Призывая в свидетели Мириады Пресветлых, Спиралью, кастой и посвящением клянусь служить Сокрытой стране и защищать её, разумом и душами, мечом и словом, мышцей и имплантатами. Дабы не угас свет Сиятельных в этом мире, во имя возрождения, чтобы вновь стать достойными узреть лик владыки-Планеты я буду лучом, разгоняющим мрак, огнём очищения, лезвием и лекарством, доспехом и наставлением. Ради этой надежды я обрекаю отдать всю свою жизнь.
- Клятва участника Шестнадцатого Рассветного похода.
---
Песок шелестел под сандалиями, мелкий, принесённый издали и тщательно отсеянный, проверенный на проводимость и резонанс. Семь треножников, по числу главных душ воина, стояли по кругу, отмечая священную границу для испытания и поединка. Лорд-Наставник ударил в гонг.
Двое вошли в круг, склонили головы, приветствуя друг друга. Замерли, оценивая, выжидая, потом напали. Тренировочное стекло вспыхивало, подсвечивая, как прошёл удар - клинок о щит, клинок о клинок, клинок о доспех, щит о шлем. Тот из двоих, кто был выше, сбил с ног своего соперника и указал мечом, что мог бы добить. Лорд-наставник снова ударил в гонг, оба поединщика встали на колено, уперев оружие в пол.
- Слушайте слова древних, - развёл наставник руки, - Проигрыш достойному не приносит позора, победа без чести - ничто. Миен и Чилам, это ваш последний поединок на этом песке как учеников, отныне вы - воины Сокрытой страны. Встаньте, Сол-Элеис Миен и Сол-Исчель Чилам и займите подобающее вам теперь место. Следующие!
- Миен, говорил тебе, если надо драться с тем, кто крупнее и быстрей тебя - используй имплантаты по полной, - сказал потом Чилам на выпускном пиру, покачивая в пальцах бокал вина, - Девка ты, конечно, боевая и резвая, но без магии я всё равно сильней.
- Ты пьян, Чилам, - усмехнулась Миен и отпила из своего.
- Ну зачем ты так, Чилам, - сказал Эилиль, - Миен хорошо сражалась, она, как и ты дошла до итоговых поединков и…
- И раскатала бы меня по песку, если бы умела думать чем-то помимо цитат из Зерцал и Образцов.
- Тренировочный меч должен быть тяжелее боевого, дабы потом рука не подвела мечника…
- Вот, слыхал, Эилиль?
- …как мне проверить на что я буду годна во внешних секторах, если всегда полагаться на магию?
- Внешние сектора, да помилуют меня боги… - скривился Чилам и подлил себе вина, - Миен, я на арене слишком приложил тебя по голове, прошу, прости мне это.
- Чилам, ты зануда.
- Если вы туда и поедете, то стяжать славу и нести слово Мириад. А вот меня точно туда ушлют, следить за чужими владениями и пасти бездушных.
- Их сейчас правильно называть просвещаемыми, - напомнил Эилиль, но его друг лишь отмахнулся бокалом, плеснув вином на мраморный пол.
- Ты ведь говорил тебе обещали хороший чин, если достойно завершишь обучение?
- Нет, Миен, оказалось, что этого мало, я всё ещё разочарование.
- Эй вы, болезные! - возмутились от соседнего столика, - Тише уже, от вас вино киснет!
- И впрямь, пожалуй, этот день я всё-таки оставлю себе, - сказал Чилам, и они пили и вспоминали и смеялись и надеялись, пока Лорд-Наставник вновь не ударил в гонг.
- Ну чего там ещё? - отвлёкся от закусок из рубиновых сыров и фруктов Чилам.
Лорд-наставник стоял на возвышение для учителей и почётных гостей, среди них. Почетных гостей стало на одного больше, чем в начале пира.
- Лорд Тэлун? Он-то здесь откуда взялся?
- Тэлун Иолч быстрый! Скрытный и победо… приносный! - хихикнула Миен, - О, игристое!
- Ты бы осторожней, Миен. Я-то разочарование по жизни, а вот ты - лишь время от времени, - проворчал Чилам. Эилиль попытался передвинуть графин с игристым вином подальше, но Миен всегда была быстрей Эилиля и без помощи имплантатов.
- Слушайте, воины! Запомните этот день. Запомните его не только потому, что достигли нового посвящения - запомните его, потому что его запишут в летописи! Господин Се-Тэлун, прошу вас…
Тэлун Иолч, малый лорд-искатель из Первого сектора, выступил вперёд и поднял руку, приветствуя пирующих. Он пришел облачённым в доспехе, хотя это и считалось нарушением этикета. Простая, походного стекла кираса с выбоинами от ударов бедно смотрелась на фоне богатых туник и накидок высоких гостей, но была многим, и хорошо, знакома.
