Показать сообщение отдельно
  #22  
Старый 04.01.2017, 12:43
Аватар для Snerrir
Ветеран
 
Регистрация: 25.09.2014
Сообщений: 976
Репутация: 215 [+/-]
2.2 Любование заклепками.

Скрытый текст - SPOILER:
Вызвано ли бедствие ошибкой ритуала в праздник Поворота Года? Да, нет?

НЕТ.

Вызвано ли бедствие неподнесением даров полотном и медом в святилище Кауарака? Да, Нет?

НЕТ.

Вызвано ли бедствие недостойным поведением жителей? Да, нет?

САМИ ЖЕ ПОСТРОИЛИСЬ НА РАЗЛОМЕ, ПРИДУРКИ!

- Архив оракула храма Кау, община Цадайрхе. Сессия 137-Нга: “О третьем землетрясении 745-го года в Кин-Тараге”.




Кинайские врата были запоминающимся зрелищем. И слово “перевал” не совсем точно их описывало. Неширокий, но труднопроходимый (после последнего пика активности – так особенно) горный хребет словно разрезал своим мечом и аккуратно раздвинул на двадцать забегов в стороны Кау. Разломную долину в два ряда перекрывали мощные стены, упиравшиеся справа и слева в отвесные скалы, уходившие едва не под снеговую линию, лишь едва сглаженные водой и ветром, слоеные в черные, серые и охряные полосы. В свое время сюда массово паломничали Сиятельные ученые и маги от геологии. И насколько мог вспомнить Ханнок, со стороны Терканы должен был быть похожий комплекс укреплений.

Величественная симметрия нарушалась оползнем. С западного обрыва съехала огромная плита и застыла уступом, на котором древние кинаи, еще в те времена, когда слово это не несло мохнатого подтекста, выстроили свой акрополь. Сейчас вершина этого небольшого плато обросла низкими деревцами, а из видневшихся поверх крон вершин зиккуратов лишь немногие слали в небо тонкие струйки дыма.

- Аэдан, ты точно себя хорошо чувствуешь? – спросил Ньеч, уже в третий раз за последние два часа.

- Да с чего такая забота-то, док?

- Сонни, солнце, дай ему зеркало.

Ханнок, по привычке не претендовавший на ведущую роль в их маленьком караване, плетущийся в хвосте, не удержался и подошел.

- Так, понятно, - южанин, досадливо цокнув языком, всмотрелся в полированный обсидиан. Когда повернулся, чтобы вернуть его девушке, зверолюд одобрил тревоги лекаря. Левая щека и висок Аэдана побледнели, пятнами. Правый глаз тоже стал слишком светлым для карего.

- Я пятнадцать лет хлестал эту дрянь кувшинами. Неудивительно, что сейчас она не хочет расставаться по-хорошему. Не забудьте напомнить мне зайти в аптеку, сразу как оформимся и продадим лошадей.

- Эй, никто не говорил о продаже! – возмутилась Сонни, выхватывая поводья кобылы у ошалевшего от такой наглости нобиля. Эту лошадь, как сейчас вдруг припомнил химер, он видел на конюшне зверильни.

- Северная порода, - Аэдан не изменил тон, - Хороша, еще от Сиятельных скакунов, но именно поэтому непригодна для этих мест.

Южанин потрепал коня по холке, с неожидаемой от него симпатией.

- Пожалуй, кое-чего мне будет не хватать.

- И сколько стоит замена? - вместо пригорюнившейся ученицы спросил огарок.

- Нисколько. В смысле, у нас их настолько мало, что даже дружинники, бывает, по несколько лет замены ждут. Только через дворцовые службы. Да и потом, вам местные не понравятся – мелкие, злые, и упрямые, как наш вождь.

- Ну спасибо тебе, Аэдаан, за комплимент! Мне теперь пешком тащиться до этого вашего Козлограда как какому-нибудь… мещанину, только потому, что на тебя вдруг напал приступ сентиментальности? – Шаи оставил неуспешные, и грозившие иначе перейти в несолидные попытки отобрать поводья у рыжей. Скрестил руки на груди, задрал клювастый нос, был бы хвост - хлестал им себя по бокам.

