корабля.

- Космонавты принадлежат к интеллектуальной элите общества, - отвечал на наши жалобы Сергей Сергеевич, - и это звание надо заслужить.

Мы старались. Естественно, получалось у нас гораздо хуже, чем у первых двух экипажей, те-то были профессионалы-космены, а мы лётчики, пусть и неплохие (как я) или первоклассные (как Ринат), научить нас пользоваться теорией относительности для расчёта траектории полёта корабля на скорости света представлялось задачей нетривиальной. Приходилось жертвовать личным временем, разбирая написанные за день конспекты, обращаться за помощью к ребятам из первого и второго экипажей и мало-помалу у нас начало получаться.

Может быть, всё дело было в том, что рядом постоянно находилась Вика. Моя подруга ни много ни мало командовала первым экипажем. Звание досталось ей по праву – за что бы мы не брались, Вика оказывалась на голову выше всех. Там, где мы судорожно цеплялись за свои каракули в конспектах, она чувствовала себя как рыбка золотая в Чёрном море, на короткой ноге общаясь с преподавателями и объяснением такому панибратству служил диплом МФТИ. В космос она поднималась всего один раз, в отличие от Е, штурмана первого экипажа, отстоявшего четыре вахты на «Солярисе» или своей подружки, родившейся в Сомали и удочерённой четой французских учёных Эмилии Перра, вместе с отцом проводившей эксперименты в Гагарине, зато работала моя зазноба сразу на Полигоне под руководством Якова Кноспе, ведущего нашего учёного-космолога. Физическая подготовка? В институте Вика выступала за сборную по плаванию на Универсиаде, занималась гимнастикой в московском «Динамо» …

Я не знал, как к ней подступиться. Обычно с девчонками всё просто, а тут попробуй скажи что-нибудь, когда она такая… такая…

А я помнил, не мог забыть, каждый раз при встрече краснея и забывая слова. Встречаться приходилось, Вика здорово помогла нам и когда я ловил взгляд её удивительных глаз, понимал, что славные деньки на черноморском побережье не забыты.

Пришлось с головой уйти в учёбу, думать только об оценках (кроме «отлично» других здесь не признавали) и, как я уже говорил, постепенно мы встали в общий строй.



- Раньше для каждой станции мы готовили свой макет, - говорит инструктор, - а сейчас в космосе полно всяких конструкций – макетов не напасёшься. Да и менять их придётся каждый час, потому что народу на небушко залезло…
Виктор Николаевич качает головой, словно осуждает всех, кто пытается пробиться за небесную твердь.
- Поэтому сейчас перед вами стандартный для всех конструкций стыковочный узел.

Мы стоим на пирсе, устроенном на краю большого – метров двадцать диаметр – бассейна. Под толщей воды и впрямь видны какие-то железки. Очертания исполинского люка и надписи на округлом борту космического корабля размываются, вокруг них гуляют какие-то тени…
- Одеваемся.

В «Витязь» заходят через открытую заднюю стенку. Где-то я читал, что для военных разработали лёгкий скафандр типа «Орлана», способный выдерживать любые нагрузки в открытом космосе. Правда это или нет, а до нас это чудо техники не добралось, приходилось по старинке.
Забрало скафандра прозрачное, не поляризованное – в космосе через такое стёклышко потеряешь зрение за пару секунд, а здесь ничего. Связь, самотестирование…

Ах да:
- Тайга на связи, - Айдар предлагал сделать позывной «Тундра» и был в тундру послан.
- Тайга, слышу вас хорошо.
- Самотестирование норма.
- Норма, понял вас. Можно работать.
- Работаем.

Доклад Айдара и Рината я выслушал вполуха. Подвеска кран-балки словно котёнка за шкирку потянула меня вверх.

- Группа поддержки готовимся, - сказал диспетчер.
Колеблющаяся гладь воды коснулась ботинок скафандра, сдавила ноги в районе лодыжек. Медленно, в такт размотавшемуся тросу подвески, я с головой погрузился в бассейн.
- Тайга готов, пошёл Мицар, - это Айдар.

Красивый позывной, надо было и мне выбрать что-нибудь такое…
Впереди меня Ринат – позывной Корвет – уже ползал по обшивке макета, что-то показывая подоспевшим аквалангистам. Ныряльщики создавали для нас видимость невесомости, поддерживая все предметы: здесь-то на Земле, на дне гравитационного колодца, по-умному, всё имело и вес, и массу и перемещать детали стыковочного узла у нас просто не получилось бы.

Я попробовал плыть, как в обычном водоёме. Получилось так себе, на конструкцию я опускался куда-то в район иллюминатора, попытки энергичнее двигать руками-ногами ни к чему не привели.
- Тайга, проблемы? – весело осведомился диспетчер.
- Ну… Не туда приплыл, похоже.
- Понятно, смотри, сейчас тебя подтянут.

Пара аквалангистов ловко затягивают меня к самому створу люка. Подвеска змеёй уносится к бликам ламп на поверхности.
- Тайга, Миша, работаем, - Ринат показывает на раззявленный люк у моих ног.
- Корвет, принял, иду внутрь.

Само задание оказалось несложным – зря что ли нас натаскивали по космическим сооружениям? Достали из «грузового отсека» сменные детали, отвинтили стыковочный узел (у Рината упал за борт ключ – громоздкая такая штука – и мы заработали сразу два минуса: один за превышение времени, пока доставали прибор, другой за то, что Айдар не выдержал и выругался в прямом эфире), прикрутили на место новый. Сложности начались на брифинге.

После каждого задания мы держали ответ перед комиссией. Опытные космонавты – часто приглашали ребят, только что отработавших на орбите – разбирали наши действия, что-то советовали, подсказывали. В этот раз в небольшой комнатке, отведённой под наши нужды, сидел один Сергей Сергеевич. На наше нестройное приветствие он ответил коротким кивком и, едва только мы расселись напротив белой доски, служившей ещё экраном проектора, включил аудиозапись.

- … - сказал в динамиках голос Айдара.
- Мицар, не отвлекайтесь! – ответил ему Ринат. – Работаем!
- Да пошёл ты!..
И ещё раз. Сергеич щёлкал пультом, раз за разом заставляя нас выслушивать собственный высокий слог:
- Да пошёл ты…
- Сергей Сергеевич, - взмолился наконец Ринат, - мы поняли… И я понял, и Айдар…
Айдар что-то согласно буркнул.

- Работа космонавта, - сказал наконец начальник Центра, – больше походит на брак. Живёшь бок о бок с человеком и приходится терпеть каждое его неудачно сказанное слово, дурацкие поступки год, два, десять лет. До десяти, конечно, у вас не дойдёт, хотя, как считать, конечно…

Он вздохнул:
- Задание вы провалили. Незачёт по всем статьям – из-за… - Сергеич помахал пультом. – Пересдача послезавтра, а пока посмотрите-ка вот это.
Проектор высветил название документального фильма с пометкой «Для служебного пользования».
- Подписку будем давать? - спросил Ринат.
- Что?.. А, нет, это просто учебный материал, в сети он есть, найдёте если надо. Смотрите. И готовьтесь.

Ответить с цитированием