---
Элеис Миэн очнулась в узкой каморке, вызывающей теснотой приступы паники. Едва удалось сфокусировать глаза, огляделась, хотя от каждого поворота головы снова накатывала дурнота.
Сложенные из рваного камня стены изрезаны перечеркнутыми палочками, по восемь на ряд. Местами попадались варварские слоговые закорючки. Ложный свод низок – легко удариться головой. Холодно не было. Место одной из стен занимала решетка из бруса, сквозь квадраты отверстий сочился свет факелов. И кое-что похуже.
Освещенность на мгновение усилилась. Мимо как раз прошло одно из подобий, с перезвоном кадя ручной курильницей на цепочках. Очередная насмешка – похожие использовались в ритуалах дома. Вот только в этой тлели не священные травы, а то самое неведомое, богомерзкое зелье, дающее иссушающий дым. Миэн закашлялась, прикрывая рот ладонью.
Подобие, не глядя, сунуло руку в кошель на поясе, взмахнуло сеятелем. По полу застучали полупрозрачные крупинки. Потом варвар прошел по коридору дальше, и кашель со слабыми проклятиями сопровождали его, переходя эстафетой от камеры к камере. Сколько же здесь сородичей?
Миэн смогла восстановить дыхание. Уже даже легче, чем в прошлый раз. Магия, конечно, по-прежнему не подчинялась, но физическое отравление быстро пошло на спад.
Это пугало еще сильнее, чем дурман. Госпожа Малых Артефактов слышала от патрульных и участвовавших в вылазках, что магический голод поначалу наваливается свирепо, шоком, а потом тело начинает приспосабливаться и даже отвоевывает позиции. Но это лишь знак того, что настоящая беда близко – задействованы последние, отчаянные резервы, скоро начнётся распад и необратимая деградация. Неужели этот проклятый яд не только мешал колдовать, но и тянул святость из организма, как дьявольская губка? Всю дорогу она регулярно подпитывалась от личного источника лорда Тулуна, и немало страдала из-за того, что этим живет лучше простых воинов отряда, вынужденых экономить каждый квант. Тогда она самой себе казалась изнеженной, расфуфыренной дочкой коменданта, объедающей настоящих героев.
Она и впрямь была глупа. Собственный голод оказался куда страшнее, чем видимый со стороны. Сейчас ее сил не хватало даже на то, чтобы прогнать диагностические заклинания. Но Миэн все равно отчего-то казалась что она во всех подробностях чувствует, как откат калечит ее организм. Как расплетаются охранные и укрепляющие чары, сопровождавшие ее с самого рождения, казалось, навечно ставшие частью ее лунного существа. Как нарушается равновесие, выработка и обмен жизненно важных веществ, как системы и органы отчаянно требуют того, что души уже не могут им дать. Как дикий фон вторгается все глубже, заразой, что уже не уйдет.
На мгновение ей показалось, что это всхлипывает она сама, и ей даже не было за это стыдно. Но потом она очнулась еще чуть-чуть и поняла, что стоны и жалобы доносятся из камеры напротив.
- Брат, кто там? Чем мне тебя утешить?
Полумрак за соседней решеткой пришел в движение, оформился в человека, подполз ближе.
- Госпожа… Госпожа, это вы? Ом-Ютель воистину отвернулся от нас, и вы здесь?
Голос был знаком, хотя и охрип, ослаб. Сын мастера Алиота. Наверное, он попался одним из первых. Бедный мальчик.
- Это моя же вина, что здесь, - честно ответила Миэн.
- Моя! – прохныкали невпопад. Похоже, юноша еще не отошел от дурмана.
- Ну, успокойся, все будет хорошо…
- Не будет, госпожа, не будет! Я мало понимаю… этих, но они говорят о празднике!
- Ясное дело, - продолжила пытаться Миэн, - И бездушным бывает весело. Прости их, в них так мало смысла…
- Я как-то читал про подобия, - продолжал скороговоркой, лихорадочно бормотать молодой мастер, - Прежде чем отдаривать своих великих демонов, они очищают пожертвование солью и дымом копала. Вы… вы чувствуете? Дым изменился, это уже не просто биота, они подмешали в нее смолу! Тот самый копал!
"Какая еще биота?" – удивилась Миэн, машинально отстраняясь вглубь камеры. Мастер налег на решетку. Глаза у него поймали свет, отблеском. Женщина с ужасом заметила в их серебре чернь, пятнами. Неужели и у нее уже такие же?
- Успокойся, юный герой. Даже если пойдем на злой алтарь, то с него – прямо на ладонь Владыки, под отеческие взоры Пресветлых. Сказано же: "Страдание на службе окупается тысячекратно, что тебе его мгновение пред лицом вечности"?
- Госпожа! – юноша почти кричал, - Я же предал Орден! Я предал богов!
- Поражение перед такой силой – не предательство, а иная форма победы, воин.
- Вы не понимаете! Я выдал им пароль! Их выродок поймал меня, и бил меня дикой магией! Я подвергся испытанию и… оказался не годен. Они узнали плетение и обманули стражей. Из-за меня они окружили лагерь…
"Ах ты мелкое ничтожество!" – завелась Миэн, - "Это из-за тебя мы все тут? Это из-за тебя погиб мастер Алиот? Он же смотрит сейчас на тебя и рыдает…"
Сол-Элеис Миэн совершила подвиг укрощения духа. И сказала:
- Даже если так, ты еще сражаешься. Правильное осознание временного поражения – первая ступень на пути к истинному подвигу.
- Я буду принесен в жертву огню и хаосу, и вечно буду пребывать во тьме. Я буду принесен в жертву огню и хаосу и буду вечно пребывать во тьме…
Судя по бормотанию, юноша сломя голову бежал не туда и не собирался сворачивать.
"Все-таки ты не слишком умен для мастера, земляк" – вздохнула про себя Миэн.