2
Они сидели в балке Михалыча. Танька уже ушла, как и всегда оставив после себя почти идеальный порядок. Пыль с книжных полок была сметена, пол вымыт, все тулупы и рабочие комбинезоны висели на вешалке у входа. Она даже почистила посуду – теперь кружки на столе блестели как новые.
Когда Костя начал свой рассказ, Михалыч проводил свой обычный ритуал, высыпав на кусок газеты табаку, неторопливо набивая им трубку, не забывая при этом, как следует придавливать его старой винной пробкой. Когда история подобралась к событиям в переулке, мужчина отложил все в сторону, оперся отвисшим небритым подбородком на ладонь, и не отрывал своих серьезных глаз от лица Кости.
После слов о пике, которая вспорола ладонь парнишки, на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Взгляд Михалыча смотрелся малость жутковато. Он будто бы смотрел на него, а сам в то время унесся глубоко в себя.
— Михалыч? – позвал Костя. Мужчина словно бы проснулся, но глаза оставались такими же серьезными. – Я тебя напугал?
— Нет, - коротко ответил тот. – Только скажи, пожалуйста, скажи честно, если в тебе имеется хоть капля уважения ко мне. Ты еще кого-нибудь убивал?
Костя отвел взгляд в сторону. Посмотрел в окно и увидел дятла, сидевшего почти на самой вершине высокой сосны. Одной из многих на кладбище.
— Да, - выдохнул он.
— Они этого заслуживали? – тут же спросил Михалыч, словно уже ждал такой ответ. – Пытались тебя убить?
— Я не уверен, что они хотят меня убить. Но они убийцы, в этом сомнений никаких. И я видел, что они готовы сделать, чтобы получить свое.
— Ты видел, что они кого-то убили?
— Однажды это был молодой парнишка, - сказал Костя, и внутри у него что-то содрогнулось. Он по-прежнему смотрел на птицу за окном. – В другой раз пожилая женщина. Оба они просто оказались не в то время, не в том месте. И эти ублюдки не мешкали. Наверное, отчасти поэтому, и я не мешкал в том переулке. Я тебя пугаю? – Он повернул свои усталые глаза к Михалычу и нахмурил брови. – Считаешь меня плохим человеком?
Лицо мужчины чуть смягчилось. Он чуть призадумался.
— Пугаешь? Да. Считаю ли я тебя плохим человеком? Точно нет.
Этого было достаточно, чтобы что-то внутри снова содрогнулось. Ему не хотелось расплакаться перед Михалычем, словно чертов второклассник, поэтому глаза пришлось зажмурить и спрятать под ладонями.
— Ну-ну, парень, - мужчина потянулся через стол и похлопал его по плечу. – Не раскисай. Все хорошо. Ты молодец, что рассказал. Теперь мне стало еще понятней, отчего ты хочешь уйти, хотя… Вопросов стало куда больше. Ты… Ты можешь показать еще раз, как ты это делаешь?
Костя оторвал руки от лица, взял со стола трубку, сжал мундштук губами, а потом… Кончик большого пальца вспыхнул, будто свечной фитиль. Он легонько, как учил Михалыч, втянул в себя первый дым. Мужчина смотрел на него и во взгляде, к большому облегчению Кости, теперь не читалось ничего плохого. Всего лишь смесь удивления и чего-то похожего на трепет.
— А как быть с тем, что ты зимой не мерзнешь и от жары, в общем-то, не страдаешь?
Костя пожал плечами и передал трубку Михалычу.
— Наверное, один из всех этих эффектов.
— Эффектов чего? – спросил мужчина, затянувшись и выпустив из уголка рта густой ароматный дым. – Что это вообще такое? - А потом добавил про себя. - Как будто в кино попал.
— Если бы я знал, Михалыч, - покачал он головой. – Я бы тебе рассказал. Но, кажется, те подонки знают об этом куда больше, чем я сам.
Снова воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим попыхиванием трубки смотрителя. Костя чувствовал, что у Михалыча еще множество самых разных вопросов, но не был уверен, готов ли он отвечать на все. Как все началось? Когда он впервые встретил тех подонков, выслеживающих его, будто какие-то охотники дичь? Когда он пустился в бега? Где все его родные и близкие? И многое, многое другое.
Он ощущал облегчение, после рассказанной истории о произошедшем с ним в том Мухосранске, но дыхания больше не хватало. Какая-то чудовищная усталость вдруг навалилась на Костю, но усталость не физическая. Мозги кипели. Михалыч это заметил.
— Устал от болтовни, да?
В ответ он только кивнул.
— Вернемся к этому завтра? Ты не против? Не собираешься еще сбежать?
Костя натянуто улыбнулся и покачал головой.
— Значит, завтра, - заключил Михалыч и положил выкуренную трубку на стол. – Рано еще. Давай-ка пообедаем, а потом ты сходишь в сарай и возьмешь там краску. Мужик позавчера был, не местный. У него мама во втором секторе, а ограда там вся облезла. Подправишь?
— Подправлю, - ответил Костя. – Не считай меня уродом, чудовищем или кем-то таким, хорошо? Ты многое сделал для меня. Больше, чем многое. Не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо.
— Да боже упаси, сынок, - нахмурился Михалыч. – И не собирался. Оставь свои тяжелые мысли до завтра. И если не хочешь, чтобы я на тебя обижался, просто не сбегай, пока не расскажешь мне об остальном.
— Хорошо, - Костя снова улыбнулся. – Сало есть?
Михалыч улыбнулся в ответ.
— Спрашиваешь.
Пока Костя наносил слой черной краски на старую ограду, мысли его занимали воспоминания. В основном тяжелые, но иногда и счастливые. Он много чего повидал, много кого встретил, и далеко не все из незнакомцев носили на головах гангстерские шляпы, а в длинных плащах огнестрельное оружие. О чем захочет узнать старый смотритель? Что он может рассказать человеку, которого уже начинал считать кем-то вроде отца, особенно после сегодняшней поездки на рынок? А чего точно рассказывать не следует? Может быть, завтра он придумает, с чего начать.
Но завтра для Михалыча уже не наступило.