[Mikki]

Скрытый текст - Патриарх - "Тысяча лет Хрофта. Кн.1. Боргильдова битва" Ник Перумов:

Колючие звёзды перемигивались в ночном небе. В скалах завывал ветер, и высокие, корабельные сосны поскрипывали от его беспощадного напора. Повсюду пушистым покрывалом лежал снег, светлый даже в эту безлунную ночь. Лишь в одном месте снег подтаял. Там, укрывшись за скальным выступом, догорал костёр, а вокруг него сидели люди.
В отсветах рыжего пламени можно было разглядеть их хмурые лица, черты, словно выточенные из камня, и светлые пряди волос, выбивающиеся из-под меховых шапок. Столетия спустя их народ назовут викингами или варягами, припишут им открытие Америки и оденут в рогатые шлемы, но сейчас ни рогов, ни шлемов на них не было. Да и крушить врагов они не рвались. Усталые люди, собравшиеся у костра после удачной охоты.
Викинги пришли слушать историю.
Костёр догорал, в углях шкворчали сочные куски мяса, и самый рослый из викингов произнёс:
- Историю!
- Историю! Про Одина! - подхватили голоса вокруг.
У костра загомонили, захлопали друг друга по широким плечам. Из толпы поближе к огню вытолкнули худого паренька, согнувшегося под тяжестью меховой накидки.
- Будет, будет вам история, - кривя губы в ухмылке и потирая ушибленное даже сквозь толстенный мех плечо, отвечал парень. - Про Одина. Или, как называли его в незапамятные времена в иных сферах, Старого Хрофта.
Прибывшему тотчас же освободили место у костра и протянули жирный кусок мяса. Но парень лишь помотал головой.
- Потом, а то книжку заляпаю, - выразился он не совсем понятно.
Из недр своего одеяния паренёк извлек небольшой прямоугольный предмет, который звался загадочным словом «книга». Толпа дрогнула, силясь разглядеть книгу. А поглядеть было на что - на «обложке» грозный Один скакал по небу на восьминогом Слейпнире, а над ним, вдалеке возвышались призрачные фигуры Врагов, о которых викинги раньше и не слышали. Враги пришли из-за края мира, чтобы разжечь битву пострашнее Рагнаради, и звали их Молодыми Богами.
Долго рассматривать книгу не получилось. Когда-то она долгое время проходила по рукам, передаваемая как от одного викинга к другому, но, в конце концов, всё равно вернулась к владельцу - руны, смахивающие на буквицу руссов, кроме него прочесть не мог никто.
Парень раскрыл книгу, заложенную сухим дубовым листочком, и продолжил с того места, где остановился прошлой ночью.
- «Слейпнир перешёл на неспешный, исполненный достоинства шаг. Не к лицу Владыке Асгарда лететь сломя голову, тем более на глазах у гримтурсена… »
Плавно лилась речь молодого сказителя. Пламя костра выхватывало из темноты суровые лица воинов. Словно огни Боргильдовой Битвы отражались в их глазах, глядевших в огонь костра, но видевших не языки пламени, а самую гущу схватки Древних и Молодых Богов.
Скоро рассказчик утомится и ему подадут заслуженный кусок мяса и кружку с хмельным. Для него пройдет ещё один день.
«Ещё на день меньше до возвращения домой», - с тоской подумает парень.
Коридор в будущее откроется нескоро.

Скрытый текст - Арык - А. Лазарчук/ Параграф78:

Если с соседом вам не повезло…

06:41/06.07.2013 г.

