|
Аромат крови был до того слаб и неприметен, что, наверное, только нараставшее чувство голода заставило Уэнделла обратить на него внимание, выхватив из множества прочих запахов. Бультерьер развернулся и прыгнул - не на кресло, а на пол; обратная трансформация всегда почему-то проходила быстрее в прыжке с небольшой высоты. Вместо собаки на пол номера приземлился блондин в чёрном - его слегка качнуло назад и в сторону. Он снял водолазку и подошёл к большому овальному зеркалу в позолоченной раме в виде цветочной гирлянды. Под зеркалом была установлена консоль из светлого дерева, на ней стояли небольшие бронзовые часы под старину - или вправду старинные - со светлым циферблатом. Он не сразу обратил внимание на них, потому что часы шли бесшумно: секундная стрелка занимала на циферблате маленький внутренний круг.
Уэнделл наклонился к своему отражению, опираясь о консоль, и с минуту разглядывал, как чужого человека. Под водолазкой он носил серую футболку. На её фоне в свете торшера как-то особенно одиноко заблестел серебряный кружок на кожаном шнурке: на внешней стороне - рельефное изображение галеона, идущего на всех парусах, и надпись "Desideratum", на внутренней - выгравированный автограф "Кирстен".
Незабываемый причудливый почерк.
Закрыв глаза, он сжал свой талисман в руке. Вот так. Хотел, чтобы стало лучше, а вышло... Глядя в глаза зазеркальному блондину, Уэнделл покачал головой. Ну разве не болван?!
Любопытство и стремление заглушить ностальгию звали на поиски источника зловещего запаха. Приоткрыв дверь, он выглянул в коридор. Вот так картина на двери 27-го - что за вандализм?! Администратор уже взялась за это дело. Мельком подумав, что сочувствует и ей, и даме из того номера, Уэнделл закрыл дверь и вернулся к креслу у окна. Чуть пододвинул торшер, затем достал из сумки злополучный альбом и не спеша начал листать.
|