Невидимая, но ощутимая ударная волна шевельнула Ханноку крылья.
- Вперед! – рявкнул Сагат Санга.
Огарок опустил руку, пошатнулся. К нему тут же подбежал один из воинов, судя по деревянной маске и гербу на кирасе – из свиты Сагата. Помог удержаться на ногах. Сквозь прозрачное забрало видно было, что лицо у дикого мага смертно побледнело, а из носу закапала кровь. Словно и не замечая, он начал надиктовывать какие-то цифры и направления Хашту, застывшему рядом с новой стрелой на тетиве.
Это все, что успел заметить и услышать Ханнок, прежде чем пробежал мимо. Все разгоняясь. Пока они шли через туннель, Аэдан успел шепнуть несколько советов. Один из них – не ждать боевого построения, не завязывать перестрелку. А сразу же ворваться в лагерь, вклиниться в ряды врагов. Чтобы маги береглись колдовать в полную силу. Или, хотя бы, попадали по своим.
Их осознали, но все равно поздно. Все-таки Сиятельные растеряли хватку. И учатся медленно. Первые заклинания доплели как раз тогда, когда Ханнок перепрыгивал через изгородь – похоже чисто символическую, для порядка. Атакующих она не задержала.
Городской воин, бегущий рядом, булькающе вскрикнул и ничком рухнул на истоптанную траву. Сарагарец даже не понял, что же именно его убило. Через труп перескочил один из озерников Сагата. Этот успел швырнуть горящий странным, синим пламенем сверток в ближайшую палатку. А потом ему навылет пробило кирасу плоским, острым кристаллом, словно соткавшимся прямо в воздухе.
Ханнок затормозил, взрыв копытами пыль и солому, глядя прямо на свою смерть. Достойную. Святоокую, изысканную ликом, пусть даже и одетую лишь в исподнее. Только что выскочившую наружу из шатра. Мир полыхнул и зверолюду словно кипятком в морду плеснули. Взревев, химер нажал на спуск, почти не глядя. Княжий дар рванулся в руках, боль разом ушла.
Магмастер навалился спиной на опору шатра, зажимая ладонями красное пятно на белой ночной сорочке. Между тонкими пальцами хлестала кровь. На золотой маске лица застыло безграничное удивление. Даже, пожалуй, обида. А потом сиятельный упал на колени и заорал. Ханнок перехватил ружье за ствол и с размаху, справа – налево, размозжил его голову прикладом. Побежал дальше.
Вокруг царил хаос. Военные туристы продолжали выпрыгивать из своих палаток, хотя куда уж позже. Многих тут же забивали обратно лезвиями, пулями или остриями. Другие огрызались волшбой. На глазах Ханнока одного из кохорикаев располовинил вдоль световой плетью кавалер Ордена в медалях. Мгновение, и самому ему втыкает в горло штык озерная девушка. Проворачивает, оскалившись, хохоча. Мгновение, и вот - Доннхад, примяв послушника к дереву, пытается передавить ему кадык дубинкой, ухваченной за оба конца. Орденец упирался, явно магией, раз даже здоровенный демон не мог легко с ним совладать. Тогда демон неожиданно вогнал ему под ребра хвостовой клинок. "А так можно?" – тупо удивился Ханнок. Мгновение, и он сам едва успел упасть на землю. Вместо него колдовство ударило по какой-то мечущейся сиятельной в хламиде целительницы. Безголовое тело прошло пять шагов и упало. Мгновение, и рядом появился Сагат. Отмахнулся стальным клевцом от заклинания и одним ударом разбил кирасу заклинателя в янтарную, сверкающую пыль.
Это благой хаос. Это Кау. Расплатившись первыми потерями южане стали снимать обильную жатву.
Там, где укулли удавалось справиться со смятением и паникой, дела шли хуже. По центру, у шатра командующего, три мастера возвели силовой купол, прикрывающий… наверное, этого самого командующего. Молодой и статный, доспех в печатях, лицо благородно-суровое. В руке знамя с пиктограммой сотни. На какое-то время он сам стал источником и накопителем мужества защитников. Они сбегались к нему, они присоединяли свои силы к плетению защиты, или помогали разогревать приволоченную лучевую призму.
А потом с невероятного расстояния, по математично рассчитанной дуге прилетела стрела-переросток и убила все их труды. Дальше отбиваться им пришлось холодным оружием. Весь лагерь заволокло синим дымом от горящих свертков с рачками или пропитанных диковинными солями палочек. У Ханнок от него слезились глаза и кололо в горле. Сиятельных же крючило куда сильнее. Мгновение назад смертельные чары оборачивались пшиком, жалкими искрами или звоном разбитого стекла. Иные творцы просто падали в обморок. Кольцо нападавших начало смыкаться.
Это Ахри, добрый порядок, четко отработанный план.