Проснулся я от воя и скрежета, в окнах вспыхивал стробоскопом ярко-белый свет. Человек неподготовленный мог бы подумать, что его собираются похитить пришельцы, испугаться, но я-то знал, откуда у этого чуда ноги растут. Тут все гораздо проще, по-русски, случай из разряда «в нашем доме поселился замечательный сосед». Звать-величать чудака Шурупов, местный кулибин, грезит изобретением машины времени, но пока получалось только обесточивать всю улицу. За это его не раз колотили, но горбатого, как известно, исправит только асфальтоукладчик. Ко всему прочему, у Шурупова и характер вредный, живет он бирюк-бирюком. Скажем, на днях вышел у нас спор на предмет того, чем занимаюсь. Я из тех, кого принято называть поисковиками – ведем раскопки в местах сражений, находим имена, предаем останки земле. Дело считаю благородным, и потому завелся, когда этот сумасброд заявил, что ковыряемся ради трофеев – загнать подороже. Пусть в загашнике имеется и «шмайсер», и пистолет-пулемет Шпагина, а о трехгранных штыках и говорить не приходится, землю рою отнюдь не ради железа. «Дань памяти» для меня не пустые слова, но человеку предвзятому доказывать бесполезно.

Запиликал телефон – обычный, не мобилка, и я уже знал, кто звонит, о чем скажет. Переполз к журнальному столику, поднял трубку, услышал хриплый смех.

– Что, Шурупов, не спиться? – спросил я.

– Получилось, щенок, у меня получилось! – выпалил он, – сейчас узнаешь у меня, что такое Курская дуга!

– Валяй, – широченный зевок, – а я пока каску со звездой надену…

За окном полыхнуло особенно ярко, и мир стал зыбким, прозрачным…

06:51/06.07.1943 г.

Выбросило в ошеломительный лязг и грохот, ослепило вспышками залпов. Мир стремительно обретал форму, я же так и остался призрачным, бесплотным. От разорванных, разломанных танков поднимались мазутно-черные столбы дыма, на бортах висели люди – тоже черные, тоже разодранные. Пулеметы резали очередями, боевые машины наматывали мясо на гусеницы, низкое черное небо прижимало к обожженной земле. «Лунные кратеры», – так говорили очевидцы о том, что осталось от села Черкасское, и сразу же пришло осознание: попал именно в эту точку фронта, в апогей. Вспомнились слова немецкого полководца Первой мировой Гинденбурга, вспыхнули ярко: «Могут ли смертные существа содеять все это, или все это призрачное видение, страшный рассказ?» Прошлое будто опомнилось – навалилось всей тяжестью, выдавливая из себя, растворяя едкой щелочью настоящего, и я переместился обратно.

06:59/06.07.2013 г.

Время вязкое, словно желе, неподатливое. Двигаюсь медленно, очень медленно, мысли же несутся галопом. Шурупов изобрел машину времени, – думаю отстраненно, – и, похоже, может направлять ее действие, как тот «луч смерти». Участь подопытного не пугает, даже не удивлен – все будто бы не со мной. Рядом книжный шкаф, протягиваю руку – она тянется, тянется, тянется… Жаль, что военная история в другой комнате, – тяжко вздыхаю, – она была бы полезнее, чем художка. Туда уже не успеть – знаю наверняка, будто череп раскрыли, вложили информацию, обратно захлопнули.

Астафьев, быков, Васильев… – перебираю тома, – вряд ли смогу удивить фронтовиков такой книгой. Необходима фантастика, – думаю я, – так есть хоть какой-то шанс привлечь внимание. На глаза попадается Лазарчук, «Параграф 78». Хоть убей, не помню, при каких отягчающих обстоятельствах приобрел сей шедевр – видимо, по ушедшей в область отрицательных величин скидке. Ничего не скажу, боевик хлесткий, с накалом страстей, не сравнить с первоисточником, что до класса Z дотягивает на «честном слове и одном крыле» спецэффектов, но стоит поставить рядом, к примеру, «Всех, способных держать оружие…», и сразу станет понятно, кто гигант, а кто – карлик. Однако, добраться до следующего тома не успеваю – подхватывает упругой волной. Ощущения такие, будто нырнул с высоченной вышки – уши забивает ватой, тело стремительно мчится сквозь толщу чего-то прозрачного, и перепонка времени не выдерживает – лопается.

07:01/06.07.1943 г.

