Карл протиснулся в кабинет, задев плечом Вихтара. Жрец недовольно засопел, бормоча под нос ругательства. Они не стали приятелями только лишь потому, что были повязаны в этом деле. Сотрудничество походило скорее на скоротечный союз, трещавший по швам всегда, когда каждый из них открывал рот.
-- Ты опоздал. Я ждал тебя битый час.
-- Я пришел, как только смог, жрец. Чтобы основательно напиться человеку обычно требуется время. Но откуда знать об этом такому жалкому слизняку как ты?
-- Что же ты не найдешь себе такого же собутыльника для темных делишек? Что скажешь на это? Я оставлю отмычку себе, а ты будешь ковырять замок пальцем. Как тебе идея жалкого слизняка?
-- Очень смешно. Просто обхохочешься, - процедил Карл, протягивая руку. – Давай чертов ключ и покончим с этим.
-- Хоть в чем-то мы согласны. Жди здесь. Не хватало еще, чтобы испортил мои записи грязными ручищами.
-- Не беспокойся. Никому не нужны твои каракули.
Жрец ушел в соседнюю комнату. Лязгнула крышка поднимаемого сундука.
«Надо же, он хранит инструменты там, где купцы прячут злато. Чего еще ждать от ревностного слуги Ремесленника?»
Тоффенбах провел несколько мучительных минут, ожидая, когда Вихтар соизволит отдать ему ключ. Ночь была тихой и холодной. Смолкли цикады. Ветер не играл с листвой. В такую ночь ворье обирает дома. Он тоже чувствовал себя татем. Необычным татем. Кому еще могла прийти мысль выкрасть заключенного?
-- Не затягивай, - громко сказал Карл, чтобы отбросить назойливые мысли. Поздно думать. Следовало действовать, используя возможность.
-- Да-да, теперь ты говоришь, что нужно поторапливаться, хотя я ждал битый…
-- Вихтар! Хотя бы сейчас мы можем договориться? Сейчас речь идет не о тебе или мне.
-- Знаю, знаю.
Жрец пошаркал к нему, зажав в мозолистой руке ключ. Вихтар, чтобы о нем не говорил Тоффенбах, не был спятившим чудаком. Он был гением, которому не нужно признание заслуг. Жрец Ремесленника протянул Карлу ключ. Движение вышло неловким, словно отеческий толчок, отправляющий дитя в большой мир. Карл облегченно вздохнул и принял подарок. Он повертел ключ в руках. С виду обычная железка – опора, основание и резьба. Никаких отличий от других ключей.
-- У основания колесо, - сказал Вихтар, покусывая нижнюю губу. Жрец разрывался между тем чтобы забрать ключ и сделать доброе дело. – Вставляешь вседверник в скважину и крутишь до тех пор, пока замок не щелкнет. Изделие само подстроится под пружины.
-- Вседверник, хм. Мне нравится. Думаешь, сработает?
-- Я не умею создавать неработающие вещи, Тоффенбах. Просто сделаешь, как я сказал, и дверь отопрется. И помни уговор – ни при каких обстоятельствах, даже если вас поймают – не говори им, кто тебе это дал. Мы поняли друг друга?
-- Да, жрец. Я забуду о тебе раз и навсегда. Не скажу, что меня это огорчает.
Уголки губ Вихтара чуть приподнялись. Топор войны был зарыт. На этом их дороги расходились.
Карл спускался, когда жрец окликнул:
-- Тоффенбах.
-- Чего тебе?
-- Почему ты это делаешь? Чего ради рисковать сытой жизнью ради найденыша? Он тебе не сын, это раз. Он обесчестил Каталину. Это два.
-- Считается ли бесчестием то, что делалось по обоюдному согласию?
-- Ты знаешь, о чем я, Тоффенбах. Конюх и княжна. Сюжет для кабацких историй. Никому из них это не принесло ничего хорошего.
Это было правдой. Благородные не венчались с низшими, как и куры не спали с котами. То, что совершила Каталина, навлекло позор на Каррэнстал. Их видел только Дорэл Матэвэл и несколько дружинников. Князь щедро заплатил за молчание, но слухи – они как зараза. Стоит раз чхнуть и поветрие распространится на всю округу.