- Не забудьте напомнить мне еще и извиниться перед нашими пони, - добавил Аэдан, перешедший к изучению приближающихся за разговором бастионов, - А для поездок к этому нашему Козлограду можно и телегу с волами нанять.

- Телега! Еще хуже!

На этот раз Аэдан не ответил вовсе. Ханнок набрался смелости и сказал:

- Вождь, здесь сильный фон. Им уже и так несладко. Видно же.

- Так ты у нас еще и в коневодстве разбираешься? – бросил через плечо каньонник. Ханнок сразу утратил желание продолжать разговор, по привычке услышав недосказанное “отродье Кау”. На счастье, Аэдан сам развил его предыдущую мысль:

- Когда я уезжал отсюда, здесь была специальная конюшня. С походящей кровлей и стенами, как раз для нашего случая. Если еще действует – передадим, а следующий караван отвезет их на север.

- А что, может не действовать? – сказал Шаи, с интонацией человека, привыкшего что мир и его место в нем поколениями остается неизменным.

- Может, - Аэдан слегка вскинул голову в сторону укреплений. Ханнок присмотрелся и внезапно понял, что до них на самом деле гораздо дальше, чем ему показалось поначалу. И что эти мелкие черточки – это приставленные к ним леса. Ветерок с той стороны донес запах дыма от печей для пережигания извести, и пока еще не распавшийся на отдельные слова гомон строителей, муравьями сновавшими по лестницам и парапетам, под грохот и звон инструментов. Похоже, Терканнеш всерьез взялся за починку и перестройку.

- Ага, - отчего-то помрачнел Шаи. Хвала Нгаре, надолго заткнулся. Сонни вернула тсаанаю поводья, напоследок приласкав лошадиную морду. Химероиду захотелось подойти к девушке и вкрадчиво напомнить про кулинарные пристрастия южан, в качестве возмещения за козлов. Но он посмотрел на несчастное веснушчатое личико, на вышивку. И передумал.

---

По некоторому размышлению, Ханнок все же решил, что декор ему не нравится. Вопреки широко укоренившемуся на Севере мнению, качество кладки и резьбы было вполне на уровне. А вот что до содержания…

Непривычное оформление надвратного кровельного гребня – вместо плавных, изящных изгибов коньковая балка щетинилась клинковидными выступами. Словно несколько впопыхах сплавленных воедино мечей насажали. Или, что вероятнее, и почему-то подспудно неприятнее – комплект дракозлиных рогов.

На правом пилоне сюжет для барельефа был выбран классический – Нгат-герой, удушающий дракона Цамми. Конечно, на вкус химера, предок в этом исполнении был мало похож на меднокожего, горбоносого и раскосого пришельца с Дальнего Севера, еще зеленого в те далекие времена когда потомки Четырех Богов впервые расселялись по миру. Пририсуй ему массивные серьги кольцами, бороду чуть попышнее, да тяжелую деревянную шапку – и вместо завоевателя окажется абориген-утуджей. Вспомнилась присказка: “Почему терканаи так четко выговаривают каждое слово? Они боятся, что иначе их напрочь перепутают с дикарями!”.

Слева от створок сцена была куда ближе к современной истории. И куда сильнее уязвляла сарагарские чувства. Некий Кай-Ахри Кинан, пятый этого имени, держал в руке ухваченную за длинные волосы голову уже несомненной северной внешности. Стилизованная под бумажный жертвенный ярлычок надпись поясняла, что отрубленное принадлежит Тангари Таци, человеку из Сарагара. Помимо ощутимого щелчка по еще теплящейся национальный гордости, Ханноку ненавязчиво напомнили о любимой южной забаве – охоте за головами. Формально, Саэвар заставил местных отказаться от обычая, но, похоже, с распадом царства они опять взялись за свое. Злополучный сарагарский поход-то был уже на памяти деда.

На это же намекал и повторяющийся мотив личин в резьбе на стенах. На подходящих к воротам путников хмурились боги, герои и совсем уже неопределяемые сущности, скалились драконы, демоны, и, куда уже без них - волки. Правда, последние в большинстве своем были стесаны или сколоты, зачастую явно наспех, с непонятной яростью. И похоже, что не теперешними обитателями княжества-крепости – прямо на глазах Ханнока на лебедке подняли и закрепили свежевырезанную кинайскую башку, в паз на место уничтоженной. Впрочем, на отдалении от ворот рабочие попросту замазывали отверстия штуком.