Очнулся я в похожей на кашу грязи, от громыхания танков и рева орудий сотрясалась земля. На полном автопилоте куда-то побрел, но книгу не выпустил – так и прижимал к груди, ровно сокровище. Неподалеку раздались крики, стрельба, вот только из-за густого черного дыма было не разобрать, что происходит.

– Не стреляйте! – зачем-то крикнул я, – я – свой!

Ответ не заставил себя долго ждать – коротко рявкнул пулемет, плечо пробороздили когти боли. Словно подкошенный, рухнул на землю, пополз, извиваясь. Позади в грязь что-то шлепнулось, расцвело яркой вспышкой. Некий невидимый зверь сграбастал в охапку, поднял, пронес над землей, приложил со всего маху о бруствер. Странное дело, томик я так и не выпустил, пусть и не понимал уже, что в руках. «Это важно… это важно… это важно…» – колотилось в висках. В ушах стоял звон, в глазах – темнота, и очень скоро она стала абсолютной.

07:01/07.07.1943 г.

В себя пришел в полутемном каземате — от ухающей где-то наверху канонады все ходило ходуном. Пахло сапогами и въевшимся в стены табачным дымом. Бинтом под запястье я был привязан к дужке кровати, с трудом откинул стеганое одеяло свободной рукой. Раны были перетянуты какими-то грязными тряпками, от одного вида которых замутило.

– Очнулся, голубчик, – негромко сказал мужчина, сидящий в неприметном углу, с проседью на висках, с холодом в глазах. – Есть несколько вопросов, и касаются в основном вещи, при тебе обнаруженной.

– Боюсь, примете мои ответы за бред, – сказал я с горечью.

– Посмотрим, – комбинезон на собеседнике дымчато-серый, без каких-либо знаков различия.

Он достал фрагмент книги – без обложки, с пятнами грязи и копоти, послюнил палец.

– Частью пустили на самокрутки, – сказал, словно бы извиняясь, – но самое интересное уцелело. Позволь, зачитаю.

– Конечно, – я откинулся на жесткий валик подушки, голова гудела, как колокол.

– Сталин? Ну, ребята… «Гроссмейстер знал только ход королевской пешкой», – прочитал «комбинезон» с какой-то торжественностью. – Это про него. Он очень хорошо себя подавал, и ему очень везло…

Повисла тяжелая пауза, и лишь канонада продолжала рокотать с размеренностью часового механизма.

– Я из будущего, – сказал я обреченно, – и книга тоже оттуда. Жаль, «марсианский памфлет» раскурили – тоже дерзко написано.

– Действительно, бред, – вздохнул собеседник, – но невероятный до такой степени, что очень похоже на правду.

– Хорошо знаю военную историю – предлагаю проверить на фактах (только бы мое появление не исказило пространственно-временной континуум, – добавил я про себя).

Что-то в моем голосе особиста задело, затронуло – он вскочил, заходил из стороны в сторону. Успокоившись наконец, поджег остатки «Параграфа» – рукописи горят, и еще как!

– Если провокация, позавидуешь мертвым, – сказал он, и огонь сожженной книги плясал теперь в глазах. – Экзамен тоже обеспечу, будь спокоен!

«Случается, боги слышат, – подумал я обессилено, – и даже исполняют желания, вот только человеку от этого, один хрен, не легче…»

Скрытый текст - Sera -Юн Айвиде Линдквист, "Блаженны мёртвые":

