Утром инженер развил бурную деятельность. Первым делом он прихватил с собой злосчастный образец обшивки и отправился на поиски физиков. Это заняло лишь пару минут – вдоль стены центральной мастерской стояло четыре передвижных трансформатора, а в технологический проем на уровень ниже уходил клубок из кабелей в руку толщиной. Путеводный канат привел в просторное помещение, заваленное нераспакованными ящиками, приборами и мотками проводки, в воздухе чувствовался привкус озона. В середине комнаты громоздилось абстрактное произведение электротехнического искусства, слепленное из мешанины катушек, конденсаторов и реле, густо-обвешанных кабелями. В центре композиции живописно крепилась одна из тех пластиковых игрушек, которые показывал Штреллер. Из-под штуковины торчали чьи-то длинные ноги в полинявших джинсах. К противоположной от входа стене привалилась массивная металлическая дверь с большим обгоревшим пятном посредине.
- Святые угодники! Ишер, где они взяли 1,21 гигаватта? – обернувшись в направлении источника британского акцента, он увидел Батлера. Измазанный мелом физик увлеченно заполнял неокрашенную бетонную стену рядами интегральных уравнений, успевая параллельно вести дискуссию с владельцем длинных ног.
Обратить на себя внимание оказалось нетривиальной задачей. Гэллегер успел узнать много нового о «стабильных высокоэнергетических плазмоидах с дипольной эквипотенциальной поверхностью» и «принудительном индуцировании разряда в газовой среде».
- Док, давай по-английски! Короче, ты считаешь, что эта хреновина создает из воздуха шаровые молнии, а потом выстреливает их магнитным полем? – Ученый повернулся, похоже, собираясь прожечь ноги оружейника взглядом и обрушить на них всю мощь теоретической физики, когда заметил Гэллегера и удивленно замер.
Уяснив суть вопроса, британец с энтузиазмом набросился на новую игрушку. Ему уже приходилось бывать на базе, а изучение сплава стояло у него первым приоритетом, но он увлекся «портативным плазменным генератором высокой мощности». Договорились, что Батлер поможет со спектральным анализом образца, как только будет смонтировано необходимое оборудование и у него появится свободное время.
Следующим пунктом программы стоял набег на зону хранения демонтированных материалов. Интендант казался каким-то нездоровым и дерганым. Конструктора он встретил неприветливо и, узнав суть вопроса, лишь устало махнул рукой вдоль стеллажей. Гэллегер прокопался на складе примерно три часа, увлеченно изучая футуристичные пульты управления, кресла и странные приборы.
Ему не удалось найти позицию «полусфера из кварцеподобного материала диаметром 400 мм с подключенным к ней комплексом устройств (вероятно оптическая система наблюдения) - 2 шт.». Судя по записям с места крушения, приборы демонтировали 25 января. Когда он обратился к русскому с этим вопросом, тот уверенно сказал, что такое оборудование на базу не поступало и, рассеянно извинившись, ушел перекладывать какой-то «тревожный боекомплект».
Озадаченный авиаконструктор отправился искать Штреллера. Тот внимательно выслушал Гэллегера после чего сверился с составленной вчера инвентаризационной описью. Такой позиции в ней действительно не оказалось. Администратора сильно обеспокоила возможность потери потенциально-ценного оборудования, и вся вторая половина дня ушла на повторный осмотр склада. Сероконь выделил несколько своих людей в помощь и, несмотря на вымотанный вид, всячески помогал ученым. К сожалению, приборы на складе найти не удалось.
Тогда педантичный немец потребовал провести осмотр всех мест хранения материалов на базе. Затея казалась бесполезной и всем участникам давно уже хотелось свернуть поиски, когда контейнер с приборами наконец-то нашли в ангаре. Им сильно повезло - по какой-то нелепой случайности маркировка груза оказалась перепутана, контейнер был записан в «металлоконструкции и мусор строительный, подлежащие вывозу с базы». Транспортник за этой партией должен был прийти через пару дней. Русский прапорщик воспринял весь инцидент очень серьезно и был искренне расстроен, обещав приложить все силы к поиску виновных.
