Как говорится, простите, люди добрые, но я всегда дорабатываю начатое, даже если в итоге выйдет боком. 
Вот кусочек из завершающей линии Артемия-Николая и Вероники. Больше нельзя, ибо лимит знаков.
Скрытый текст - эпилог: Со дня нападения броненосца прошло три месяца. За это время многое переменилось в семье Каракозовых. Сначала Артемий уехал по торговым делам в Новоархангельск и пропал без вести, затем в факторию пожаловали жандармы. Управляющего как последнего каторжанина в кандалах увезли за море, арестовали пол гарнизона, потом, правда, разобрались и выпустили. Дмитрий успел сбежать на американскую сторону и уйти в Канаду. Месяц спустя пришло письмо, подписанное неким Блэкгоулом, мол, живёт в Калифорнии, цел, не беспокойтесь и не ждите. Наталья уехала вслед за мужем. Слуги и нанятые инвалиды покинули факторию. Вероника осталась совсем одна.
В имении расселилась полурота третьего казачьего полка. Инженерные команды для строительства валов так и не прибыли, новые нападения не последовали, делать им было совершенно нечего. Вынужденное безделье разрушило дисциплину. Казаки целыми днями сидели в гостиной и пили, пили, пили. Эти, в сущности хорошие, трудолюбивые люди превратились в настоящих зверей. Стены разрисовали углями, картины посекли шашками, в вазы справляли нужду.
Сначала к одинокой девушке относились с уважением, но время шло, и теперь Веронике было опасно лишний раз выходить из комнаты. На ночь она всегда затворяла дверь и подпирала столиком, но и так было страшно от разудалых криков пьяных жильцов. Всё чаще и чаще Веру будили стуки в дверь и пьяные, повелительные окрики, мол, открывай, ведьма каторжанская!
Вероника пригорюнилась у окошка. Солнце почти скрылось за горами. На коленях лежало мятое, читанное-перечитанное письмо Блэкгоула, единственный радостный луч в беспросветной жизни.
В дверь тихонько постучали. «Опять они», - нахмурилась девушка и решила игнорировать незваных гостей. Стук повторился.
- Вера! Ты там? Ответь, пожалуйста! – голос показался знакомым. Сердце девушки забилось сильнее. Неужели вернулся двоюродный брат? Она прильнула ухом к двери.
- Вера, это я, Николай, тьфу, Артемий! Открой!
Вероника откинула засов. На пороге стоял невысокий худощавый мужчина в замызганной грязью меховой куртке с левой рукой на перевязи. На поясе болтались кинжальные ножны. Разросшиеся серые волосы завивались на концах. На узком давно небритом лице растянулась довольная улыбка. Бродяга совершенно не походил на сухого настороженного брата, но говорил в точности как он.
- Артемий? – Обнялись. Сейчас для Вероники это было самое родное, приятное лицо. - Что у тебя с рукой?
Гость отстранился, поморщился как от зубной боли, склонил голову.
- Пустяки, Вера, Максутов пырнул шпагой… Не важно! Вера, если бы ты знала, как я виноват перед тобой! Обещай! Чтобы я ни рассказал, сначала выслушай, не перебивая, и только потом решай. Я приму любой твой ответ. Обещаешь? Ну, во-первых, меня зовут Николай.
Он говорил и говорил: как собирал информацию, разоблачил управляющего, про суды над казнокрадами. Лев Иванович ещё жил под арестом во Владивостоке, но в обмен на заграничное золото в ближайшее время сможет беспрепятственно покинуть пределы империи. Управляющий компании, Максутов, снят с должности, но из-за былых заслуг в Крымскую войну, дело замяли. Из-за вестей о золоте на Аляску отправят новые партии колонистов. Трубецкой же должен отправиться на материк и разведать настроения индейских племён.
- У меня ничего нет, кроме работы, - признался Николай. – Я понимаю, что не пара тебе и что причинил зло твоей семье. Ты просто обязана возненавидеть меня. Я не стану оправдываться, мол, не было выбора. Но всё равно, даже ожидая неизбежный отказ, я не могу не спросить. Не хочу потом жалеть всю жизнь. Вера, ты выйдешь за меня замуж?
Николай с тревогой смотрел на меняющееся по мере рассказа лицо девушки. Вероника – эта некогда наивная, восторженная девочка ускоренными темпами взрослела. И когда после долгого молчания девушка подняла глаза и открыла рот, внезапно Николай осознал, что она тоже часть семьи Каракозов и, значит, такая же хитрая и порочная.
- Да! – вымолвила Вера.
|