Северное баронство
Метрополия, Малый бальный зал императорского дворца
Есть праздники, которые благополучно укладываются в рамки одного дня. Есть те, что затягиваются на неделю, вроде праздника «Первого посева», когда крестьяне, перебрав на радостях, пляшут вокруг снопов, прыгают через костры и бьют друг другу морды,… а есть «Прославление императора», и только Творец, если святоши из Присмаса не врут на своих проповедях и он действительно есть, знает, сколько недель он продлится на этот раз.
Очередной бал, уже на «излёте торжеств», когда основная публика разъезжается по своим резиденциям - кто, довольно прикидывая барыши от заключенных сделок или запланированных династических браков, призванных «навеки скрепить» ветви фамильных древ, под которыми подразумеваются их отпрыски, а кто обременённый невесёлыми думами. Возвращаться в Ронверт во втором качестве Эйберу не хотелось, и он исправно, как истовый верующий – богослужения, посещал каждый бал, продолжая скрупулезно создавать ореол авторитетного управленца и мозоля глаза всем без исключения нобилям императора. Впрочем, с исключением – первого нобиля Касантира «барон с севера», как его пренебрежительно называли некоторые знатные напыщенные чистоплюи, упорно избегал. Не время пока для прямых объяснений, тем более с таким дотошным и подозрительным человеком, как лорд Трейнхоу.
Сегодняшний день шёл весьма удачно. Подоспев к началу торжества, которое по традиции начиналось с длинных и церемонных восхвалений императора, на которых он и не присутствовал-то никогда, и дождавшись, когда после тоста за здоровье Нелиана XII гости разбредутся кто поесть, кто пощеголять манерами перед дамами, а кто – в небольшие кружки «по интересам», отыскал взглядом сэра Оризаса, одного из нобилей, и приветственно кивнул.
Попытка установить контакт с этим человеком обошлась в своё время Эйберу в немалую сумму золотом, однако за время их плодотворного сотрудничества эти затраты были компенсированы десятикратно. Оризас принадлежал к редкой породе деловых проныр и придворных хитрецов, умудряющихся проникнуть в любые министерства и структуры, и способных с первого взгляда определить свою выгоду, и – что наиболее важно – с кем им стоит иметь дело, чтобы эту выгоду стабильно приумножать. Обнаружив некоторую общность характеров, вскоре они стали друзьями – барон успешно решал свои дела в Метрополии, получал последние новости, налаживал контакты с нужными людьми, и именно через Оризаса он пристроил в своё время Дэври в эту аристократическую школу. А нобиль получил провинциального спонсора и работодателя, интересы и методы которого были похожи на его собственные…
Праздничный костюм (камзол гербовых цветов – синего с алой изнанкой, с пересекающими грудь наискось бронзовыми гирьками на манер бандельера) слегка жал, хоть и одевался не первый раз – но торжество есть торжество, даже если оно идёт второй месяц – каждый день надо выглядеть так, будто он – первый. За час Эйбер успел – весело поболтать с группой провинциальных аристократов, всё время принимающих барона как «своего», что последнего жутко злило, засвидетельствовать почтение наследнику граф Бэллоу, всё чаще заменяющему отца в важных делах (а с молодым наследником следует познакомиться получше… более чем вековые претензии Анворр на Соммлу никуда не делись) и проведать баронета, неумело подбивавшего клинья к красавице из Оллсвейна (чтобы не уронить его авторитет, Эйбер немного подыграл ему, посоветовавшись насчёт «сроков перевооружения»). Но главной победой сегодняшнего дня барон считал момент, когда худенький виночерпий, проходивший мимо компании беседующих гостей, от мастерского толчка в бок потерял равновесие и уронил поднос с бокалами на представителя Приора (сам Приор единственный в Левиране, как духовное лицо, обладал привилегией не являться на балы). Впрочем, энергичный старичок-бишоп с аскетичным лицом и тёмными глазами, полыхающими как огонь, умудрился увернуться (учат их этому, что ли?)… но когда его собеседник, чтобы скрыть смущение, принялся орать на слугу, лепетавшего оправдания, дескать, «уронили» его, барон уже был в другом конце бального зала, рассказывая дамам единственный припомненный им непохабыный анекдот «про двух охотников», вызвавший весёлый хохот последних.
И вот, после очередного бокала его взгляд случайно упал на группу высших военных чинов, среди которых мелькнул сам владыка Пайба. Ну надо же… то, что он не уехал после второй недели, кое о чём да говорит – то ли заняться нечем, то ли все его дела
тут. «Заняться нечем» отметается – будь он из числа типичных бездельников-феодалов, напросился бы на охоту. А Оризас вполне конкретно намекнул, что Сейрик – не бездельник...
Легшая на плечо ладонь заставила барона вздрогнуть. Это оказался Оризас, задумчиво глядя, куда-то сквозь барона, он теребил в руках стакан, на дне которого плескался последний недопитый глоток. Тряхнув головой и сбросив оцепенение, он сказал:
- Идём в мой кабинет. На балу уже нечего делать… тем более, найдется, о чём поговорить. А тут оставаться уже не безопасно. – Перехватив косой взгляд барона в сторону военных, нобиль добавил, - Да, и из-за них… знаешь, что они сейчас обсуждают? Твои военные наработки. Идём, если хочешь избежать неудобных вопросов.
Эйбер с тревогой посмотрел, на что-то обсуждающего и смеющегося Сейрика, как будто только его увидел. С каких пор нахождение с ним в одном зале стало для барона небезопасным? Потерев подбородок, и мимодумно отметив умелость столичного брадобрея, Эйбер кивнул.
- Пошли.
Уже выходя из зала, он снова кинул взгляд на компанию военных. К ним подошёл Касантир… «Вовремя же я убрался. Да, брадобрей не зря ест свой хлеб...»
Скрытый текст - Указы::
- Приору ответить, что я "крайне поражён тем обстоятельством, что священники, поборники истинной веры, недовольны казнью слабоумного, смущающего народ неясными знаками, которые он по своей дремучести не в состоянии истолковать". Неужели Престол теперь поддерживает доморощенных пророков и толкователей снов?
- Выделить на гавань требующиеся 3000 монет;
- 200 передать столичному историку, знатоку фамильных древ - пусть ищет, ищет... (родной брат деда Эйбер, ставший Приором, всегда был негласным антипримером для подражания в их роду, и лишнее напоминаение этого факта только испортило барону настроение); 800 - на продолжение распространения среди столичного бомонда и администрации идеи "предоставления кастеляну Ронверта большей самостоятельности, уравнивании в полномочиях с другими" (200 из них Дэври для работы в "своём" кругу);
- 1000 монет на исследования в области военного дела и кораблестроения.
- Хазгерн с отрядом телохранителей пусть наведается к старику и выяснит происхождение костей (молодому Эйберу как то пришлось участвовать с отцом в облаве на небольшую семейку людоедов, так что люди этого типа вызывали у барона жуткую ненависть) - если подозрения верны, старика и причастных сыновей повесить, а дом сжечь...
- 1000 на организацию для всех прибывших в Ронверт "Большой дикой охоты" (только в западной части баронства; восточную охранять, не пускать туда посторонних, ссылаясь на крайнюю дремучесть тех мест) - похвастать перед гостями Трактиром и псарней, использовать последние для увеселения и охоты пришлых. Вся добыча может быть продана на территории баронства, чтобы гостям было удобнее отсчитать от неё половину в нашу казну; организовать что то вроде "займов" для охотников, не имеющих и гроша с собой, но планирующих заработать на своём мастерстве.
- 1000 отложить в запас.