* * *
Виновник складского переполоха тихо испарился еще в середине повторной инвентаризации. Увидев, что с ходу проблема не решилась, Гэллегер перешел на следующий пункт сегодняшней программы – ему нужны были свои люди. Штреллер говорил о перенастройке систем наведения ракет, возможно, стоит зайти к Чижу с этой стороны.
Конструктор заперся в своей комнате и занялся пакетом материалов по ракетам, который он сегодня забрал у немца. Приложенное письмо удивило по нескольким пунктам. Гэллегер сильно сомневался, что NASA согласилось бы влезть в непрофильную для себя работу. Организация была оплотом бюрократии и консерватизма, они должны были еще с полгода совещаться, прежде чем принять на себя какие-либо обязательства. Сам текст письма не соответствовал стандартам деловой переписки принятой в отрасли - Гэллегер недоуменно разглядывал отпечаток собачьей лапы. Про Massive Dynamic ему слышать тоже не приходилось, хотя, это мог быть какой-то небольшой, узкоспециализированный подрядчик.
А самым странным был сам факт выполненной работы. Гэллегер уже знал о проблемах с работой электроники и радиоприборов вблизи неопознанных кораблей, однако прямые измерения этих эффектов вроде пока не проводились. Кое-что нашлось в записях бортовых самописцев истребителей, но оборудование самолетов было слишком узкоспециализированным и не годилось для сбора научных данных. Делать выводы о радиолокационных и инфракрасных характеристиках сбитых кораблей на основе имеющихся записей и разбитых корпусов инженер был не готов. Эта спецгруппа сильно рисковала, ракеты могли повести себя совершенно непредсказуемо. Решив позже поспрашивать немца об этих разработчиках, конструктор занялся изучением...
Буквально через пару минут он устало вздохнул. Естественно все было написано на ассемблере. На диске нашлись варианты прошивки для десятка популярных ракет класса «воздух-воздух» - попадались как ракеты с радиолокационными, так и с инфракрасными головками наведения. Оставалось узнать, чем пользуются русские. Ниже по каталогу нашелся файл example-1.ads. Немного повозившись с компиляторами, Гэллегер занялся чтением исходного кода. Файл начинался с комментария:
«
Дорогой коллега! Специалисты нашей группы подготовили прошивки на основные модели ракет класса «воздух-воздух» малой и средней дальности. Однако, мы допускаем, что Вам придется модифицировать алгоритм наведения или писать прошивку для других моделей ракет. В этом файле приведен базовый алгоритм для ракет с инфракрасным наведением малой дальности. В качестве исходных данных приняты характеристики ракеты AIM-9L. Код снабжен построчными комментариями. На диске также находятся примеры для ракет с радиолокационным наведением. Алгоритм описан на языке Ада. Приношу свои извинения, сейчас он не слишком популярен, выбор обусловлен моими личными предпочтениями. Желаю творческих успехов! С наилучшими пожеланиями, К.П. Кроу.»
* * *
На следующее утро конструктор прихватил с собой ноутбук и отправился в ангар. Чижа в мастерской не оказалось и Гэллегер пристроился вслед за парой техников, кативших в сторону ВПП тележку с ракетами. Пройдя центральный ангар, он вошел в боковой туннель и восхищенно застыл на месте.
Гэллегер специализировался на беспилотниках, ему никогда не приходилось работать по темам пилотируемой боевой авиации. Но он с детства восхищался инженерным гением, вложенным в проекты группы Кларенса «Келли» Джонсона. «Человек не может выиграть у природы, человек не может сыграть с природой вничью, человек не может не проиграть природе» - машины Skunk Works клали большой дюраль-алюминиевый болт на все правила и законы, до предела выжимая доступные людям технологии.
