Глава 2
18 июня 2016
"Руки к небу!"
1
Конюхова Маша, как и любой среднестатистический житель России эпохи кризиса, больше всего на свете боялась потерять работу.
Она подозревала, что начало конца положено, когда второй месяц подряд вместо зарплаты получила какие-то копейки и телегу обещаний. Борис Сергеевич уверял, что задержка временная и нужно только немного потерпеть. С каждым прожитым днем она верила ему все меньше и меньше, а в один прекрасный день вдруг осознала, что находится на узком ветхом мосту без поручней и пропасть окружает ее со всех сторон. Она могла уйти, но не была уверена, что сможет достаточно быстро найти другую работу. К тому же ей задолжали уже около восемнадцати тысяч, а это для матери-одиночки, выживающей в стране со всех сторон обложенной санкциями, были немалые деньги. Она могла остаться, но никто не гарантировал, что растущий с каждым днем долг ей действительно вернут, а не вышвырнут отсюда по какому-нибудь надуманному поводу вообще ни с чем. Все это сводило Машу с ума, а сегодня вдобавок еще и нянька опоздала на сорок с лишним минут.
Сейчас женщина бежала мимо трехэтажных новостроек, сквозь пустыри на которых когда-нибудь смогут возвести детские площадки или, вероятней всего, устроить какие-нибудь платные автостоянки.
Бежала она долго, то и дело выуживая из сумки старенький мобильник, чтобы проверить время. Сердце колотилось в груди, словно бешеная обезьяна в клетке, но если она не сбавит ход, то поспеет вовремя. Миновав переулок, заваленный строительным мусором, Маша увидела, что у магазина уже припаркован золотистый Лэнд Крузер.
Колокольчик над дверью звякнул, когда она зашла внутрь, и Борис Сергеевич, сидевший за прилавком многозначительно откашлялся.
— Здравствуйте, - сказала Маша, переводя дух.
— Явилась, - ответил он своим противным хрипловатым голосом. - Уже два покупателя было. Почему я должен за тебя работать?
— Еще без двух минут, - начала оправдываться Маша. - Нянечка сегодня очень поздно пришла…
— На рабочем месте ты должна быть за полчаса до открытия, - перебил ее Борис Сергеевич. - Овощи выложить, холодильники открыть, полы подмести в конце концов.
— Я… - ей очень захотелось открыть холодильник, достать из него бутылку потяжелее и расколошматить о его плешивую башку. Взять несколько уже подпорченных овощей из ящика и набить ими его вонючий рот. Взять длинную щетку для пола и затолкать древко в его жирную… - Простите.
— В последний раз я такое спускаю, - он направил на нее свой указательный палец, больше походивший на старую вареную сосиску. - Домашние проблемы оставляем дома, на работе они никого волновать не должны.
— Я поняла, - выдохнула Маша.
— Работай, - сказал Борис Сергеевич и, цокая по кафелю отполированными туфлями, направился в свой крохотный кабинет, где бухгалтер Ирочка уже в привычном для нее ритме стучала по клавиатуре. Что-то подсказывало Маше, что заняты они там не подсчетом ее зарплаты.
Она прошла за прилавок и повесила куртку с потрепанной сумкой на крючок, торчавший из стены. Колени ее вибрировали от напряжения. Для своих сорока шести она этим утром неплохо пробежалась.
Этот грязный боров в кабинете был лет на десять младше ее, но никогда не упускал возможности отчитать Марию, словно учитель нашкодившего ученика. Плюнуть бы ему в лицо… Но нет, Андрюшенька осенью идет в первый класс, и ему нужна форма, нужны учебники и школьные принадлежности. Она должна терпеть хотя бы до того момента, когда ее, наконец, рассчитают. Ради своего мальчика она не в первый раз глотала свои обиды, и будет делать это столько, сколько потребуется. Зря она сегодня пожалела денег на такси…
Через час пол был вымыт, товар на стеллажах проверен, вновь повысившиеся ценники переклеены. Покупателей пока что было немного, в основном пенсионеры, которые выбирали яйца посвежее и консервы подешевле. К обеду пекарня доставит в магазин свежий хлеб, а пока можно было дать отдых ноющим коленям.
Она опустилась на стул и поморщилась от боли. Утренняя пробежка не прошла бесследно.
Шеф больше не выходил из кабинета. Из-за закрытой двери слышались приглушенные голоса и стук клавиатуры. Ирочка была молодой красивой девушкой, и Маша предполагала, что на работу ее взяли не благодаря крепкой квалификации. Наверное, бухгалтер спала с шефом, и ей-то уж точно зарплату не задерживали. Борис Сергеевич частенько подвозил Ирочку до работы на своем Лэнд Крузере, она всегда была одета в красивые платья или костюмы, а пахла дорогими духами. Девушка редко говорила с Марией, а когда заговаривала, то по тону и высокомерному взгляду было ясно, как она относится к этой вечно растрепанной и невыспавшейся женщине, обитавшей за прилавком.
