Впрочем, до чего же она прекрасна, эта половина, её Укуль. Невзирая на опасность опоздать, Миэн позволила себе подойти к парапету стены и посмотреть на мир. Отсюда открывался любимый вид, так и не прискучивший ей за все ранние годы, заново согревший ее после возвращения из семинарии.
Внизу царили белый камень, бронза и благословленное стекло. Рифленые колонны и стрельчатые арки. Купола и шпили. Жилые дома знати, училища и храмы, сады с колоннадами и беседками. Округлые шапки пиний и свечи кипарисов. Ветер доносил до нее лепестки цветущих вишен и перезвон фонтанов. А вокруг нее, за внутренними стенами – прекрасные в своей суровой простоте казармы верхнего гарнизона. Великие предки даже склады и конюшни строили на века, по законам математической гармонии. Золотой канон пропорций, углов и длин, лучшие материалы, подлинный Янтарный век.
Миэн осознала, что опять сбилась на манеру мыслей послушницы. Которая еще лишь выбирала себе путь, незрело перескакивая с увлечения на влюбленность, от целительства и выплавки стекла до искусствоведения и архитектуры. Миэн напомнила себе быть более собранной, но каяться не стала. Шестая цитадель и впрямь заслуживала восхищения.
Она позволила себе еще пару минут. Иногда эмоции лишь укрепляют силу воли.
Еще на ярус ниже, за кварталами знати, на отдельной террасе, располагалась Площадь собраний, с галереями для торговли и платформами для выступления и проповедей. А еще дальше, у самого основания холма – пестрый, красный и синий хаос черепичных крыш. Едва не перехлестывающий за внешние стены. Стараниями в том числе и ее семьи, Шестой гарнизон был не только грозной крепостью, но и процветающим городом. Не каждое привнешнее владение могло похвалиться таким успехом. Исчелли, например, гнушались общаться с младшими кастами, забывали о долге пастырей. Не только ленились направлять простецов на путь благих перерождений, но даже пренебрегали и их телами. При таком прискорбном подходе неудивительно, что именно у них сохранилось больше всего староверов и невеж. Миэн, пожалуй, сложно было упрекнуть цепляющихся за варварство младших вассалов Исчелли – от таких и сама мех на голове отрастишь.
Миэн вздохнула и посмотрела дальше, на природу. Природа умиротворяла. Воистину их сектор – один из самых богатых! Поля с первой зеленью нового цикла, оливковые сады и виноградники, до самого Контура... Женщина решилась, укрепила волю и заставила себя повернуть голову и посмотреть на него внимательней. Разбавить идиллию суровым напоминанием, в тему предстоящим разговорам.
Благословенная граница была совсем рядом, отсекая половину горизонта, переливалась собственным добрым янтарем и алыми разводами отраженного обратно в Ядоземье фона. Дикого, злого и разрушительного. Долго на эту борьбу и смотреть-то было страшно. Даже голова болела, особенно у неодаренных магией. От мельтешения цветов, и от осознания того, что творится за этим древним куполом. Отец рассказывал, что еще в дни его молодости защита была настолько плотная, что за ней можно было разглядеть лишь немногое, самое близкое и яркое. Или самое темное.
В ее годы за жизнью искалеченной луны можно было следить, как за пьесой в древних стеклянных инфо-сферах. И увиденное не радовало – там до сих пор желтели прошлогодней травой луга, тянули к небу ветки деревья – черные, голые и скрюченные. Местами почву до сих пор скрывала эта грязно-белая пакость – снег. На холме чуть поотдаль, уже едва видимой, скалилась частоколом дикая крепостца. Формально – союзническая, она все равно раздражалаа Миэн, как пьяный и рваный сосед, храпящий в грязи посреди своего двора – так вроде говорят простецы?
Хуже всего то, что Миэн была, одной из немногих, лишена отрады благой лжи, что Контур стал прозрачнее будто бы из-за того, что луна успокаивается и слабее на него давит. Она знала, что нас самом деле все гораздо хуже. Даже наследие безупречных предков и то дает слабину, вынуждая Орден вести себя не по-Орденски. Заставляя его плести недомолвки, полуправду и откровенный обман, лишь бы среди населения не началась паника. Ничего, это еще поправимо.