Другая я

Выиграла снова Прасковья Ивановна. Победно вскинула кулаки — при этом рукава её халата обнажили худые, жилистые руки с покрытыми пигментными пятнами кожей. Из горла победительницы донёсся приглушённый сип, который любой непосвящённый мог бы принять за предсмертный. Но нет, таким у Прасковьи Ивановны выходил ликующий вопль.
Что и говорить, она была истинным мастером игры в лото.
Я откинула со лба чёлку и перевернула страницу книги. В мои обязанности вменялось следить, чтобы с подопечными не приключилось ничего серьёзного, но принимать участие в их ежевечерних забавах никто не заставлял. А потому я привычно устроилась в глубоком кресле в углу, под заглядывающим через левое плечо бра, и погрузилась в чтение. Я не переживала, что прогляжу трагедию. В самом деле, что может случиться с...
«01.27 Первое медицинское заключение подтверждает, что у оживших не функционируют респираторная и кровеносная система. Тем не менее ускоренный анализ клеток свидетельствует о том, что процесс обмена веществ в организме продолжается...»
– Ах... – донеслось до меня. – А-аххх...
Подняв глаза, я нашла взглядом страждущего: Пётр Семёнович замер с неловко вывернутой рукой, глядел на меня и пытался по мере способностей привлечь внимание. В его кулаке был зажат деревянный бочонок лото, и почти наверняка с выигрышным номером. Остальные игроки не обращали на заминку ни малейшего внимания, отчего Петру Семёновичу было особенно обидно за такое досадное недоразумение.
Вздохнув, я встала, сунула книгу под мышку и пошла к игровому столу, чтобы поставить сустав Петра Семёновича на место. Стоило старику обнаружить, что рука двигается как положено, как он немедленно забыл о моём существовании и вернулся к прерванной игре.
Игра — учитывая, что правил никто не придерживался то ли принципиально, то ли в силу приобретённого скудоумия — представляла собой особое действо. Несколько минут я наблюдала за ней, но стоило мне направиться обратно к креслу, как произошло неожиданное. На меня напали.
Нет, о том, что пациенты могут отличаться несдержанностью, меня предупреждали. Вот только напал не один из постоянных обитателей этих стен, а охранник, Димарик.
– Ты чего? – взвыла я, согнувшись. Димарик ловко заломил мне руку за спину.
– Никуда теперь от меня не денешься, – прошипел он мне на ухо.
– Ты что, напился? Отпусти меня!
Я дёрнулась — бесполезно. На глаза навернулись слёзы. Книга грохнула об пол.
– Ты зачем бабку убила? Хорошая же бабка была!
– Что? – от неожиданности я даже перестала сопротивляться. – Кого?
– Ева!
Бабка Ева — знали её только под этим именем — была уникальным явлением даже для нашего заведения. Она была тихой. То есть совсем тихой, настолько, что порой казалась почти разумной. С ней никогда не возникало проблем, она не теряла конечности, не выла по ночам, не жрала обои или голубей, не ломала пальцы соседкам по палате. Словом, была почти образцом. И хотела умереть. Пожалуй, в этом крылось её основное отличие ото всех.
Только я хотела спросить, что случилось с бабкой, как хватка Димарика пропала. От неожиданности я растянулась на полу с позорно задранным подолом халата.
– Иди... – прошипело над ухом.
Я обернулась — меня тянул за рукав один парень, новопоступивший. Имени его я не помнила. Он был молод, посреди лба аккуратная дырочка от пули, на макушке — цветная ермолка.
Охранник Димарик лежал на полу с пробитой головой. Стоило унести его, пока жадные до свежего мяса пациенты не разобрали тело на отбивные, но в голове у меня стоял туман. А парень настойчиво тянул за рукав халата, звал за собой. На ватных ногах я прошла за ним...

...Встречал меня пожилой господин в костюме-тройке.
Сказать, что я была в шоке — это сильно приуменьшить ощущения. Помнила, как говорила с главным врачом, как он сказал, что я убила старушку и велел немедленно бежать, потому что иначе мне смерть. Я бежала. Несколько долгих недель скрывалась в сгоревших развалинах старого города, боялась каждого шороха. Если меня обвинили в убийстве — это конец, это всё. А потом... какой-то подвал, незнакомые люди, обещающие помощь.
«Всегда отвечай «да», запомнишь? Всегда говори «да». Это самое главное. Ты понимаешь?»
Я не понимала. У меня не было выбора.
Господин широко улыбнулся, словно ждал моего появления многие годы. И сразу задал вопрос, от которого ситуация стала ещё более запутанной.
– Ты хочешь жить вечно? – спросил он.
И я ответила так, как меня научили.
– Да...

