Рука
В животе заурчало. Знаю, тебе, старина, хочется жрать, но в холодильнике шаром покати. Родители свалили в Москву и не удосужились оставить еды. Слава богам, что денег дали. А могли и забыть! Помню-помню как два года назад мамка и папка укатили на Юга и забыли о сынишке. Мол, большой – семнадцать лет неполных, захочет – заработает – поест. А других родственников кроме горе-родителей нет.
Я открыл холодильник. В глаза бросились недопитая бутылка пепси и палка краковской колбасы. Вот про нее можно забыть – она тухлая, это я гарантирую, в моей семье съестное «поглощается» мгновенно, а если что-то и остается в холодильнике, то оно не съедобно. Я взял бутылочку, хлебнул. М-да, газов в ней нет. Как говорится: если в кране нет воды, значит выпили жиды. К чему это я? А сам не знаю, но чувствую связь с пепси.
Что делать остаток дня? В принципе сегодня солнечно, можно будет погулять, но вот незадача – друзья разъехались по лагерям и санаториям. Какой кайф торчать в лагере, где купаться можно по расписанию, а в туалет ходить строем? Дурачье.
Я плюхнулся на диван, включил телевизор. По седьмому каналу крутили «Остаться в живых». Неплохой сериал, но не понимаю этих ахов по поводу сюжета. Нет там ничего особенного.
Переключил канал, на экране забрызганный кровью Мэтью Фокс сменился розовощекой Ксенией Собчак.
– Кто покинет проект сегодня? – пищала ведущая. – Я прошу внести бюллетени для голосования!
– Степан Курч уйдет! – заявил я. – Сто пудово он!
Люблю смотреть «Дом 2», когда в квартире никого нет. Знаю, по крайней мере, странное хобби для пацана, но ничего не могу поделать.
На экране молодой парень вскочил со скамейки и закричал:
– Не надо бюллетеней! Я сегодня ухожу! Я принял решение еще вчера, здесь мне одиноко, поймите меня, ребята!
– Ну и дурак, – сказал я.
Нормальный человек откажется от бесплатных харчей, «зарплаты» в размере восьмидесяти тысяч рублей? Подумаешь – снимают на видеокамеры! Сейчас в каждом туалете на улице вставлена скрытая камера, но никто тебе не платит. Проект «Дом 2» мечта халявщика! Я бы точно не отказался участвовать в нем.
Живот вновь заурчал.
– О нет! Раз я сел, то никуда не пойду до завтрашнего дня. До магазина три квартала фигарить! Надо было сильнее урчать, а теперь терпи, – с этими словами я погладил живот.
– Хорошо, Степан! Ты покидаешь проект! – сказала ведущая.
Кстати, батя порнушку с работы принес, можно было бы...
Надо в туалет сходить, зовет природа! А потом ждет кино для тех, кто старше восемнадцати.
Я расстегнул ширинку на шортах, вытащил на свет маленького дружка. И в следующее мгновение я понял, что яйца превратились в два сморщенных мешочка, набитых колотым льдом (и сходить по-маленькому, разумеется, расхотелось). Из дыры унитаза вылезла рука.
Под черепом, будто крыса, закрутилась паника. Сердце застучало, как паровой молот.
В моем (родительском?) унитазе шевелилась рука! Я выбежал из туалета. Это глюк. Глюк, глюк. Не нужно было пить пепси, в ней столько гадости намешано. Или рука из туалета результат того, что я не поел? Бактерии в желудке выделили специальное вещество и... Результат на лицо, как говорится.
Я вбежал в комнату. Что такое я видел? Руку по локоть. Нереально, в трубу она не могла поместиться.
– Глюк, знацица, – слово во всей наготе вывалилось из пересохшего рта.
Так, Сергей, дыши глубже. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдо... Я вернулся в зал, для спокойствия запер дверь и сосредоточился на «Доме 2». На экране полуголая негритянка выплясывала перед парнем. Между ее языком и небом мерцали струйки слюны, тоненькие, словно паутинки. Какая мерзость, неужели парню наших русских баб не хватает?
Уже полегчало. Мало ли что привидится после пепси? Я взял банку и вышвырнул в открытую форточку. Больше эту гадость «сосать» не буду.
(Цап-царап, цап-царап)
Я прислушался. Из туалета доносилось постукивание ногтей о керамику бочка. Волоски на шее встали дыбом, как будто стянуло кожу на затылке. Рыболовным крючком впилась в мозг мысль: рука в туалете! Она настоящая.
Включил звук телевизора на полную мощность. Но даже сквозь грохотание слышалось...
(Цап-царап, цап-царап).
– Это был «Дом 2» и я, Ксения Собчак! – говорила ведущая. – И мы СЧАСТЛИВЫ!
СЧАСТЛИВЫ! Сядь и смотри телевизор. А если захочу в туалет по-маленькому? Значит, пойдешь на кухню и в раковину, в раковину... А если приспичит по-большому? С этим сложней, не задумывайся пока, рука пропадет уже утром, как только выветрится «пепси». Я облизнул пересохшие губы.
– Буду спать здесь.
Я проснулся от холода. Ноги ломило, зубы отстукивали барабанную дробь, когда подвигался – суставы затрещали, как деревья в сильный мороз. Я поднялся с кровати, на электронных часах половина первого ночи.
Дыхание превращалось в длинные, похожие на воздушные шарики, облачка. Холодная ночка, несмотря на конец мая.
Я прислушался.
(Цап-царап, цап-царап).
Нет, показалось. Тишина давила, как толща воды. Собрав силу в кулак, я пошел в туалет. В коридоре темно, не видно не зги. А если рука схватит в темноте за лодыжку? Бред. Оно в бочке, дурак. Как оно вылезет?
