[Mr. Edvards, esc.]

Хорхе тоже не спал - судя по звукам из трубки, развлекался с парой-тройкой шлюх. Впрочем, номер этой полицейской, Александры Кастильо, оттарабанил мгновенно.
Пусть развлекается, он пока не нужен.
Кастильо мялась и скулила, но, кажется, уяснила все насчет фотографий и бара. Осталось только две вещи – встреча с парнями из других кланов и повестка от копов… Солнце показалось над горизонтом. Денек сегодня будет еще тот. Я перебинтовал штопку на груди, вскрыл новую белую рубашку, но надевать не стал. Надо позаботиться об оружии. Какой-то лузер считал, что оружие лучше женщин – и на заботу отзывчивей, и вернее в сто раз, и не изменит, если хорошо ухаживать… В чем-то я с ним даже согласен. В том, что не изменит, если вовремя чистить и смазывать. И пристреливать, конечно. Дядин «Магнум» и так был в отличном состоянии, даже серебряная гравировка The Widowmaker блестела, просто именно сегодня я должен быть уверен в нем на все сто.
К дому уже начали подъезжать кабриолеты тех, кто постарше и хаммеры «курков». Ну что же, посмотрим в их честные сочувствующие глаза.
***
Они все уже сидели в каминном зале. Тануки Исиока как обычно перебирал четки, старый Джианкарди, кажется, посмотрел на меня с сочувствием, а Гловер Дохлая Рыба из Аллигаторов уже во всю тянул халявный кокс. Срать он хотел на все это.
Однако, он заговорил первым.
- Даров, Буэно. – Он нервно втянул последнюю дорожку. – Че надо-то? Не, ну типа Старик склеил копыта, ну, типа, пусть ему земля будет пухом и все такое, а мы-то тут причем, чувак?
- Мы понимаем твое горе, Исидро. Старик был хорошим человеком. Он уважал законы и отвечал за свои слова. Но о тебе мы еще ничего не знаем. – доверительно сообщил Джианкарди, попыхивая сигарой. – И если ты хочешь просто занять место дяди, ты должен доказать нам, что ты тоже хороший человек и уважаешь законы. «Старик говорил, что ты умный малый» - читалось в его глазах – «вот сейчас и проверим».
Тануки молчал, только бусины щелкали одна за другой – говорят, эти четки снизаны чуть ли не на рояльную струну... На его желтой косоглазой морде не было ровным счетом ничего. Япошки все еще не очень влиятельны в Порто-Энгомбле… А ведь он вполне может быть заказчиком! Хотя, «Кулаки» предпочитают живой товар порошку, но кто имеет одно, никогда не откажется заняться и другими прибыльными дельцами. Надо присмотреться к этому Маленькому Будде.

- Спасибо за сочувствие, Чикконе Джианкарди, но я позвал вас не для того, чтобы наматывать сопли на кулак. Я знаю, что по СьерраПута ползут слухи, будто Стервятникам подрезали крылышки и теперь их надо добивать, пока не опомнились… Так вот, зарубите на своих носах, это брехня. Если хотите, можете проверить, но мы зальем улицы кровью – вашей кровью. Если вы не хотите терять бойцов и иметь геморрой с копами, примите как святую истину – Буэно ла Волла удержит город ничуть не хуже, чем Старик ла Волла. Мы сильны и едины. *показалось, или Эрнан и какой-то хлыщ из клана Джианкарди переглянулись?* А наши войны будут выгодны только тем, кто захочет подобраться к нашему пирогу. Кто из вас хочет делиться своей долей с какими-нибудь мускусными крысами? *нет, не показалось. Дьявол.*

Прав был старик. Есть время, когда нужно без колебаний стрелять, а есть, когда нужно работать мозгами и языком. Главы кланов слушали меня и, черт подери, кивали. Сами того не замечая. Пригрелись, привыкли к накатанной колее, обросли связями, заплыли жирком… Не замечают, что в бандах подросла поджарая и жадная смена. Старому Джианкарди первому предстоят жаркие деньки… Но не сейчас.
- И что ты предлагаешь, Стервятник Буэно? - Господь явил чудо, молчальник Тануки отверз уста. И даже шариками щелкать перестал.
- Да что тут предлагать. Я не хочу менять порядок вещей. Слишком много потеряем, при сомнительном выигрыше. Решать вам. Мы даже не станем вас задерживать в доме. Мы не перережем вас здесь, как телят на бойне. Потому что ничего не изменилось. Я уважаю закон. А вот те, кто придут вместо меня, закона соблюдать не станут. Выбор за вами.