В отличие от эстетики, сама конструкция укреплений зверолюда впечатлила куда сильнее. Глубокий, выложенный каменными плитами ров. Внешняя стена, явно более поздняя, выстроенная в распространившейся в ответ на саэваровы завоевания пороховой манере. Внутренняя, с лихвой искупающая старомодный “высокий” дизайн толщиной кладки – на верхней галерее спокойно разъезжались повозки строителей. Если бы у Нгардока по границам было нечто подобное, волчий хвост бы они отобрали у него в прошлую войну, а не долину Матавирри.

У химера было время чтобы налюбоваться архитектурой и реставрационными работами. Пока он оценивал фортификации, от которых в прямом смысле слова теряли голову прославленные военачальники, Аэдан пререкался со стражей, требуя спустить мост. Стража артачилась в стиле “Нет сегодня никаких людей с Севера и все тут!”. Аэдан оставался учтив, но градус приветливости все больше уходил в морозные минусовые значения.

За всем этим к мосту подошла бригада землекопов, работавших по эту сторону рва, затем каменотесы из внешнего лагеря, с груженой тесаными блоками телегой, потом вообще какие-то откровенно бандитские морды. Сплошь тер-зверолюди, многие – при оружии, не считая клыков и когтей по умолчанию. Что интересно – у большинства либо вообще не было крыльев, либо они были теми самыми куцыми огрызками с давешнего картона. Вначале разглядывали прибывших с севера молча, с мрачным любопытством, затем, по мере того как спор затянулся, начали рявкающе ругаться, скалиться, как дома не позволил бы себе ни один вразумленный озверелый. Ханнок, несколько придавленный обилием вокруг других демонов, по мере сил старался запомнить, как они себя ведут.

- Да опусти уже мост! – взревел наконец один особо дикого вида, судя по всему, какой-то главный, хотя и в одних штанах. По первому впечатлению – бескрылый. А затем, когда повернулся, стали заметны шрамы у лопаток. Явно от той самой мясницкой работы, которой так не хотел заниматься Ньеч.

- Пускай эти вначале отойдут на перестрел! – неумолимо отозвались сверху.

- Так. Мил-человек, да уважь ты этого… ретивого! Нам работать надо! Отойди! – Это уже сказал нормально окрыленный, чуть поменьше и поизящнее прочих. Ханнок в первую очередь оценил его рубаху, с хитрой системой застежек и вырезов сзади – можно одевать даже несмотря на широко врастающие в спину перепонки.

Сарагарец уже хотел себе такую.

- Мне надо попасть в город, - в тон стражу повторил Аэдан.

- Тьмать. Все вы, Кан-Каддахи, упрямы, что ослы! – рыкнул крупный. От злого щелчка хвостовым клинком по камню вроде даже искра проскочила. - Уйди, говорят! Нового нетопыря потом обработаешь!

Судя по тычку когтистым пальцем, неприятному, хотя и на расстоянии, “новым нетопырем” был Ханнок.

“Как это славно, изучать и получать местные клички в первом же разговоре!” – устало подумал он про себя, успевший досыта наесться этого дела от щедрот обеих общин Ламан-Сарагара.

- А ты не указывай Кан-Каддаху, как ему себя вести! - внезапно окрысился другой крылатый. Зверолюди ощерились в полный набор зубищ, воинственно ссутулились, перехватили, один – каменный клинок, второй - бронзовую кирку, вполне уместно смотревшуюся бы как в карьере, так и в строю. Медленно зашагали по двойной спирали, сближаясь.

- Так, - а это уже привычное, аэданово, - Спокойно. Все.

Наемник как-то незаметно оказался между рогатыми, которым сейчас подходили исключительно “хищные”, никак не “парнокопытные” эпитеты. В руке у него появилась плоская глиняная табличка с немудреным рисунком, из тех, что выдают паломникам в подтверждение посещения храма. Кан-Каддах безжалостно хряпнул ее о борт телеги. Под счищаемой керамической пылью сверкнула медь. Затем, ярче – когда она поймала солнце и отразила его зайчиком прямо в нагрудник стража.