Дверь туалета открылась со скрипом. Я словно Брюс Кэмпбелл из «Зловещих мертвецов». Не хватает лишь отрубленной руки, бензопилы и обреза. Чертовы губы, опять пересохли. Я взглянул в бочок, рука по-прежнему
была там. Извечный вопрос интеллигента – что делать? Набрать ноль два? За одно и ноль три, чтобы время не терять.
Алло? Это «ноль-два»? У меня в туалете
живая рука. Да-да, именно «живая». Нет, это не котенок, откуда у него рука? Нет, я не пьян и не стебусь, приезжайте скорее. Можете захватить с собой телевизионщиков, вдруг я нашел новый вид гомосапиенса! Алло-алло? Куда вы пропали!
Я пригляделся к руке из бочка. Длинные пальцы, ногти аккуратно подстрижены, малость волосатая рука, как у чурки.
– Странный глюк, – подытожил я. – Что делать? Поздороваемся, меня Сергеем зовут, а вас?
Рука зашевелилась, пальцы согнулись в мою сторону. Я сглотнул вязкую слюну, дышать стало трудно, воздух словно оброс колючками.
Она меня понимает?
Я побежал на кухню, схватил большой мясницкий нож (рукоятка приятно холодила ладонь) и вернулся в туалет. Пора с этим кончать. Истинно – я Брюс Кэмпбелл в заброшенном домике, где поселилась
живая рука.
– Я даже тебе имя дам, – сказал я. – Живая Рука. Тебе нравится? Ну-ну, не утруждайся что-то ответить, ты плод моего воображения. И точка.
Холодный воздух превратил пот на шее в ледяную пленку. Как странно устроен человеческий организм: пять минут назад холод сводил с ума, сейчас – помогает. Я присел, сильнее сжал нож, сердце танцевало ламбаду.
(Цап-царап, цап-царап, цап-царап)
Бесконечное ЦАП-ЦАРАП.
Ноготки Живой Руки барабанили по керамике. Извини, детка, но ты забралась не туда. Я вонзил в
нее нож, в лицо брызнула кровь (много крови).
– Сдохни!
Живая Рука дергалась в агонии, пальцы пытались дотянуться до лезвия, но не могли. Наверное, со стороны я похож на тролля, который раздумывает над тем, достаточно ли шалфея и масла в ребенке, запекающемся в духовке.
– С веселеньким ТРЕМС! Тьфу на тебя, червь из кишок сифилитического хорька!
А хорьки болеют сифилисом?
Я вышел из туалета. В ванну, мне нужно в ванну, чтобы смыть кровь и расслабиться в теплой водичке.
– Я надеюсь, что когда выйду из ванны ты, тварь, умрешь!– сказал я.
Но в ванне меня ждал еще больший сюрприз. Из дырки в раковине и ванне повылезали...
пальцы. Я захохотал. А что оставалось делать? Как должен реагировать человек, столкнувшийся с этой «фигней»? Я обратил внимание, что пальцы длинные и с коротко постриженными ногтями (не когтями!). Они стучали по кафелю и керамике.
(Цап-царап, цап-царап)
(цап-царап, цап-царап, цап-царап)
Происходящее смахивало на игру: один из друзей шевелил указательным пальцем перед глазами другого и ждал, когда тот заржет.
Любой бы свихнулся на моем месте. Ха, а я помню как с парнями в санатории «Бельков» курили марихуану. Удивительно, но глюков у меня тогда не было. Я ничего не почувствовал.
Я взглянул в зеркало: лицо распухло, раздулось, как перекаченная шина. На щеке клеймом выступил красный отпечаток ладони Живой Руки. С
ними покончено. Четырнадцать пальчиков и одна рука (до локтя) покоились в корзине для мусора. Надо сказать спасибо отцовскому топору. Если бы не он я неделю их выкорчевывал. А так к утру справился.
– Ну что, братцы, кирдык вам, – сказал я.
Зашел в зал, плюхнулся на диван, врубил телевизор. На экране вновь «Дом 2». Ведущая, уже Ксения Бородина, вещала про то, кто придет на проект.
– Сегодня шестидесятитысячный день существования проекта. На «поляну» должны приехать новые участники.
Сейчас бы пеп... соку. Вишневого или апельсинного. Но с мякотью. Да и поесть не мешало бы. Умоюсь и в кафе схожу, я заслужил после такой бурной ночи. Денег ведь достаточно?
Солнце светило вовсю, небо было чистое, ясное. Мысли текли со скоростью эстонских улиток. Мимо прошла девушка в коротких шортиках и майке с открытым животом, на меня бросила лишь брезгливый взгляд. Парень в дешевых шортах и синтетической футболке мало кого заинтересует.
Я принялся за обед. Ровно за триста шестьдесят рублей вы можете наесться до отвала двумя бигмаками и выпить кофе. Да здравствует Макдональдс, прибежище малообеспеченных семей и студентов, спаситель кошелька! Аминь.
Задаваться вопросами «а что все-таки ты видел в унитазе?» или «парень, да ты свихнулся, ты узрел зеленых человечков» не хотелось. Были. А теперь их НЕТ.
Домой я вернулся в три часа дня. В квартире стояла гробовая тишина, возле двери я оставил ведро с... конечностями?
– Ваша мама пришла, но молока не принесла, – сказал я. – И знаете что? Мне надо облегчиться.
Но в туалете меня ждал большой сюрприз. Она
была там, чертова сука! Живая Рука. Но длиннее, вместо
ногтей...
КОГТИ.
Рука цокала ими о кафель.
Цап-царап. Цап-царап.
Живая Рука ждала.
– Не хватает только члена в стиральной машине, – сказал я.