Это было начало восемнадцатого века. Это была Европа. Кажется, Англия, но не возьмусь утверждать наверняка. Это было некое научное общество и первые опыты по созданию моих будущих подопечных — живых мертвецов. Людей мёртвых — и потому не умирающих. Профессор, что встретил меня, не вдавался в подробности, но во время подготовки успел поделиться со мной своими соображениями:
– Они обещали прислать добровольца — и прислали. Нас так хотелось, чтобы аппарат времени заработал! Было много опытов, но вы — единственная удача! Мы с вами стоим на пороге великого открытия, – говорил он, стягивая мне руки кожаными ремнями. – Вы станете первой, кто узнает, что это такое — вечное посмертие. Уникальной, неповторимой! Вы будете молоды и здоровы, представляете? Всегда молоды и здоровы.
– Это не правда, – отвечала я. – Это всё не так!
Почему я не сопротивлялась? Не знаю. Не могу сказать. Разумом понимала, что надо немедленно что-то предпринимать, однако... не предприняла...

...В следующий раз я проснулась на узкой кровати, укрытая по горло белой простынёй. Надо мной склонилось лицо профессора, размытое, как сквозь запотевшее стекло.
– Вы слышите меня? – спросил он. – Вы меня видите, Ева?
Ева? Меня так не звали. Моё имя было иным. Моё имя... имя... Ева.
Вспомнилась бабка, которая осталась в будущем: борозды морщин, сухие пальцы, мучные глаза... Она хотела умереть, мечтала о смерти. Она существовала в своём вечном посмертии уже больше двух сотен лет.

– Зачем ты хочешь вернуться? – удивился профессор. – Аппарат времени работает ненадёжно, рисковать нельзя! Я не могу тебя опустить!
– Мне... – голос подчинялся с трудом. – На минутку...
– Я против, совершенно против!
Я прищурилась.
– Знаете, профессор... чего больше... хотят мёртвые?..
– И чего же? – подбоченился мой собеседник.
– Покоя... смерти.

У меня было не больше получаса, но я знала, что успею. Двери пансионата для мертвецов привычно распахнулись передо мной. Сколько раз я приходила сюда на дежурство! Знакомым коридором я прошла до лестницы, миновала несколько пролётов. Затем скользнула мимо холла, в котором собрались игроки в лото. Уголком глаза заметила девушку, читавшую в самом углу толстый роман. Кажется, это была я...
Парень, когда-то спасший дежурную медсестру от охранника, проводил меня скучным взглядом.
Старая Ева сидела на кровати в своей комнате. Я вошла и прикрыла за собой дверь. Она подняла голову и впервые на моей памяти улыбнулась. А я улыбнулась ей. Теперь мы без труда узнали друг друга.
– По... – прохрипела она потрескавшимися губами. – Помо...
Я молча кивнула и протянула к ней руки. И она жадно потянулась мне на встречу.

Скрытый текст - Likantrop - "Дверь в лето" Р. Хайнлайн:

