- Вы когда-нибудь бывали в Серой Гавани? Глупый вопрос. Разумеется, нет. Да и как вы могли побывать в месте, которого не существует? По крайней мере, дядюшка Корнелиус считает именно так. А ведь он много знает и многое видел. Но почему же я не верю ему? Может, всё дело в моей мятущейся натуре, которая не хочет и не может жить по правилам? Ей так хочется обрести ту сводобу, которую сулит Гавань. Увидеть мир по-другому. Почувствовать его. Почувствовать хотя бы что-нибудь!
Впрочем, обо всём по порядку.
Итак, моё имя Пьеминус, и я маска. Удивлены? Теряетесь в догадках, что за маска? Терпение. Я живу в мире Фарианикс. Когда-то это было богословленное богом место, но потом всё изменилось. Раньше мы были обычными людьми, жили себе, не тужили, возделывали землю, строили города, любили и ненавидели…
Но потом всё изменилось. В одночасье лица всех жителей Фарианикса превратились в маски. Безликие, бесчувственные, однообразные. Белая гладь, некогда бывшая человеческим лицом. Однотипный нос и подбородок, узкая полоса на месте губ и пустота прорезей на месте глаз. Изменилось только лицо. Тела остались такими же, как и до дня Лицедейств, как окрестили скорбную дату преображения. С виду люди как люди – едят, дышат, видят, ругаются и молятся – а вместо лиц – маски. Символ нашего проклятья. Даже младенцы рождаются с белыми гладкими личиками.
Верховный Консулат уверяет, что это дар, ниспосланный богами, дабы сблизить великий народ. Церковь Никателиуса, нашего верховного божества, твердит, что это испытание, и лишь пройдя его, мы познаем бога. А вот мой покойный батюшка был более категоричен. Он всегда утверждал, что это проклятье, кара за наши грехи. Люди так часто лгали, что богам это надоело. Вот они и заменили лица масками, на которых видны все эмоции, которые испытывает человек. А старик Корнелиус так и вовсе утверждает, что у Никателиуса крыша поехала, и безумие перекинулось на созданный им мир.
Отчего-то его слова мне кажутся больше похожими на истину. С появлением маски для человека стало просто невозможным скрывать свои эмоции, а уж говорить одно, но чувствовать при этом совсем другое стало под силу…да никому не под силу. И точка.
Я не застал эру Своелиция, но много читал об этом в библиариуме, где хранятся хроники. Удивительно, но все тираны изображены на прилагающихся гравюрах с совершенно безобидными и вызывающими доверие лицами. Лицемеры. Попробовали бы они солгать сейчас. Ах, да, я ведь снова не сказал. Маски безлики, пока человек не испытывает эмоций. Но как только они овладевают им, то тут же отражаются на "лице". От радости рот растягивается в улыбке, от грусти - изгибы бровей и уголки рта ползут вниз. От ярости маску искажают борозды морщин.
Поначалу это было даже забавно. Говоря с человеком, ты видел на лице всё. Но, увы, натура человека такова, что он не мог жить в таком мире. И тогда Консулат принял Декрет о запрете эмоций и чувств. С малых лет детей стали учить бычь бесчувственными, не проявлять эмоции, подавлять их. До пятнадцати лет ребенок должен был научиться владеть собой, если же по достижении эмоционального совершеннолетия он так и не сумел обуздать свои эмоции, его "списывали". Он утрачивал право жить среди людей. Поговаривают, что поначалу, для таких был построен Город Ущербных, в котором они томились, как в тюрьме, без права выхода. Но хроники об этом молчат. Лишь старый Корнелиус помнит об этом. А ещё он помнит, чем всё закончилось. Дядюшка говорит: "Была славная резня". Не смогли эмоционально неустойчивые маски сосуществовать в замкнутом пространстве.
Спрашиваешь, почему запретили чувства? О, это отдельная история. Трагическая история. Официально чувства попали под запрет из-за того, что они схожи с эмоциями и человек, чувствующий, не мог подавить проявление эмоций. Но была и ещё одна страшная причина, о которой старались умалчивать.
Когда-то Фарианикс был унылым местом. Серым и тоскливым. Нет, не всё время. Весной он расцветал миллионами цветов, но жаркое солнце выжигало всё, лишь стоило наступить лету, а потом приходил черёд осени с её свинцовым небом и вечным дождём, сменяющимся таким же серым снегом. Так было из года в год от сотворения мира и до дня Лицедейства.
Никто сразу и не заметил, как стал меняться наш привычный мрачный мирок, так все были шокированы появлением масок. Но потом…
Появились странные растения. Сначала они были редкостью, но потом стали встречаться всё чаще и чаще, пока полностью не вытеснили привычные. И всегда они были либо яркими и разноцветными, переливающимися всеми цветами радуги, сказочными по красоте и причудливости форм, либо красно-чёрными, мерзкими, отталкивающими, словно проросшими из самой Преисподней тысячи демонов Таргаласа. Как будто, не успев родиться, уже были мертвы.
Затем стали появляться новые виды животных. Они выглядели совершенно фантастичными. И снова одни были причудливыми, но прекрасными. Огромные бабочки, розовые хомячки с крылышками, зелено-сиреневые аликусы, похожие на привычных скакунов, но с узорами на шкуре и львиными лапами, заканчивающихся когтями хищной птицы уралон. Другие словно явились порождением самого страшного кошмара. Монстры с тысячью глаз, десятками клыкастых пастей и неутолимой жаждой убийства. Алчущие свежей плоти твари.