- А вот это видел? Опусти мост!

- Сразу не мог знак показать? – с укоризной, сдобренной изрядной долей наклюнувшейся осторожности спросил крылатый.

- Дела клана, - веско отозвался Аэдан, проходя мимо посторонившихся химероидов, и увлекая за собой спутников к глухо бухнувшему по внешнему борту рва настилу.

Ханноку стало не сильно легче на душе. Если раньше у корнокрылого во взгляде сквозила задиристость и неприязнь, то теперь подлинная ненависть, ледяная, как межзвездная бездна. Одно утешало – на лице у Шаи была написана неподдельная растерянность, даже не спешившая перерасти в негодование.

По доскам заклацали копыта – вначале несколько комплектов лошадиных и пара демонских. Затем, после надлежаще выжданной паузы, раздвоенных стало сильно больше.

Внутренние ворота были украшены еще богаче внешних. По подножью одной башни Кау вел за собой вереницу князей, чем ближе к нему, тем более древних по стилю резьбы. Навстречу шла процессия княгинь, возглавляемая Нгаре. Их разделяла высокая арка, в которой виднелось начало мощеной улицы. Ханнок направился было к ней, но остановился, услышав насмешливое:

- Куда собрался-то? Вначале – документы. Сюда.

Ему указывали на низенькое беленое здание, по сравнению с суровым великолепием парадных врат Юга смотревшееся едва не пошло. И одновременно зловеще. Ханнок вдруг осознал, что на слово “документы” у него выработалась аллергия. Это слово он узнал у Ньеча и оно отменно подходило его жизненному опыту.



2.3 Особенности национальной таможни.

Скрытый текст - SPOILER:
Из всех чиновников, с кем мне приходилось иметь дела, терканайские – самые тяжелые. Они носят мечи, мечи из крови гор, Нгаре! И, похоже, поголовно ненавидят свою работу.

- Леди Тармавирне, Странница Чогда.


- Аэдан, - начальник таможни, устало морщивший лоб в ранних морщинах, повторил, разрезав молчаливым мгновением имя на части, - Аэ… Дан. Норхад. Из клана Кан-Каддах.

- Истинно, господин мой, - отозвался наемник… наемник ли?

Аскетично обставленная комната. Тяжелый стол. Ряды шкафов для бумаг. Статуэткой из матово-черного камня у руки чиновника, единственной поблажкой эстетике, при желании можно было колоть черепа. Ее владелец закончил разглядывать закатного цвета пластинку и на время подарил столешнице компанию меди. Как Ханнок не силился, рассмотреть гравировку так и не смог.

За дверью позади осталась вереница комнат с ларями и сундуками, не избалованными содержимым. Старушка-метельщица с дребезжащим “Вытирайте сапоги и копыта, бестолочи!”. Озверелый воин, хищно сверкающий оранжевыми глазами сквозь прорези бронзового шлема, встретил их у порога и провел по зданию таможни. У самого входа в главный зал Шаи отмер наконец и спросил, зло:

- Ты ничего мне не хочешь сказать?

Аэдан усмехнулся и ответил:

- Нет.

Теперь он стоял впереди их разношёрстной, Кау сохрани, делегации с Севера. Спешно вызванный мастер над воротами, одетый в простую воинскую рубаху, оценивающе рассверливал их чуждым, льдисто-голубым взглядом поверх сцепленных в замок ладоней. У его плеча застыл зверолюд, снявший чересчур мордатый, длинный для нормального человека шлем и уместивший его у бедра. Сквозняк из неплотно прикрытого окна чуть шевелил черные крылья и короткую белую гриву, стриженную в узкий гребень. Рога были спилены под корень.

- Важный знак. Ты, никак, из Залетной Дружины, Аэдан Норхад?

- Это нелюбимое название, господин.

- Ты не ответил прямо. Впрочем, не важно. Мне нет дела до чувств Севера и блажи старика.

- Могу я рассчитывать на содействие, господин?

- Ты уже сдернул меня с инспекции. Обязательно было размахивать ярлыком прилюдно?

- Мне не пришлось бы...

