- И что, эта эра наступила? – осторожно спросил Ханнок, когда пауза затянулась. Вообще-то дома про Ядоземье так и считали – край победивших монстров, кривых отражений и злой магии. Но то как Аэдан об этом говорил, да и вообще весь опыт общения с южанами говорил ему, что не все так просто.
- Нет. Правда, увы, не из-за героев, благородными подвигами вернувших нас в чувство. Просто однажды победители начали выяснять, кто уже из них самая правильная порода. Недобитые нормалы и те из зверелых, кто потихоньку понял куда все это ведет подняли восстание. Победили, учинили еще резню – новоэровцев… Вот потому-то мы и не любим вспоминать об этом времени, Сарагар. И о многих других. Неужели ты думал, что наше спокойное отношение к озверению появилось на ровном месте, из одних благих побуждений? Мы заплатили за него большую цену.
Аэдан поморщился, устало помассировал висок.
- Тьмать. Вы из меня делаете оратора. Так говорю, будто сам над Большезадым не возносился. Я вообще-то тебя к костру звать пришел. Там уже все остыло наверняка. И завтра новый переход, до следующей точки связи.
Ханнок вновь приуныл. Приоткрыл пасть, собираясь формально попросить прощения за эпизод с падением. Хороший момент, Кан-Каддах как раз говорил о согласии и признании ошибок…
- Так. Еще одно слово – и кулаком в морду, - сказал терканай.
Ну, хоть какая-то константа в этом меняющемся мире.
---
- Да проснись уже!
Ханнок вздрогнул, открыл глаза и едва удержался от того, чтобы цапнуть трясущую его за плечо руку. Человечность человечностью, но некоторые импульсы сейчас шли прямиком из хищного пакета. Особенно после такого сна, явно навеянного вечерним разговором – бои, погромы и рабовладение. Видение вышло ярким, словно сам ходил по залам, где каждый новый владелец сбивал со стены лица и морды предыдущих. Присутствовал на торгах и дележе. И очистительных ритуалах – разных, в зависимости от того, кто какую скверну с себя счищал. И одновременно пугающе похожих.
Зверолюд недовольно, широко зевнул, протер глаза. Затем понял, что все вокруг как-то очень уж нехорошо суетятся, собирая пожитки и уничтожая следы лагеря. Явно не просто от любви к ранним побудкам. Встревоженно огляделся и едва сдержал ругань. Расслабился, тьмать.
Внизу, в долине, над кронами деревьев поднималось несколько столбов дыма. Слишком широких и высоких для костров. Приглядевшись, драколень различил отблеск пожара. Затем оттуда донеслась барабанная дробь, но быстро оборвалась зловещим хлопком. То ли порох, то ли, что еще хуже – боевое заклинание.
Солнце еще не взошло, хотя на востоке небо уже посветлело. Предрассветные часы – самое удобное время для нападения, сарагарец знал это на собственном опыте. Стражи уже хотят спать, верят, что самая тяжелая часть смены – позади. Особенно, если и не ждут ничего плохого.
- Да простит меня Кау…
- Что такое? – на ходу огрызнулся Аэдан, сметающий кострище.
- Там же не знали, что Орден вторгся! Может из-за того, что я вчера уронил передатчик…
- Тьмать и пьяная спираль! Мир вокруг тебя не пляшет! - прорычал терканай. Затем все же смилостивился и добавил:
- Слушай, я очень рад, что ты у нас расширяешь кругозор, но давая без глупостей, а? Болеть за новый дом – это все очень славно, но убедись вначале что этот дом болеет за тебя. Не факт, что горцы при встрече сами бы тебя не порубили, чтобы там Шесть Лап не говорил. Кстати о нем. Лучше помоги зверозадому подпругу затянуть и штаны одеть – тяжело ему, видишь, как вертится?
- Жаль, я был бы не прочь побыть здесь еще, - грустно сказал Шаи, рассматривая напоследок дерево. Ханнок проследил за его взглядом до той самой развилки и отвернулся. Ну его к козлам.