Даже небо изменилось. Один день оно было розовым с голубыми облачками и оранжево-фиолетовым солнцем. Другой – чёрным. И это не был цвет туч. Это был цвет самого неба, по которому медленно плыли тяжёлые багровые тучи, периодически изливающиеся грязно-коричневым дождем. Безумный мир. Волшебный, красочный, но безумный. И больше никто и никогда не мог назвать его серым. Серый оттенок навсегда исчез. Навсегда. Все гадали, отчего это происходит, пока не случилось нечто невероятное.
Горакис Тауликус, один из виднейших торговцев города Клайсикс, как-то удачно увёл из-под носа своего конкурента Талбрикса Карасфикса, выгодный товар.. Талбрикс так рассвирепел, что не смог сдержать своего гнева, который тут же отразился на его маске. Это означало одно – позор и изгнание. Но это уже было не важно.
Купец схватил свой снарядомёт и понёсся через базарную площадь сводить счёты. Все быстро и беззвучно расступались при виде опозорившегося торговца. А то не дай Величайший, страх родится в душе и оставит след на лице-маске.
Горакис стоял возле своей лавки. Он увидел обезумевшего конкурента, но «лицо» его осталось неизменным. Талбрикс принялся орать, что было мочи, размахивать снарядометом и крушить прилавок. «Ненавижу тебя!!! – кричал купец. – Всеми фибрами своей души – ненавижу. Безмерно, неистово. Ненавижу!!!».
Толпа безэмоционально следила за сценой, пока один из прохожих не заорал от ужаса. Гримаса страха была на его маске. Напротив выясняющих отношения купцов появился сгусток черноты, который постепенно обретал очертания, плоть, превращаясь в уродливого и, как выяснилось потом, смертоносного монстра. С телом зубра, пастью вместо головы, тремя жалами валайской мантикоры и десятком рук-клещней. Чем сильнее становилась ненависть Талбрикса, тем больше становился монстр. Обретя истинный размер, тварь бросилась на толпу…
Так и был раскрыт секрет. Положительные чувства материализовались, преображая мир, делая его неимоверно красивым, порождая сказочные формы жизни. Отрицательные – создавали растения – уродцы и животных-монстров.
Запрет на эмоции и чувства уже ничего не мог изменить. Наш некогда унылый мирок преобразился окончательно.. Да и новые виды флоры и фауны могли размножаться. Они быстро освоились, и вскоре заполонили Фарианикс, вытеснив прежние растения и животных.
Вот только Серая Гавань, по слухам, не изменилась. Старая сказочка. Но немало тех, кто в неё верит. И потому год от года не иссякает поток безумцев, стремящихся её найти.
Постепенно люди научились жить без эмоций или скрывать их, проявляя лишь тогда, когда никто не видел. Но боги и тут жестоко пошутили. Однажды Легирминус, один из пятнадцати Консулов, проснулся с радостным лицом. И что бы он ни делал, эмоция не исчезла. Маска навсегда осталась такой! Новая шутка богов. Жестокая шутка. Новая попытка искоренения лицемерие. Стоило хотя бы раз поддаться слабости, как маска выводила тебя на чистую воду и кричала о совершенном преступлении.
Эмоциональным преступникам нашли применение. Одних отправили на рудники, других охотиться на Чёрных Бестий, как прозвали монстров, порождённых злыми чувствами. В обоих случаях это был смертный приговор. Вот в таком мире я живу. Прекрасном и одновременно жестоком. Мир, где все равны во всём, в том числе и в угнетении. Мир, где чувства и эмоции подавляются от рождения и строжайше запрещены, ибо одни разрушают наш мир, а другие наше общество. Мир, который давит на тебя, словно обрушившаяся скала, привалившая тщедушное тело.
И лишь в Серой Гавани этого бремени нет. Говорят, что это единственное место, где маска исчезает, и ты снова становишься собой. Где ты можешь радоваться и грустить, любить и ненавидеть, жить. Жить без диктата. А ещё оттуда раз в год уходят корабли, которые уплывают в иные миры. Волшебные, сказочные миры. Миры, в которых так хочется побывать. Может быть, там есть корабль и в ваш мир. И пусть дядюшка Корнелиус твердит, что никакой Серой Гавани нет, но я-то знаю, что она существует. Я верю в это. Верю! И найду, даже если придётся пройти Фарианикс вдоль и поперёк.
Я замолчал, переводя дух. Собравшиеся за столом переглянулись. Семь из них были из проклятых. На их масках навсегда застыли отпечатки их слабости – гнев, боль, счастье, радость, уныние, тоска, восторг. Такие разные, но в то же время одинаковые – отверженные. Такие же, как и я. Их мой рассказ не затронул. Они и так всё знали. Другие четверо имели человеческие фигуры, которые венчали звериные головы. Чужаки. Они попали в наш мир случайно и, конечно же, не прижились.
- Сказка. Ты предлагаешь нам последовать за тобой из-за какой-то сказки? – спросил один из пришлых. – Ты действительно думаешь, что мы сможем найти в этой Гавани такой же проход, как и тот, через который мы пришли в ваш мир?
- Да и почему, мы должны идти за тобой? – в голосе девушки с грустной маской тоже звучало сомнение. – Ведь ты даже не один из нас. Ты бесстрастный! Почему же мы должны следовать за тобой? Здесь, в поселении проклятых, мы хотя бы в относительной безопасности…
- Вы не должны, - из заплечной сумки я достал старинный свиток и положил его на стол. – Это Песнь о Серой Гавани, составленная бардом-провидцем Оракулисом. Он был там, видел её и описал. Он нашёл её. Значит, сможем и мы. И… я не один из вас, но и не один из них.
На моей маске появилась улыбка, которая тут же исчезла, придав вновь бесстрастное выражение «лицу».
- Итак, вы пойдёте со мной?..