Я видел, что главы уже сделали свой выбор.
И меня это устраивало.
***
Бац! Эрнан складывается пополам и харкает кровью пополам с зубами. Рамиреса и Хорхе, которые держат его за локти, передергивает.
Я ничего не говорил. Ничего не отвечал на мольбы и истеричные вопросы. Просто месил его смазливую морду, лицо предателя. Х-ха!
Старик подобрал тебя в дерьме, падаль. Старик воспитал тебя в семье. Ты хоть понимаешь, кусок дерьма, что такое, жить в семье?! А ты продал его, как Иуда. Да стократ хуже! Ты продал не учителя - ОТЦА!
- Хватит, Буэно, ты убьешь его! – Я плюнул в вытекший глаз предателя, схватил его за рваный воротник и притянул почти вплотную.
- Как зовут падлу, которая тебя купила? Кто этот макаронник? Где бокор?
То, что еще несколько минут назад было Эрнаном, размазывало кровавые слюни и глухо мычало. – Ы-м-м-м… М-м-а…йкл… Ы-м-м-м…А-а-а-а… Ло-ло-лоенцо…Ге-е-е-е-е…
- Унесите эту падаль. И позаботьтесь, чтобы ее никто и никогда больше не видел. И сами не распускайте языки. – Парни кивнули. Все-таки, они у меня понятливые.
Дьявол, а ведь уже почти полдень! Та девица должна уже быть в баре. Ничего, подождет.
Черт, еще одна рубашка на выброс.
***

Когда я вошел в бар, часы над стойкой показывали 12-10. Почти вовремя. Кулаки саднили, да еще и швы снова разошлись, а на новой рубашке проступили кровавые пятнышки. Если бы еще девицы не оказалось, я бы, наверно, сорвался на ком-нибудь. Но она была там. Сидела у стойки и мерно накачивалась вискарем. В полдень. А какое мне дело?
- Сеньорита Кастильо? Давайте присядем. – Я повел ее за столик в углу и уселся так, чтобы видеть все, что происходит в зале. Полицейской явно все это было похрен. Она нервно вытащила пачку фотографий и сунула мне. На ее бледном лице было написано желание поскорее оказаться где-нибудь подальше и никогда больше меня не видеть. Не выйдет. Я бегло просмотрел снимки.
- В четыре утра, говорите? Вот странно, сеньорита Кастильо, а ведь моего дядю, Орландо ла Волла, больше известного как Старика Стервятника, тоже прикончили в четыре утра… Не улавливаете связи?
Девица вздрогнула и проглотила уже готовое вырваться оскорбление. И правильно сделала. Я не люблю бить женщин. А она и так не очень похожа на корзину с фруктами. Бледная, глазищи красные, блестят, волосы растрепанные, как будто через кусты продиралась… Вчера она была не такой.
- Неважно выглядите, сеньорита. Тому есть причины?
Полицейская отвела взгляд, нервно поправив платок на шее, и просипела:
- Дурная ночь и утро не лучше... Но мы пришли не меня обсуждать... - короткий взгляд с нескрываемой неприязнью - Совпадение, думается... не более того. Или убийцы, если их несколько решили устроить постановку в духе Эдгара Аллана По... в целом это уже не мое дело...
- Хм... Берегите себя сеньорита Кастильо. Предутренние часы, знаете ли, сейчас стоят душные, от этого такие сны, бывает снятся, что лучше бы умер...- я взглянул на нее в упор, она немедленно отвела взгляд, буркнув что-то в духе "Мне ли об этом не знать" - Себя надо беречь. Видимо, ваш шеф тоже так думает, не так ли? – Кастильо вскочила.
Так, теперь улыбочка:
- А все-таки, вы и сама не верите, что это простое совпадение. Вам не по себе, сеньорита. И при этом вы не у дел. – Я собрал фотографии обратно в конверт. Там было больше, чем достаточно.
- Ну раз вы в курсе моего... - запнулась, - отпуска... больше мне здесь делать нечего. Со всем уважением... - дальнейшие слова, о которых она скорее всего бы пожалела, "затопила" вискарем, осушив бокал до дна, отдышалась, нервно ослабляя платок - как я и сказала, я этому делу больше не причастна... - оскалилась, - привет ребятам из Центрального Управления... если встретитесь...
Платок сполз с шеи Кастильо. Ее душили что ли?!
- Сеньорита, на вас напали? Кто? – и ничего. Только расширенные, казалось, на пол-лица глаза. Нет, итальяшки такого за одну ночь сделать не могли бы.
А теперь аккуратненько так… Подсекаем!
- Можете не верить, но ла Волла не бросают тех, с кем работают. Может мои парни позволяют себе лишнего, но мне вы можете верить. Если вам угрожают за то, что работаете на меня, мы защитим вас. – Мимо, точно мимо. Дело не в этом. – Даже если угрожают не из-за этого, я не беру назад своего слова. – Все равно мимо. Но явно что-то было на «четыре часа»… - Сеньорита Кастильо я хочу предложить вам дело, естественно, с хорошими премиальными. Вы верите в вуду? А вот я верю. И предлагаю вам поискать для меня одного колдуна…
- Да идите вы со своим вуду... – прошипела Кастильо нервно, сглотнув, и добавила с натянутой улыбочкой, - Пошлите кого-то из своих, "господин ла Волла"... в делах подобного толка я точно вам не помощник... хватит с меня бабкиных сказок.
Дернула уголком губы и добавила:
- Мне платят за информацию, и поверьте, мне этого достаточно... чтобы чувствовать себя шлюхой... Адиос... – и, подхватив шарф и конверт, пулей вылетела за дверь.
Я пригладил усы с эспаньолкой и улыбнулся. Что ж, переходим к запасному плану.
***

