Лишь потом, когда Ньеч проходил к своему закутку мимо двери в комнату Аэдана, услышал оттуда тер-демонское, нервное, шепотом:
- Это нормально?
- Чего именно? - ответил зверолюду Кан-Каддах.
- Женшины. Я не ожидал, что огонь загорится снова.
Ньеч сцены, естественно, не видел, но по голосу терканая отчего-то представил себе, как тот опять прикрыл рукой глаза. Сам огарок смутился, что подслушивает, хотел уйти, но что-то удержало.
- Так. Ты еще скажи, что против.
- Да! То есть, нет! Я… Кинаи ведь того… Почти всегда выгоревшие после обращения. Я думал, что и мне уже не светит. И как теперь?
- Нгаре, мать наша. Большой химер, разберешься.
- Аэдан. Я зверолюд.
- Не единственный на свете, заметь.
- Ты что, не понимаешь? Меня по-старому тянет!
- Как и прочих. Разум-то у тебя старый и остался. Считай, что у тебя свторая молодость, иные старики из нормалов мнгое бы отдали, что ее вернуть.
- Тьма, да можешь ты вообще говорить нормально?
- Мне подарить тебе пособие по копейному бою? Сводить в храм Иштанны? Или сразу спровадить в Страну Какао? Я слышал, у них при дворце до держат евнухов.
- Я серьезно.
- А серьезно – будь осторожен, не навязывайся, не болтай лишнего. И все у тебя будет хорошо. Истосковавшихся зверолюдок на Юге хватает. Дракозел ты у нас статный, видный…
- Все издеваешься.
- Уже нет. Крылья у тебя развитые, рога симметричные, морда не перекошена. Нормальный, здоровый демон. Погонять тебя на тренировках, мяса нарастить – так вовсе эталонный красавец… Чего опять рычишь?
- Не рычу. Сейчас это был смех. Не обращай внимания, это так, воспоминания.
- А.
- Но даже если так… этих зверолюдок пойди еще найди. Я вот что-то до сих пор ни одной не видел.
- Видел. Просто химерши чаще всего носят мужскую одежду… И на морду, если честно, от парней не сильно отличаются. И фигурой тоже. Но самое главное на месте… Так, а сейчас ты чего смеешься?
- Я не смеюсь, сойданов ты сын! Я тихо вою.
Аэдан хмыкнул.
- Да. Такова уж демонская доля. Мракотец забывает вместе со всем остальным поменять и мозги. Так и живем, рогатыми людьми.
- Иногда, я завидую кинаям.
- Представь себе, я тоже. Так. Ладно. У Кан-Каддахов действительно хорошие душеведы. Как доедем, назову пару имен. А пока, поговори, что ли, с доком, может он чего скажет или пропишет…
- Поговорю, - согласился зверолюд, - Мастер Тилив, заходите уже, я сразу вас учуял. У нас тут еще полбутылки осталось.
Ньеч выругался про себя и зашел. Кто бы поговорил с ним самим. У него тоже последнее время все было сложно.
---
Наутро Ханнок смотрел на себя в зеркало. Зеркало было хорошим – стеклянное, на оловянной подложке. Дома его назвали бы предметом роскоши и берегли бы как фамильное сокровище, заворачивая в бархат и храня в сундуке до праздников. На Юге оно висело в умывальной как нечто само собой разумеющееся, отражая зайчиком свет из окна – тоже вызывающе, расточительно остекленного.
Изображение слегка искажалось из-за того, что поверхность все-таки чуть выпуклая. Может из-за этого, а может и просто потому что так оно и было на самом деле, несмотря на все уверения Аэдана, но жуткая морда оставалась жуткой мордой. Зверолюдской эталонной красоты Ханнок в упор не видел. Хотя если она вся-таки имелась, то это своя, особая ирония судьбы, о которой сарагарец не решился говорить вчера.
В том, что братья-Шоры родня, сомнений не возникало ни у кого – Кёль и Инле были похожи. Но если старший считался в клане красавцем, то у непутевого младшенького те же, казалось бы, черты складывались совсем неудачно. Нет, парией Кёль не стал, но все надежды на семейное счастье уже с детства пришлось возлагать на учтивость, знания и престижное родословие. Или, хотя бы, налаженный быт.
Чтобы его, Ханнока Шора, хотя бы с половинной иронией назвали красавцем, пришлось отрастить рога.