Малькольм отлично помнил семейные обеды, где травились анекдоты о бездарности и идиотизме производителей сухопутной техники. История «разработки» БМП Брэдли на долгие годы обеспечила его зарядом бодрой иронии и позитивного отношения к жизни. Но к тому времени, как он закончил учебу и добрался до места проектанта, все переменилось. Метастазы бюрократии и лоббирования промышленных интересов добрались и до авиации. Прилизанные гарвардские менеджеры рассуждали о cost efficiency и budget cuts, рубя направо и налево перспективные проекты, а за их спинами обделывали свои делишки жирные промышленные воротилы.
Работы по «Раптору» и «Лайтнингу» имели высший приоритет секретности, но заткнуть людей было невозможно. Гэллегер неплохо представлял, какой дурдом творился у коллег. Собственно, надо было быть полным кретином, чтобы не понять, куда идут обе программы. Келли всегда брался за доведение до совершенства одной ключевой характеристики изделия, остальное подгонялось под заданный вектор развития. А в эти два истребителя пытались впихнуть все и сразу, в концепт-дизайнах не хватало, пожалуй только стойки от Мак-Дональдса.
В ангаре же стоял классический воздушный хищник. Old school. Он был построен вокруг одной простой идеи – противника следует превзойти по скорости, навязать ему маневренный воздушный бой и сбить. Nothing personal. Гэллегер подошел к машине и осторожно коснулся края дюзы.
Из-за лобового обтекателя вышел Чиж, делая отметки в какой-то блок-схеме и резко выговаривая семенившему за ним технику. Увидев инженера, он молча указал на стоявший рядом ящик, похоже предлагая разложить там ноутбук.
- Что там у вас? – Чиж быстро пробежался по тексту алгоритма. – Ага, вижу. Аэродинамические переменные взяты на основе характеристик «Сайдвиндера». Хех, хотелось бы знать, откуда они взяли эти поправки на определение ИК-профиля цели.
- На диске есть готовые прошивки на основные типы ракет. Чем вы пользуетесь?
- Р-73 и РВВ-АЕ, - специалист просмотрел диск. – И естественно их здесь нет. Иначе в «Вымпеле» и «Молнии» полетели бы головы. Ваш американец похоже не совсем безнадежен, в принципе мы можем изменить программы наведения наших ракет.
- Сколько на это потребуется времени?
- Неделя, две – если мои не справятся, придется связаться с КБ. Но! Моя организация не будет отвечать за результаты ваших… экспериментов. Здесь изменен алгоритм наведения, ракета в штатном режиме будет срабатывать метрах в 10 под целью. Я направлю докладную Краснову.
- Как пожелаете. Мне нужны чертежи сбитых кораблей. Ваши люди ими занимались.
- Получите у Штреллера, когда все будет готово. Я уже сказал – мы вам не подчиняемся, а эти вопросы вообще не наш профиль.
Гэллегеру начинала надоедать эта перепалка. – Послушайте, мистер Чиж. В круг моих задач и полномочий входит все, что касается авиатехники этой базы. В том числе, вы и ваши СУ-35. В будущем мне наверняка потребуется ваша помощь, доступ к технике и документации. И своего я добьюсь. Нам необходимо начать сотрудничать.
Чиж уяснил из слов Гэллегера самое главное и его глаза неприятно сузились. – Техника и документация… Я подумаю над этим. У нас техобслуживание, попрошу удалиться.
Через четыре часа на столе Краснова лежала служебная записка, где сухим бюрократическим языком на пяти листах железно доказывалась абсолютная невозможность нахождения американских авиа-инженеров в радиусе 500 метров от отечественной авиатехники, комплектующих и документации. Под запиской лежал увесистый пакет, адресованный Особому Отделу ОКБ Сухого, выловленный из служебной почты базы. Краснов взвесил документы на руке, отложил их на угол стола и устало потер переносицу.