Бабы из дворни Гостомысла быстро привели Побирушку в порядок. Отмыли от грязи, расчесали, приодели в обновки. Оказалось, что она красивая, русоволосая девочка, пусть и немного сутулая, боязливая от частых побоев. Теперь уже никто бы не назвал её прежним именем.
– Бера, – прошептал Злой, погладил её головку. Пушистую, нежную, пахнущую цветами.
Вечером он как всегда ушёл пьянствовать. Конунг пригласил всех на праздник, отмечая ряды (договоры) с поселениями по Волхву. Очередная земля приращённая к Альдейгьюборгу.
– Уйду я, – обронил уже потяжелевший Злой. – Хватит с меня такой жизни. Плотничать стану, как отец…
Он надолго умолк, да его уже и не слушали. Пели песни, спорили про завтрашнюю погоду, затянувшуюся стройка, цену куля ржи по весне. А Злой, бесконечно одинокий даже в общей суете, бормотал сам себе:
– Пожгли их всех, один я ускользнул. Двери, гады подпёрли, маслом облили и подожгли…
– Злой! Беда! – кто-то толкнул его под руку. Злой поднял голову. Хельги, подросток из ближнего круга конунга, тряс его за плечо. – С девчонкой твоей беда!
Вместе выбежали во двор. Злой услышал крик Беры, доносившийся из толпы полупьяных зевак. Хмель вышибло из головы. Сжав кулаки, Злой ворвался в самую гущу.
Секач, собрат по оружию, колено придавил извивающуюся на земле девочку. Новенькое её платьице было разорвано. Обернулась – увидел её глаза, мокрые от слёз.
– Ой, да ладно. Один разочек только, на пол шишечки. Тебе жалко что ли? Своему жалко?
Злой замер.
– Ты не мешай, а я заплачу, не волнуйся, – продолжил Секач. – Потом обратно заберёшь, мне чужого не…
Злой выхватил нож, резко шагнул и ударил товарища в шею. Одного раза хватило. Секач, удалой рубака конунга, пал ничком и больше не встал.
Бера кинулась на руки, рыдая, шептала всякие глупости:
– Это я виновата, прогони меня! Правильно, бабка била. Одни от меня несчастья. Беды притягиваю. Батьку из-за меня медведь задрал, мать утопла. Обманули тебя, подкинули…
Он не слушал, пялясь на мертвеца. Прохудившийся мешок с костями. И это всё? Всё, что осталось от человека?
Судили тут же. Толпа поволокла убийцу к конунгу. Рорик поискал глазами Асмуда.
– У погибшего есть родня?
– Нет, конунг.
– Особые пожелания?
Асмуд покачал головой.
– Я приму любое ваше решение.
Рорик повернулся к Злому.
– Ты убил собрата из-за вещи. Единственное наказание…
Конунг замолчал, уставившись на невольную виновницу убийства. Сердце кольнуло, оно ещё помнило смерть сына. Может быть, поэтому он позволил себе слабость.
–…это смерть, но принимая во внимание отсутствие родственников и желающих мстить, остаток своей подлой жизни ты проведёшь в изгнании. До рассвета ты должен покинуть Альдейгьюборг, иначе сами боги не смогут поручиться за твою жизнь.