Когда я подъехал к участку, солнце стояло в зените, выжигая дотла все живое, которое осмелилось выползти из спасительной тени. Ссадины, залитые потом, немилосердно дергало. Осталось немного. Раз Кастильо не захотела найти для меня бокора, это сделает кто-то еще.
Копы провожали меня офонарелыми взглядами. Жирный парень даже выронил хот-дог, и тот плюхнулся прямо на его яйца. Ну и быдло. А какое мне до них дело. Правильно, ни-ка-ко-го. Я пришел засвидетельствовать свое почтение их главному. Как там его? Джонатан Ренсом. Я снял шляпу постучал, прежде чем войти.
Шеф городской полиции уставился на меня рыбьим взглядом опытного работника Дахау. Или Освенцима. Черная полицейская форма чертовски ему шла, а вот отсутствие «Мертвой головы» на фуражке смотрелось досадным упущением. Иконостас грамот и фотографий с вручением наград определил направление разговора.
- Буэнос диас, сеньор Ренсом. Моя имя Исидро ла Волла, вы желали побеседовать, о чем любезно сообщили этим именным приглашением. – Я положил перед «наци» предписание.
- Так это вы теперь рулите Стервятниками? Я вызвал вас из-за резни в вашем доме…
- Резни? Это очень странный эпизод, не находите ли? Меня, как ближайшего родственника покойного Энрике дель Торро, оповестили о его трагической кончине еще в десять утра. И каково же было мое удивление, сеньор Ренсом, когда этот «покойник» пришел в мой дом… Я даже не знаю, что и думать. То ли сомневаться в профессионализме нашей доблестной полиции, который до сих пор был на высоте, то ли не верить собственным глазам – ведь Энрике поднял руку на семью… А знает ли вы, сеньор Ренсом, что такое сыновняя почтительность в старых семьях вроде нашей? Кровные родственники – это то святое, на чем строится наша жизнь. Поднять руку на главу семьи, или его племянника – святотатство. Дядя не верил, что такое возможно. Я тоже не верил – до вчерашнего дня.
Ренсом молчал, осмысливая услышанное. Добавим-ка…
- А ведь дядя Орландо был очень высокого мнения о вас, сеньор Ренсом. Он говорил мне и о вашей стальной воле, и о том, что только на вас и держится вся полиция СьерраПута. Он считал, что вы достойны большего. И – я невзначай загородил спиной прозрачную дверь – даже упомянул вас в своем завещании. Орландо ла Волла держал теневой мир района, а вы держите в кулаке порядок и закон. Примите это – я протянул ему маленькую черную коробочку. То, что лежало в ней, стоило больше, чем весь полицейский участок со всеми потрохами, и дело не только в цене. Это было одно из немногочисленных сокровищ Старика. – в память о моем дяде, предательски убитом.
Шеф не мог отвести взгляда от игры граней черного бриллианта. Нет. Он, не отрываясь, смотрел на вензель Старика на внутренней стороне кольца. Я просто видел, о чем он думает. Такая вещь не может пойти на банальный подкуп. Значит, действительно завещана. А значит, он мой, со всеми потрохами. Когда Ренсом заговорил, это был уже не тот человек, который встретил меня в кабинете…
***
Выходя, я был спокоен. Теперь бокора обложат со всех сторон, кем бы он ни был и где бы он ни скрывался.