Церемония затянулась, жрецы Мириад Пресветлых читали свитки с гневными гимнами, да не по одному разу. Горели в жаровнях накидки и тоги высшего почтения, отобранные у тех союзников, у которых вообще имелись. В огонь полетело и несколько декоративных, отлитых в виде печатей блях, из золота и серебра – знаков посвящения в воинские культы. Эти принадлежали их вождям. Ламанни каялись и каялись. Видно было, что на этот раз – от всего сердца. Их страх можно было учуять, он перебивал легкий звериный душок, который Верный уже научился ощущать. И который теперь шел от куда более многих. Прекрасный запах. Они воистину в ужасе, а если бы добавить сюда чуточку кровавых ноток…
Верный сразу позабыл про злорадство. Сердце заколотилось, на лбу выступила испарина. Страх перекинулся и на него, подрезал сухожилия, передавил глотку. Он схватился за амулет, который ему выдал Господин. Лорд Тулун гордился этой вещицей – один из немногих волшебных предметов такого уровня, созданных за последние двести лет, его личная разработка. Артефакт поддерживал сразу несколько плетений, искусство, по его словам, прискорбно забытое, когда Укуль спрятался за своим экраном. Об этом он говорил часто, в начале пути лишь доверенным соратникам, теперь – и иным, из других офицеров и мастеров. Верный знал это, потому как часто неслышимой тенью присутствовал при этих беседах. Сейчас, когда Лорд Тулун был уверен в его преданности. И раньше… когда он не был уверен, но рассчитывал на, хотя бы, алчность.
Лорд Тулун говорил: слишком многое истлело невостребованным в библиотеках в пределах Контура и в анклавах огарков во внешних землях. Иное из этого – со знания и молчаливого попустительства Ордена. Сотник считал, что последнее было сущим преступлением. Убеждал, что Укуль погубит не скверна Зараженных земель и даже не козни живущих там мутантов. Он был уверен, что причиной их коллапса будет апатия и пораженчество, страх перед собственным потенциалом и ложный стыд за прошлое. И в ответ на неизбежные "Мы и так пошли в этой чертов поход, с подачи твоих друзей, посмотри на наши потери, тебе мало?" говорил о древних знаниях, опасных, да, суровых и требующих большой отваги. Но способных стать ключом к возрождению Сиятельных и всего этого искалеченного мира.
Когда сомневались, насмехались или же гневно цитировали Учение – подзывал Верного и демонстрировал наложенные на него заклинания…
Верный уже знал, что некоторые из орденцев, поупрямей и более приверженных кодексу, с этих тайных встреч и не возвращались. Они уходили в патруль с разжалованным за потерю сотни командиром и не возвращались. Или неосмотрительно покидали пределы лагеря без сопровождения. Обычное дело в этих проклятых краях – нападения расписных дикарей и мутантов. Лорд-командущий рвал и метал на такую неудачливость, но поделать ничего не мог – каждый магмастер ныне был на счету.
Но Верный знал и то, что теперь, Лорд Тулун мог рассчитывать на поддержку куда большего числа Сиятельных чем когда-либо в своей карьере, даже несмотря на вырубленную дикарями сотню.
А еще Верный был уверен, что некоторые из использованных в спасительном для него амулете плетений и вовсе никогда не попадались на глаза прочим магам Ордена. Но вот об этом он будет молчать до самой смерти. Или до того, что еще страшнее.
Мир начал подкрашиваться алым. Верный снова сдавил амулет, шепча молитву, не тем богам, которым больше не поклонялся, но единственному, кто нынче управлял его жизнью и смертью. Лорд Тулун бы занят, очень занят. Но все же услышал и отжалел ему частичку своей магии. Амулет сверкнул и погас. Волк сбежал – на время, как всегда – на время.