- Осторожнее со словами, Кан-Каддах. Ты пышная птица, но не настолько, чтобы говорить, что мы здесь работаем “ненормально”.

- Со всем уважением. Но с каких пор Теркана так боится Севера, что не пускает обратно своих сыновей?

- С каких? Похоже, тебя и не было долго, Аэдан Норхад. Откуда ты шел? Через Майтанне? Значит, уже должен понимать, что к чему.

Чиновник откинулся на спинку кресла, забарабанил пальцами по столу, словно выстукивал ритм для памяти.

- Караван из Цуна должен был вернуться еще не прошлой осьмидневке. Караван в Нгардок не дошел до города. В Сарагар торговые люди не ходят уже десять лет.

- Мы с ними не пересекались, господин.

- Вот именно. Три дня назад гильдейцы из Проводников сообщили, что с внешним Контуром творится неладное. Я послал запрос на заставу, но до сих не получил ответа.

- Скорее всего, и не получите. Массовое озверение. Я сам это видел.

Таможенник прикрыл глаза ладонью, массируя большим пальцем висок.

- Вот значит как. Какого же Омэля ты задаешь мне глупые вопросы? Уж если я, тысячник, приставлен на работу, для которой достаточно было простого клерка, то все явно валится к тьматери! Видят предки, если бы проводники не засекли вас еще от Саэваровой стелы, мы бы говорили совсем в другом ключе, и пусть столица подавится! Ну что ты так смотришь?

- Все равно это не повод жаться за стенами, господин мой.

- Да что ты знаешь, Кан-Каддах!

- Я пятнадцать лет жил среди северян. Видел, к чему приводит отгораживание от проблем.

Таможенник несколько раз сжал кулак, и впрямь больше привычный к рукоятям и прикладу, чем к каламу. Уравнял голос.

- Хорошо же. Как закончим с формальностями, ты останешься сообщить новости.

- В той мере, в которой мне дозволено кланом, - уточнил Аэдан.

- Да, да, конечно. Давай сюда анкеты… я надеюсь ты догадался заполнить их сам и избавить старого вояку от мучений?

Терканай передал ему кипу бумаг. И когда, интересно успел оформить? Сарагарец его за писаниной не видел и начал нервничать на тему того, что этот внезапный мастер плаща и кинжала успел про него начеркать.

- Итак. Аэдан Норхад, Кан-Каддах… ну, это, понятно… – забормотал под нос начальник, просматривая бумаги и, похоже, сам тяготясь наработанным профессионализмом, - Ханнок Шор, Сарагар, репатриация… Кхм, слово-то какое. Подбираете их как котят, Омэль вам под хвост… Тилив Ньеч, Отомоль, вассальная клятва, хм… Сонни Кех, Майтанне… хм!

Чиновник саркастически изломил бровь, оглядев рыжую долгим взглядом. Но той хватило выдержки лучезарно ему улыбнуться в ответ. В отличие от каньонника.

- Шаи Тсомтаав, Итсканак…

- Простите, но - Шаи Ток Каан! Нобиль! Ишканха! – звонко перекрыл его голос тсаанай.

Тысячник недобро сощурился, разом сведя с себя гражданскую патину.

- Это какая-то шутка?

- Щенку напекло голову, простите, господин, - глухо процедил Кан-Каддах.

- Да вы издеваетесь! Вот что, господа хорошие, посидите-ка вы осьмидневку здесь, между стенами, поговорим по душам!

- Господин мой, служба клану и князю требует от меня скорости, - упрямо склонил голову Аэдан.

- Тьмать! – кулак шарахнул по столу, заставив медную табличку подскочить, - Ты забываешься!

- И все же.

Тысячник выругался, с походным мастерством мешая нгатаик с незнакомыми, дзокающими словами.

- Хорошо. Ты можешь ехать. Оборотню, так и быть, дозволено остаться пока в пределах Кин-Тарага. Остальные будут сидеть в карантине, пока я не решу!

- Вождь, можно вас на минутку? – зверолюд, про которого Ханнок успел уже позабыть за драматизмом момента, легонько тронул когтями начальственное плечо. Тот заругался пуще прежнего, но позволил что-то нашептать себе на ухо.