- Да будет доведено до сведения каждого - совет Сокрытой страны объявил Семнадцатый Пламенный поход.
Вот так, просто, он сообщил о великом делании, грядущем подвиге, равного которому Укуль, Сокрытая Страна, последний оплот цивилизации и процветания этого мира, не предпринимал уже сотню лет. Пиршественная зала затихла, потрясённая. Даже те, кто слишком возрадовал души прощальным вином от наставников академии, и те обратились во слух, но дальше говорил не лорд-искатель, а хранитель памяти. Хранитель напомнил о великой катастрофе, вызванной ошибками предков, и о мудрости тех из них, кто сумел сохранить хоть часть былого мира под защитой богов и Контуров. О жертвах, на которые пришлось ради этого пойти. О надежде, которая вернулась, когда мир снаружи исцелился настолько, что стало возможно совершать экспедиции и военные походы. О жертвах, которых эта надежда на возрождение стоила, о сладком мученичестве. Но, так же, и о славе, о богатствах, о поместьях и титулах.
- Мы выступаем в начале лета, - вновь взял слово лорд Тэлун, - Мы станем копьём Укуля, направленным во внешнюю тьму. Воины! Кто встанет с нами?
- Да! Я! Веди нас, лорд Тэлун! - вскочила на стол Миен, сжимая в поднятой руке опустевший графин из-под игристого. Графин на глазах начал переплавляться в подобие меча. Миен всегда хорошо удавалась работать со стеклом, даже когда она не обращала внимания, что делает. Особенно тогда, когда она не обращала внимания.
- А, Сол-Элеис Миен, вижу вас, вы прекрасны и отважны, как и подобает дщери рода Элеисов. Кто ещё покажет себя достойным своего имени?
Зала зазвенела криками, наполнилась клятвами, расцвела доблестью. Ученики помладше бросились качать лорда-искателя, их насилу остановили - рвение всегда похвально, но и меру стоит знать.
- Миен, ты что делаешь? - дёрнул её за рукав Эилиль.
- Моё имя знают! - рассмеялась Миен, взмахнув стеклянным "мечом", опасно пошатнулась. Эилиль помог ей сесть обратно.
Чилам молча смотрел на полупустой бокал в руке, на вязь покрывших его трещин.
---
Серебро - цвет глаз истинных Сиятельных, золото - кожи их блеск… Свинец в голове поутру - расплата за лишнее на вечернем пиру. Миен трясли за плечо. Страдальчески морщась, она отмахнулась, попыталась повернуться на другой бок и едва не упала с узкой и жёсткой, ученической лежанки.
- Миен! Миен! Проснись уже!
- Эилиль, ты, что ли? - сказала Миен, поразившись тем, как это тяжело ей далось и как хрипло вышло, - Отстань. Исчезни. Сегодня нет тренировок.
- Какие тренировки, Миен? Миен, ты уже не ученик. Лорд-страж вернулся, Миен. Миен, говорят, он послал за тобой.
- Отец уже вернулся?! - села на лежанке Миен, новость прогнала дурноту… на мгновение, потом похмелье напомнило, что так легко не сдаётся, - О-ох… сейчас-сейчас…
Она прикоснулась к вискам - бессмысленный жест, настоящий Сиятельный управляет своей магией одной лишь силой мысли, но ей, порой, сосредоточиться помогало. Имплантаты заработали, начали очищать и регулировать кровь. Воину подобает платить за свои ошибки, любой кто прочтёт этим утром её ауру, узнает, что она тратила магию и ресурс на то, чтобы протрезветь, но она не хотела говорить с отцом… то есть лордом-стражем Опоры Шестого Сектора, в столь разбитом состоянии.
Скоро, очнувшись и облачившись, он поднималась по ступеням и террасам пограничной цитадели, к главной башне стражей. Новая, дарованная ей недавним посвящением печать блестела в лучах молодого солнца. Миен хотелось говорить со всеми встреченными, воинами, служителями и даже делегацией бездушных, ждавший у подножия, чтобы понять, изменилось ли отношение к ней теперь, когда она стала полноправным защитником Сокрытой страны. Многих вокруг она знала давно, и её знали, беззаботной девочкой - быстро минувшая пора, послушницей, адептом… Она выросла здесь, в родовом гнезде дома Элеисов. Другие ученики завидовали ей, ей не пришлось покидать родной сектор. Сама она не была уверенна в ценности такого благословения, и на время учебы переселилась из башни в казармы, хотя, как дочь лорда-стража, могла этого избежать.