А покупатели тем временем все чаще возмущались слишком уж высоким ценам, и Маша про себя с ними соглашалась. Вот только это был единственный продуктовый магазин на все еще застраивающийся район, и шеф, по всей видимости, грамотно использовал местоположение. Мария считала такой подход к зарабатыванию денег бесчеловечным. Эти люди в кабинете вызывали в ней отвращение. Не только своими дорогими нарядами или их к ней отношением. Маша полагала, что такие как они губят этот мир. Во времена кризиса было бы правильно проявлять сочувствие к нуждающимся, помогать друг другу, а не стараться урвать кусок пожирнее. Может быть, так мыслили только люди вроде нее, недотягивающие даже до среднего класса. Вкалывающие, как прислуга, за копейки на пороге пенсии. Может, будь она в молодости умнее…
Колокольчик над дверью снова звякнул. Она вдруг насторожилась, но еще не осознала почему. Странный человек, зашедший в магазин, развернулся к захлопнувшейся стеклянной двери и перевернул висящую на ней табличку словом “ЗАКРЫТО” наружу.
“Что происходит?” - успела подумать она, и незнакомец подошел к прилавку. Сердце Маши екнуло. Одет он был в линялые джинсы и белую майку. Лицо скрывала клетчатая бандана, а на голове красовалась совершенно нелепая ковбойская шляпа.
Мужчина посмотрел на нее своими голубыми глазами, и она вдруг поняла, что напугал ее не клоунский вид, не его взгляд, в котором скользила не злоба, а какое-то детское озорство. Напугал ее пистолет, а точнее револьвер, который незнакомец держал в руке.
— Доброго утра, - сказал он, и голос его напомнил Маше голос педиатра, который лечил ее Андрюшу в прошлом месяце. Такой же чистый и успокаивающий. - Не пугайтесь, вы не пострадаете, просто отойдите от прилавка и поднимите руки.
Маша подчинилась и сделала шаг назад. Спина уперлась в стеллаж, с которого посыпались коробки чая и железные банки.
— Не пугайтесь, - повторил ковбой. - Я здесь не для того, чтобы кого-то убивать. Просто делайте, что я скажу. Жирдяй на месте?
Маше не требовалось уточнять, о ком он говорит, и она закивала головой.
— Хорошо. Пошли. Просто оставайтесь у меня на виду. Компренде?
Она уставилась на него непонимающими, полными страха глазам.
— Понятно? - уточнил он.
Маша снова кивнула и зашаркала ватными ногами. Из-за двери слышался режущий слух Ирочкин смех.
Жилистая рука, держащая револьвер все еще была опущена. Свободной ковбой постучал в дверь. Смех в кабинете тут же стих.
— Чего там? - раздался противный голос Бориса Сергеевича.
Мужчина в шляпе посмотрел на Машу, поднес к платку, закрывавшему лицо указательный палец и постучал снова.
— Ну чего надо? - раздражения в голосе шефа прибавилось. Послышались приглушенные шаги.
Незнакомец театрально закатил глаза и при других обстоятельствах это могло показаться даже забавным. Он покачал головой и постучал в третий раз.
Дверь приоткрылась. Борис Сергеевич прищурился, разглядывая странно одетого мужчину, а потом его глаза застыли, заметив правую руку незнакомца, в которой поблескивал револьвер. Удивиться шеф не успел, потому что пришелец поднял ногу, обутую в блестящий коричневый сапог и ударил ею в дверь. Ударил сильно, потому что туша начальника пролетела через весь кабинет и врезалась в большой деревянный стол. Маша и Ирочка одновременно вскрикнули. Одна из петель оторвалась и выбитую дверь перекосило.
Тут-то ковбой поднял оружие и направил его в лицо Борису Сергеевичу. Он обернулся к Маше и мотнул головой, приказывая ей идти за ним в кабинет. Она подчинилась и зашла внутрь.
Шеф сидел на полу и тяжело дышал. Его трясущаяся рука зажимала разбитый нос. Сквозь толстые пальцы текла кровь, и Маша, увидев багровые струйки, тяжело задышала.
Ковбой, не опуская револьвер посмотрел на Ирочку, которая в страхе вытянула ладони вперед, словно защищаясь от грядущего удара. Его пальцы метнулись к краю шляпы. Древний жест приветствия.
— Здрас-сьте, - почти промурлыкал он, и снова повернул голову к Маше, у которой перед глазами уже начинало свой безумный танец множество черных звездочек. - Вы лучше успокойтесь и присядьте. Только инфаркта мне тут не хватало.
Маша опустилась на стул возле бухгалтера.