Сложно решить, куда и в какое время отправиться. Прошлое человечества большое и очень интересное.
Я немного слукавлю с заданием: выберу время и место, опираясь на выбранную книгу. Так получилось, что я сам учусь на инженера, поэтому мой образ мыслей немного перекликается с образом мыслей главного героя. Да и в выживании я планирую опираться как раз на зачатки своего инженерного мышления. Поэтому время я хочу выбрать такое, когда многие технологии уже появились, что не заставит меня заново изобретать колесо, порох и компас. Но хочется и приключений. Так что… выбираю середину 19 века, а место географического назначения - Российская империя. Тогда там наблюдался настоящий бум изобретательства. Может быть, я попытаюсь податься в ученики к какому-нибудь крупному изобретателю той эпохи, вроде Павла Николаевича Яблочкова.
Как же «Дверь в лето» Роберта Энсона Хайнлайна может мне помочь в выживании и адаптации?
Если сказать в общем и целом, книга будет выполнять роль моей технической Библии. Причем имеется в виду не эдакий справочник по всем основным вопросам техники, а именно хранилище духа и идеи. А еще такое житие настоящего инженера и человека, примеру которого действительно хочется следовать.
Книга о путешествиях во времени для путешественника во времени – да я же сделал просто идеальный выбор! В книге дается практическое руководство по адаптации в новых условиях (хоть и условиях будущего, но все же) и о том, как извлекать из них пользу. Хоть и тяжело будет извлечь для себя практическую пользу, находясь так далеко в прошлом. Хотя кто знает, вдруг мне удастся самому создать машину времени? Перед тем как в нее сесть, попрошу хотя бы брошюрку о том, как она работает. Также в книге четко указывается причинно-следственная связь между совершенным в прошлом и что последует за этим в будущем. Это мне напоминание, чтобы я не вел себя безответственно.
Книга — об основополагающих принципах проектирования и изобретательства. Она заразит меня духом созидания. Мое будущее в прошлом видится мне подобием истории предприимчивого Хозяина из «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Для этого, впрочем, потребуется немалая смелость, решительность и неплохая техническая база. К сожалению, книга не сможет мне дать технические сведения, это не учебник. Но волей к жизни и стремлением созидать она может со мной поделиться. Книга прямо-таки заражает духом триумфа разума над случайностями в жизни человеческой. Такая-то мотивация. Ведь все-таки я хочу затем вернуться домой. Там меня ждет девушка, которую я люблю. Книга противоречит известному выражению о том, что время убивает любовь. Она ясно, безо всяких метафор говорит нам, что время – даже десятки лет, любви не помеха, а то даже и подмога. Меня ожидает еще больший промежуток времени. Но это, надеюсь, только придаст мне мотивации. 160 лет – неплохой срок для того, чтобы проверить любовь на прочность, а?
С другой стороны, книга и о том, что предать могут и самые близкие люди. Это будет напоминать мне о том, что создание чего-то хорошего может вызвать зависть и другие отрицательные чувства даже у тех, кто должен, казалось бы, поддерживать. Но это повод не отчаиваться, а быть внимательнее к своему окружению и озаботиться запасным вариантом действия в непредвиденных обстоятельствах. Впрочем, в «Двери в лето» говорится и о том, что и хорошие люди есть повсюду. Да и всегда, наверное, были, и, будем надеяться, всегда будут.
Книга, без сомнения, очень добрая и трогательная. Она будет греть мне душу, когда я буду совсем один в мире, с которым я не связан вообще ничем. На самом деле, немного страшная мысль: быть абсолютно инородным телом для мира. «Дверь в лето» станет для меня дверью в Будущее, и, надеюсь, не даст сойти с ума. Важно иметь связь со своим временем, хоть оно еще и не наступило.
А еще книга будет служить мне напоминанием завести себе кота. Обязательно назову его Петронием Арбитром. Может даже возьму его из своего времени. И обязательно изучу его возможные предпочтения в плане пива и других напитков. Очень важно иметь друга. Я надеюсь, в будущем у меня получиться подружиться с людьми той эпохи. Но, как бы то ни было, у меня точно будет мой Пит. И мы будем искать с ним нашу Дверь в Лето.

Скрытый текст - Hani4 - "Чужак в чужом краю" Р. Хайнлайн:

- Апчхи!
- Будь здорова.
- Не дождешься. Это аллергия.
- Так не сезон же. Опять по цветочному магазину прошлась?
- Если бы.
- Ну и откуда тогда эта красота?
- Погуляла неудачно. Дернул черт попроситься поглазеть на настоящих носителей пенсильванского немецкого. Ну меня и послали... В Пенсильванию начала восемнадцатого века.
- Зато небось шикарный языковой материал насобирала.
- Ага, щас! Не до того было. Я на свою голову там чуть свою собственную секту не создала. Хватило же ума цитировать на собрании одну из проповедей Майкла.
- Ты когда нибудь допрыгаешься. Это я тебе как старший брат говорю.
- Да забей ты. Живая же. Говорю же, куча народу со мной внезапно согласилась. Я же там не о свободе отношений и прочей мирской суете рассказывала, а о высоком.
- Ну-ну. Зная наше сомнительное происхождение, можно смело считать, что одной сектой дело не обошлось.
- Таки да. Следуя заветам Джубала Харшоу мне практически удалось раскрутить маленький бизнес. жаль только времени мало было, чтобы развернуться посерьезнее.
- И чем таким особенным ты там торговала?
- Не торговала. Наше происхождение не настолько подозрительное. Устроила там цирк с конями, параллельно издавая страдальчески-воодушевленные рассказы. Ну, знаешь, сейчас такими девочки подростки и старые девы зачитываются. Главное было не забывать втыкать для пущей убедительности волшебные фразы "С Божьей помощью" и "Во имя всего святого".
- Ммм... Рассказики часом не по рецепту Лондона сочинялись?
- Да-да-да. Свадебные колокола, раскаявшиеся грешники, коварные безбожники. На жизнь хватало. Ну а цирк. Хотя это не совсем цирк. Просто самое близкое понятие. В последние дни там это уже было прикрытием для нашего маленького клуба почитателей таланта М.В. Смита.
- А разве у амишей и прочих меннонитов не запрещены подобные развлечения?
- Нууу... Да. Формально нельзя, но я заболтала тамошних почтенных старцев настолько, что им было проще разрешить делать мне что хочется.
- Да неужели?
- Угу. Пара-тройка грамотно подготовленных знамений, чуть-чуть чудесных исцелений и слухи о повышенной небесной любви к конкретно взятым людям творят самые настоящие чудеса. Сначала пытались выгнать из общины, потом игнорировали, но вода камень точит. Один человек подтянулся, за ним другой, третий... Так и собрались. Там ведь по существу неплохие ребята были. Отзывчивые, спокойные. Ограниченные слегка, да это со временем прошло. Сам понимаешь, тогда все такие были.
- Все равно не понимаю, зачем это тебе было надо? Пожила бы, посмотрела на людей и свалила бы обратно, но нет же! Надо обязательно что-нибудь устроить. Ты то ушла, а твои дружки-товарищи там остались! Ты о них подумала хоть раз? Им ведь еще жить да жить в те дни!
- Думала. И не раз. И даже не два. Понимаешь, эти чуваки и сегодня окукленные по самое не могу. Лишают себя и своих потомков нормального настоящего и будущего.
- Ну-ну. Мать Тереза нашлась. Живут себе и живут. Никому не мешают же.
- Это обычные живут спокойно. А если там какой-нибудь второй Эйнштейн родился? Ему что, до смерти на лошадке верхом кататься и ничего сложнее топора в руки не брать? Ну... Я просто хотела, чтобы и до них дошло, что всегда есть возможность выбора. Причем выбор не такой, черно-белый. А по правде. Что если тебе тесно в этом состоянии, то не надо бояться расти. Это же естественно. Не загонять себя в рамки а просто жить.
- Ой развела тут демагогию. Это тебе, девочке из будущего просто говорить. А им каково?
- Так я о том и говорю. Если в те времена нашлись люди, способные понять "Чужака" то в наше время их потомки живут с уже измененными установками. Ну, давний предок смог что-то сделать и я тоже смогу. Понимаешь?
- А они сделали?
- Ага. Мир конечно не спасли, но по мелочи успели.
- По мелочи...
- Не дразнись. Один еврейский мальчик начал с таких мелочей. Да и марсианский мальчик тоже.
- И что, будем ждать появления новых святых? Напортачишь с пространственно-временным континуумом, а мне исправляй.
- Не, тем ребятам это было не нужно. Все уже получилось. Мы же Живем.
- Еще бы! Ты сейчас будешь или собралась куда?
- Да не знаю еще. Все время ведь наше. Может и пойду куда. Книжек только надо собрать побольше. Надо же чем-нибудь заняться.