- И ты туда же? – наконец, вымолвил он, - С ума все сегодня посходили, что ли?

- Под мою ответственность, вождь! – рыкнул безрогий.

- Исключено!

- Вождь, помните, вы обещали тогда, на пиру…

- Ты! Нетопырь драный! Ты не посмеешь!

Драный нетопырь пожал плечами и по-зверолюдски улыбнулся.

- Под твою ответственность! – после долгой, нехорошей паузы, сказал мастер над воротами.

---

Уже позже, когда солнце покатилось с вершины неба, Аэдан, злой и усталый, вышел от начальника во двор к остальным. Пришибленные путники с Севера молча сидели рядком на скамейке, дожидаясь. Все кроме одного, оставшегося гордо страдать в одиночестве, озирая величавым взором стены, на которых угасшая династия пропавшего народа вела бесконечное шествие. За северянами приглядывал давешний таможенный демон, привалившийся плечом к стене и задумчиво куривший длинную резную трубку из красного шифера. Что он обо всем этом думал так и было не понять, но по крайней мере Ханнок смог рассмотреть его снаряжение и доспех.

Дощатая броня. Буквально. Здесь и теперь это слово больше не обозначало собранную из металлических полос кирасу. Старое значение кануло в древность вместе с Железным веком, и если бы не настойчивые попытки дядюшки вырастить из него образованного человека, то сарагарец и не вспомнил бы о нем. Вместо стальных полос и чешуи доспех составляли тонкие планки, судя по цвету – хорошего твердого дерева, тщательно и обильно обвязанные жилами и шелковыми шнурами, нашитые на кожаную основу. В Ядоземье бронзовый голод ощущался еще сильнее, чем дома, но на меч южный драколень себе скопил. И судя по форме, это был тот самый “коготь войны” с обратной заточкой, которым матери пугали детей в предгорьях от Сарагара до Нгардока.

- Идем, - бросил наконец Аэдан, после очередного за этот день свирепого взгляда, на этот раз посвященного нобилю.

- Аэдан Норхад, неужели ты по пути растерял все вежество? – внезапно рявкнул зверолюд, выстукивая пепел об угловую балку.

- Послушай, друг. Я благодарен, но чем обязан? – не задавшийся день никак не добавлял Кан-Каддаху миролюбия.

- В Дхоре славные девки, но злые комары. Они измучили мне всю спину, одни ногтями среди подушек, вторые жалами в болотной слякоти, пока ты тащил меня через камыши от той проклятой богами гати. Стрела в задницу – это смешно, но не когда тебе приходится удирать от нагрянувших горцев. Я просил оставить меня расхлебывать эту кашу, но ты заставил научить всем похабным песням, что знаю. Хоть и признавался потом, что это было самое неудачное решение в твоей жизни, потому как певец из меня хуже, чем из подрезанного киная.

- Хама? Я… - Аэдан явно хотел продолжить, но зверолюд предупреждающе вскинул ладонь.

- Прежде чем начнешь извиняться, что не признал, напомню – в нашу последнюю встречу у меня было куда больше пальцев.

- Хама. Жри мою печень волки, я рад тебя видеть!

Зверолюд радостно хлопнул его лапищей по плечу, едва не свалив на землю. Кан-Каддах улыбнулся, в этой манере - впервые на памяти Ханнока. Затем помрачнел:

- Давно уже?

- Семь лет, - драколень поскреб когтем оставшийся от спиленного белый диск во лбу, - Я привык.

- Ай, тьмать. Извини, я слишком долго был на Севере. Только увидел и сразу же об озверении…

- Там и впрямь все так плохо?

- Да.

- Что ж… Оставим это на потом. Как устроишься – заходи вечером в Пьяного Волка. Обсудим. А то твои спутники совсем приуныли.

- Ах да. Эти. Таскаю за собой всякое…

- Бывает, - зверолюд заткнул трубку за кушак и нацепил шлем, - Мне пора, еще надо дальнюю башню осмотреть. Не забудь.

- Не забуду. Предки свидетели, мне надо выпить… Идем уже, вы, четыре скорби Нгата!


Последний раз редактировалось Snerrir; 11.05.2017 в 16:09.
Ответить с цитированием