— Руки, сударыни, можете опустить. Только не дергайтесь.
Они решили с ним не спорить.
— Т-тебе ден-ньги нужны ч-чтоли?.. - тихо прогнусавил Борис Сергеевич.
— А ты, как я погляжу, великий мыслитель, - с издевкой ответил ковбой. - Вот тебе на, парень в маске, со стволом наперевес врывается в магазин. Нет, блин, у меня просто кофе кончился. Хвалю за догадливость.
Он ткнул револьвером в сторону угла.
— Во-он тот сейф. У кого ключи?
— Т-тебя же Богатыревы прислали, д-да? - все также тихо спросил Борис Сергеевич.
— Кто? - спросил ковбой. - А, эти. Я думал, они обычно присылают гопников с битами. Развет нет?
Шеф не ответил. Щеки его тряслись как холодец, кровь уже заляпала рубашку.
— Я бы прострелил тебе колено, но громкие звуки, боюсь, спровоцируют у милых дам преждевременные сердечные приступы. Так что, если не перестанешь заговаривать мне зубы я тихо и аккуратно сломаю пару-тройку твоих ребер. Компренде?
— Ключи у меня в столе.
— Другое дело, толстячок. Напрягись и подними свою задницу, давай их поищем. Дернешься к тревожной кнопке, я размажу твои яйца по полу. Смекнул?
— У нас здесь нет тревожной кнопки…
— Вот и славненько. Вставай.
Шеф с трудом поднялся, не отрывая ладони от лица, и хромая побрел к другой стороне стола. Ковбой сопровождал его, не опуская револьвера. Тогда Маша и увидела татуировку на его предплечье. Черная птица, которая, судя по поднятым кверху лапкам, была мертвой.
Ирочка громко разрыдалась.
— Ну хватит, милая, хватит, я же веду себя хорошо и совсем не стреляю, разве не видишь? - он не сводил глаз с копавшегося в столе шефа. - Ты можешь поживее, мне до обеда еще два магазина грабить.
Тут он повернулся к женщинам. В глазах сияло все то же детское озорство.
— Я пошутил, - сказал ковбой и Маша нервно, почти истерично хихикнула. Либо он псих и все равно нас всех убьет. Либо он правда старается, разряжать обстановку, чтобы они чересчур не паниковали.
Шеф с ключом зашаркал к сейфу, кряхтя опустился на колени и открыл длинную стальную дверцу. Ковбой достал из кармана джинсов смятый полиэтиленовый пакет и протянул Борису Сергеевичу.
— Складывай, - сказал он.
Вот и плакала моя зарплата, подумала Маша.
— Документы тоже, - сказал мужчина, когда шеф протянул ему пакет с деньгами.
— Но… Зачем вам…
— Ой, лучше не зли меня.
Борис Сергеевич послушно сгреб бумаги в файлах в пакет и снова протянул его грабителю.
— Молодец, толстячок, - сказал он, и на мгновение Маше показалось, что теперь то он точно выстрелит. Все внутри сжалось в ожидании, женщина зажмурила глаза. Но секунду спустя, он прошел мимо нее, шурша пакетом. Маленький кабинет так и не сотрясся от грохота выстрела.
Когда колокольчик над входной дверью звякнул, Борис Сергеевич громко кряхтя поднялся с пола и, спотыкаясь, бросился в зал. Наверное, для того, чтобы посмотреть, куда ушел грабитель или на какой машине уехал. Разумеется, и для того, чтобы нажать, наконец, тревожную кнопку под прилавком.
Он вернулся в кабинет минуту спустя, прижимая к уху мобильник. Центр его круглого лица напоминал раздавленный помидор. Шеф осторожно вытирал с него кровь рукавом голубой рубашки.
Маша взяла пачку тонких сигарет с Ирочкиного стола, достала одну трясущимися пальцами и зажала между зубов.
— Ты какого хрена не вызвала охрану сразу, как только он зашел, а? - прошипел он, глядя на нее.
Она взяла блестящую зажигалку, щелкнула ей и выпустила вверх бледную струйку дыма.
— Знаешь что? - сказала она спокойным голосом. - Иди ты в сраку, гребаный мудак.
На душе у нее сразу полегчало.
2
— А я когда свои деньги получу? - спросил Толян, не сводя с дороги глаз.
Напряженные морщинки прорезали лоб, бровь подергивалась, капелька пота стекала по виску. Он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида.
— Спокойней, - ответил Женя. Он растирал руку смоченной в бензине тряпкой. - Отчитаемся перед Степанычем и заберем свое.
Помимо бензина в кабине витал стойкий запах вспотевших подмышек. Кажется, Толян волновался сильнее, чем он.
