Вольный перевод с кхазда. Исполняется под звон боевых топоров и удары молота)
С тех пор как седой перевал Азак’Хор увидел кровавый рассвет,
Клянутся эльфы Глубинным Огнём, и клятвы надёжнее нет.
Мы с ними сражались в едином строю, и в память тех яростных дней
Клянутся гномы Хрустальной Стрелой, и клятвы не будет верней.
Всё так же несёт свои воды Т’Саронг, баюкая давние сны
Свободной земли, что начало берёт из нашей Последней весны….
Мы сеяли, ткали, варили металл, деля и работу, и пир.
Мы были различны, но мы сообща хранили наш радостный мир.
В глубинах земли возводил города подгорный народ-исполин,
А эльфы творили живую красу лесов и цветущих долин.
Мы жили, не зная лишений и войн, растили детей и сады,
Когда Элидор обречённо застыл на самом пороге беды.
Как тень наползает на солнечный лик, подкрался неведомый враг:
Призвал свои чёрные в чёрном полки отверженный гильдией маг.
Откуда пришли они, где их очаг, и путь их проложен куда?
Ни лиц, ни имён, ни кровавых могил – следы поглотила вода.
Они были созданы, чтоб убивать, они поклонялись войне,
И были их чёрные в чёрном глаза глазами Пришедших Извне.
Рубились мы с ними и ночью, и днём, блестела от крови трава.
Поверженный враг не спешил умирать - из трёх поднималося два.
Их клали рядами секира и меч, и ливень из стрел их косил.
Враги были смертны, но кровь наших ран стократ придавала им сил.
Горела земля и горела вода, и плавились скалы в огне,
А чёрное пламя в глазах чужаков страшней полыхало вдвойне.
Мечом от копья и щитом от стрелы, играй против пеших конём,
И помни при этом, что дикий огонь всегда укрощают огнём.
Глубинное Пламя подгорных твердынь очистит от скверны любой.
Но враг осторожен: его в западню придётся вести за собой.
В боях измотав, перед ним отступать, заставить поверить в успех,
И биться, себе запретив умирать – такая судьба не для всех.
Лишь тот, кто в сраженьи расчётлив и смел, движеньем и мыслями спор,
В ловушку врага за собой приведёт, а значит, спасёт Элидор.
Не знает никто, сколько славных бойцов легло у подножия гор,
Но память о них и о тех, кто дошёл, хранит перевал Азак’Хор.
В долине Т’Саронга две белых скалы как будто драконьи клыки.
Сюда, отступая, упорно влекли мы чёрные в чёрном полки.
За теми Клыками – Драконова Пасть, хранящая Пламя Глубин.
Покинуть ущёлье не сможет никто: здесь выход со входом един.
И трижды алел над Т’Саронгом закат, и сделались воды красны,
Но таяли силы защитников той Последней для мира весны.
Живому не в мочь размахнуться мечом, а мёртвому негде упасть,
И огненным ветром за каждым плечом дышала Драконова Пасть.
Изрублен врагом золочёный доспех, и меч затупился вконец.
Кровавая рана на светлом челе сменила эльфийский венец.
Давно ли наш строй горделиво пестрел флажками союзных полков?
В колчанах пустых не осталося стрел, в строю не осталось стрелков.
Затеплилась третья бессонная ночь, и бой сам собою затих:
Непросто в неверном мерцании звёзд своих отличать от чужих.
Кровавою жатвой пресытилась смерть, но близился новый рассвет.
Приказ отойти на последний рубеж одобрил военный совет.
«Закончен наш путь, боевой побратим, потомок эльфийских князей.
Мы дружбу ковали кровавым мечом и крепче не знали друзей.
Нас ждёт на рассвете Драконова Пасть, конец будет страшен и лют.»
Блеснул в темноте серебристый клинок - последний эльфийский салют.
В бездонном ущелье спасения нет - отвесные скалы кругом.
Зажаты в теснинах, спиною к спине, рубились мы насмерть с врагом.
Связали их боем, не дали уйти назад за Драконьи Клыки,
Покуда не хлынул Глубинный Огонь на чёрные в чёрном полки.
С врагом разделив огневую купель, мы выпили чашу до дна,
И стала весною счастливых надежд Последняя наша весна….
С тех пор как седой перевал Азак’Хор увидел кровавый рассвет,
Клянутся эльфы Глубинным Огнём, и клятвы надёжнее нет.
Мы с ними сражались в едином строю, и в память тех яростных дней
Клянутся гномы Хрустальной Стрелой, и клятвы не будет верней.