Копейщики осторожно, выставив вперед оружие, пошли вглубь склада. Махарик чуть позади, с взведенным огнестрелом. По-хорошему, на такое дело полагалось брать лишь духовые трубки с парализационными стрелками, но за последние дни они уже казались чересчур ненадёжными. И никто не стал напоминать - защитников зверолюдских прав как-то резко поубавилось. Впрочем, сарбакан у них все-таки с собой был - Ашваран мог и подменить стрелка.
Особо не таились – у волков острых слух. А вот мозги – не очень. Главное не спровоцировать до срока, а там можно и окружить. По крайней мере с этим оборотнем работало. Навязавшийся укулец Ашварана раздражал до жути, но лишь по идеологическим мотивам. Под руку не лез – видно занимался в Верхнем городе тем же отловом и знал, когда лучше не мешать.
Скулеж отследили до закутка в углу. Разом, по отмашке выскочили вперед и перегородили проход между ящиков. Другого выхода не было, даже если каким чудом проскочит между ловцами – только одни ворота в доме, через которые они пришли. Если, конечно купец не соврал, прикрывая какую тайную дверь на ничейную полосу города – для контрабанды.
Свет от факела больно резанул по волчьим глазам. Тварь прикрыла морду ладонью и сдавленно зачастила:
- Не надо! Не надо! Простите! Не надо!
Ашваран всмотрелся внимательнее и выругался. Да, оборотень. Только давнишний, мелкий, явно озверевший задолго до шторма. Волк явно был не в бешенстве, а в осознанном состоянии. Насколько оно вообще у этих несчатных мерзостей бывает осознанным. Даже одежда есть, хотя и драная. В грызню уж точно не лез, напротив – забился в угол, затравленно вжавшись в ящики. Вернее – забилась.
Все таки дядя Савор хоть и возлагал основные надежды на Кёля в помошниках, но успел и Инле научить различать пол кинаев по форме морды. Это совершенно точно была женщина… или все же самка? Сложный философский вопрос – оскорблять подобными словами даже псовых считалось зазорным, но за последние дни от коллег сарагарец такого наслушался, что уже не сильно радел за вежество.
Волчица похоже, была подростком. Тощая, даже изможденная. Шерсть местами в проплешинах, словно ударами повыведена, одно ухо рваное – видимо горожане оказались не шибко милостивы к меньшей сестре.
- Ошейника нет, - заметил Тцарок.
Ашваран поморщился – осложняет дело. Гадай теперь, к кому претензии предъявлять. Если были хозяева – то прошляпили, или и вовсе выставили за дверь. А за такое надо бы штраф влепить – на волне страхов про озверение, разбрасываться даже давними кинаями – безответственно. Вон, как купца напугала – даже со страху решил, что у него завелся новый, штормовой оборотень. Если беглая или безхозная, то вообще гадко. Как бы совет лапу не наложил. Если дойдет до торгов, то эту дохлость точно прибьют на жертвеннике – по теперешним временами плохо раскупались даже здоровые, сильные кинаи. А у него, как назло, от акуционов нынче чувство вины.
- Что тут у нас? А, болезный… - разочарованно протянул Белый Плащ. Бросил меч в ножны.
– Жаль, а я надеялся на хорошую драку. Ладно, ты был прав, Человек-под-Колесом. Нечего нам на это размениваться. Кончайте его и мы уйдем.
- По протоколу положено отвести оборотня на стражничий двор, для засвидетельствования. И передачи в руки властям, в случае бесхозности, - мстительно сказал Инле-Аш. Мохнатой сегодня стоило поставить своим волчьим демонам свечку – Ашварана снедало желание поступить назло земляку.