Они выехали на объездную дорогу. Мимо проносились высокие деревья и панельные боксы для большегрузов. Несколько раз Женя замечал грибников с ведрами, бредущих по обочине в сторону города. Солнце вошло в зенит, и неприятный запах усиливался. Он открыл окно пошире и выбросил тряпку.
— А ты нахрена руку разрисовывал? - спросил Толян и ладонью вытер мокрое лицо.
— Отвлекающий штрих.
— Как грязь на машине?
— Как грязь на машине, - кивнул Женя.
— И шляпа для этого, да?
Он промолчал. Толян был человеком, чьи шестеренки заржавели еще в школе. Треп с ним не доставлял никакого удовольствия. Сейчас шляпа, бандана и майка с сапогами были убраны в черный непрозрачный мешок и спрятаны под заднее сиденье. Там же лежал и “Кобальт”, завернутый в черную тряпку.
Он открыл бардачок, достал оттуда свои Мальборо, спички, и закурил.
— Отмудохал там кого-нибудь? - не унимался Толик.
— Жирдяя немного помял, - вздохнул Женя.
— Надо было и баб отлупить, - водитель хихикнул. - Молва бы пошла, хрен бы к нему кто работать потом устроился.
— Как ты, интересно, штаны то натягиваешь с такими большими яйцами?
— Чего?
— Ничего. Ты фонарь купил?
— Фонарь? - Толян нахмурился. Мыслительный процесс Давался ему явно нелегко. - А, да, в багажнике лежит.
— Как доедем, меняй номера, меняй разбитый фонарь и смывай с Ланоса грязь, да так, чтобы блестел.
— Ага.
— Ты меня услышал?
— Блин, да сам знаю, не дурак же.
В этом Женя сомневался, но решил промолчать. Толян был одним из тех невезучих типов, что шлют в очко не тех людей, выплевывают из-за этого зубы, а нос их до конца жизни издает противный свистящий звук. Пообщавшись с ним подольше, Женя начал опасаться, уж не подстава ли это ограбление?
Они помчались по затонскому мосту. На берегу реки сидели мужики в панамах и ловили рыбу.
Вот. Вот, что ему необходимо. Как только он разберется с этим делом, сразу купит себе большой рюкзак, удочку и рванет на Собь. Выпьет в поезде с какими-нибудь душевными попутчиками, возьмет у местных лодку напрокат и уйдет на реку. Позагорает, напьется горной воды, поест ухи с костра. Может быть даже заберется в горы… Ох и круто же будет. Да, так он и поступит. Планы нередко имели особенность обламываться в самый последний момент, но как вообще жить, если не к чему стремиться?
— Ты чего лыбишься? - спросил Толян, поглядывая на Женю.
— Чего надо. За дорогой следи.
Ланос свернул с потрескавшегося асфальта и заехал на поросшую кустами территорию. Здесь выстроились вереницы гаражей и смотрелись они постапокалиптично. На дверях вроде бы висели замки, но дороги к ним были покрыты высокой травой. Все кроме одной.
Толян заглушил двигатель, и Женя полез рукой под заднее сиденье. Он вытащил оттуда пакет с деньгами, мешок с ковбойским шмотьем и вылез наружу. Револьвер остался в машине.
Сейчас он был обут в старые черные кеды, а одет в свою застиранную клетчатую рубаху. Солнце припекало голову.
— Можешь приступать. Помнишь, да? Разбитый фонарь, твои номера и грязь. Машина должна снова преобразиться. Компренде? За мной приедут.
— А бабло? - нахмурился Толян. - Не кинешь?
— Я уже сказал, - Женя сдерживал нарастающее раздражение. - Пока эти деньги не мои, и не твои. Степаныч даст добро и с нами расчитаются.
— А Степаныч не кинет?
— Слушай, Толик, если ты ссышь, какого хрена вообще за это взялся?
— Да я не ссу…
— Ну тогда отвертку в зубы и вперед. Как отмоешься, езжай домой и не трепись.
— А ты сейчас что будешь делать?
— Шашлык, - ответил Женя и взял из кабины Ланоса маленькую полупустую бутылку.
Он зашел за гараж и потопал к старой ржавой бочке в которой, судя по всему, местные владельцы сжигали мусор. Женя бросил внутрь черный мешок, отвинтил крышку от бутылки, полил все содержимым и отправил бутылку туда же. Он достал из кармана джинсов сигареты, подкурился от горящей спички и бросил ее в бочку. Мешок тут же занялся, от шляпы с майкой повалил черный дым. Сапоги ему было жалко, но ничего не поделаешь, нужно перестраховываться.
Толян закончил с фонарем и номерами, и теперь набирал в ведро воду из канистры. На заросшую дорогу свернул серый Мерседес. Женя увидел лысого мужчину за рулем и еще одного, бородатого, на пассажирском месте.
— Расслабь жопу, это за мной, - сказал Женя Толику.