Он знал у кого болело колено, кто любил делать обманные выпады в плечо, чтобы затем атаковать иное место. Знания – сила, которую опасно недооценивать. Сальватор использовал это против бойцов и выигрывал. Йорген Сивый сдался после того, как Сальва выбил меч из его рук. Тормунсен отказался с ним фехтовать после третьего поражения кряду. Даже Дилан прекращал подшучивать, когда их мечи скрещивались. Рыжеволосому наемнику было не до смеха – Сальва становился опасным соперником и распылять внимание при бое с ним грозило унизительным проигрышем.
Карл посмеивался, наблюдая за тем, как Сальватор гоняет очередного мечника по кругу. Ему льстило то, как быстро он смог научить найденыша всему, что знал сам. Тоффенбах и сам бился с Сальвой, правда за плечами старого воина была не одна битва и порой приходилось идти на хитрости, чтобы выиграть бой. Он мог бросить жменю песка в глаза Сальве, подставить подножку или внезапно выхватить стилет, чтобы завершить бой, приставив сталь к горлу друга. Однако беглый заключенный давал обмануть себя лишь раз, и постепенно арсенал ухищрений редел как кошель монет в дорогом борделе.
Травы сменились сухостоем и треснувшей землей. Здесь редко шли дожди, хотя облака бежали по небу точно обезумевшая отара. Их гнал в загон ветер. Бдительный пастух, он следил, чтобы ни одна капля не пролилась вниз. Дорогу к Золотым Воротам и называли путем Игл и Терний. На такой земле могли ужиться только акации и терновник. Ощетинившись иглами, они неприветливо встречали путников, такие же обветренные и укоренившиеся, как и люди, что жили здесь.
Сальва смотрел на невзрачных крестьян, упорно пахавших земли в надежде вырастить ячмень или пшеницу, и гадал, что заставляет людей год от года сидеть на клочке бесплодного камня и ждать, когда Шестеро смилостивятся и пойдет дождь? Что двигало их разумом? Они ведь понимали, что их надежды пойдут прахом, а зимние ветры выметут семена точно сор из избы.
Что двигало им, преступившим закон, потерявшим то немногое, что было в жизни? Сальватор думал над этим, как и над многим другим. В дороге, тянущейся бесконечно, кусавшей собственный хвост, мало развлечений. И размышления – одно из них. Есть путь, который нужно пройти, и путник, следующий маршруту. Сальва знал, куда движется. Цель была простой и понятной любому, кто знал его.
Он хотел вернуть Каталину, чего бы это не стоило. Не план – наметки того, что станет им, формировались в голове, сливаясь друг с другом.
-- Я все гадаю, когда ты меня отымеешь, - сказала ему Греттэль, когда Сальва снял кляп, чтобы покормить заключенную. – Когда это произойдет, дружки присоединятся или будут пялиться? Какую дырку предпочтешь?
-- Я не собираюсь тебя насиловать, - нахмурился Сальва. – С чего ты это решила?
-- А зачем еще везти связанную девушку в телеге, кормить и поить? – сказала, словно плюнула атаманша. – Просто убей меня, пока я не убила тебя. А я это сделаю, поверь – перережу глотку тебе и остальным.
-- Сомнительно. Я умею…
-- Вязать узлы. Ты говоришь это всякий раз, когда я пытаюсь развязать веревку.
Греттэль раздвинула ноги, забавляясь его стеснением. Сальва быстро надел кляп и пошел собирать палатку. Оставался день до того, как они въедут в Золотые Ворота. Наемники беседовали, решая, что будут делать, когда получат вторую часть обещанных денег.
-- Я понесу деньги в гномий банк, - говорил Тиберий, мечтательно улыбаясь. – Самое надежное место в Фиале. Пришло время начать копить на старость.
-- Погоди-ка, неужто я вернулся на год назад, - деланно поинтересовался Дилан, считая оставшиеся в колчане стрелы. – Ведь тогда ты говорил тоже самое!
-- Знаю, - нехотя согласился кантонец. – но теперь все будет иначе.
-- Я чего-то не знаю? – спросил Карл.
Тиберий невесело отмахнулся.
-- Была полоса неудач, вот и все.
-- Он проиграл все до последнего таланта одному шулеру в ближайшей корчме, - смеясь, рассказал Дилан.