Миен не стала тратить время на разговоры, эти игры в значимость надлежало оставить в прошлом. Укрепив сердце, расправив плечи, она поднялась по последним ступеням к подъёмнику, и его платформа вознесла её на тот уровень, где, уже много поколений, располагался зал стражей. У высокой, стрельчатой арки его дверей Миен остановил адъютант, поднял руку, призывая подождать. Из зала доносились голоса, спорящие, горячие. Миен не стала вслушиваться, а потому изрядно удивилась, когда дверь открылась и оттуда вышел лорд Тэлун, быстрым шагом. Увидев её, он улыбнулся, учтиво поклонился и был таков, нырнув в шахту подъёмника с видом человека, уже не боящегося что о нём могут подумать из-за его спешки.
- Входи, Сол-Элеис Миен.
Отец к ней не обернулся. Миен вспомнила, запоздало, что они с лордом Тэлуном не слишком-то ладили.
- Оставьте нас, - приказал адъютантам Са-Элеис Эльок, и, когда те повиновались, закрыв за собой двери, щёлкнул пальцами - уже его ненужный и привычный жест для концентрации - и в комнате заработали изоляторы, мешающие подслушать со стороны.
- Ты хоть понимаешь, что наделала?
Миен снова почувствовала себя даже не ученицей, девчонкой, опять сбежавшей драться на палках на заднем дворе. Но к упрёкам она уже успела приготовиться, и склонив голову, сказала:
- Я прошу меня простить. Воину надлежит всегда проявлять выдержку, я совершила ошибку, увлёкшись пиром и потеряла бдительность. Как сказал Ильтине Пламенный - вино есть путь к поражению и мне следовало провести столь значимый день в молитве и ясности, чтобы…
Отец, наконец, посмотрел на неё.
- Миен, ты мне вот это вот как объяснишь?
На столе лежала табличка, хорошего стекла, тонкой работы. Такие отливали по случаю знаменательных событий. Старший Элеис стукнул по ней пальцем и оживил своей магией. Над табличкой возникла копия изображения, объёмная и в цвете. Миен увидела себя, вскочившую на стол и салютующую мечом собранию благородных. Увиденное ей понравилось, хотя стол был больше, меч - настоящим, а она сама - явно выше и рельефней, чем на самом деле.
- …этот панцирный червяк, Тэлун, уже ведь приползал ко мне со всем этим, там, в столице, - Миен спохватилась и вслушалась в то, что продолжал говорить отец, - Я должен был догадаться, что оттуда он первым делом рванётся жалить сюда, в мой собственный дом. Я должен был лучше спешить. Может, я успел бы ещё на эту вашу церемонию и сапогом раздавил бы его на глазах у всего Шестого сектора!
- Я думала ты спешил вернуться чтобы поздравить учеников, - неприятно удивилась Миен.
- Ха! - отмахнулся отец, изображение над табличкой мигнуло и замерцало, когда старший Элеис на него указал, - Посмотри на это. Внизу, они уже называют этот балаган Клятвой в Зале Персиковых Лепестков. А тебя, Миен, Той, Кто Первая Воссияла Семнадцатым Пламенем. Твоё имя знают. Миен, ты вообще понимаешь, что теперь я уже не смогу тебя из всего этого вытащить?
Теперь её удивление стало не только горьким, но и полным.
- Нет, не понимаю, - сказала она, собрав наконец слова, - Стать частью одного из великих походов - мечта любого воина достойного своей касты и своих печатей. Моя мечта.
- Мечта? Мечта! - разозлился отец, старый разговор, - Миен, твоя жизнь - малая доля моей. Твоя мечта и того короче. Выброси её из головы. Ты к ней не готова.
- Я прошла посвящение, и быстрей многих прочих, - огрызнулась Миен.
- А никто из вас, "прочих", не готов. И никогда не будет готов.
- Ты - один из героев Шестнадцатого Рассветного. Я тоже хочу такой стать.
- Не станешь, - отрезал лорд-страж, - Посмотри на стену. Что ты видишь?
Миен знала, что именно, вплоть до малейшего нарисованного завитка и последней буквы. Там, выложенная по древнему камню проводящим волокном, мерцала тёплым, оранжевым светом генеалогия дома Элеисов. Она тянулась с восхода на закат лозой, тонкой и чахлой вначале, в первые годы после Катастрофы, ветвящейся, пышно разросшейся в эпоху возрождения и процветания и снова редеющей к нынешним, неспокойным временам.
- Это летопись наших имён, наших подвигов и нашего позора. Подвигов у нас больше, чем позора, - расправила Миен плечи.
- А я вижу историю угасания одной очень самонадеянной семьи, - сказал отец, снова щёлкнул пальцами и семейное древо рассекли на части шестнадцать золотых полос, - Вон он, мой Рассветный поход. Словно нож виноградаря, так ведь?
- Мои родичи стяжали себе великую славу…
- И заплатили за это тяжкую цену. Элеисов нынче за один этот стол можно усадить.
- У меня есть двоюродные братья, которые могут передать наше имя дальше.
- Они тебе не ровня.
- Даже если выдашь меня замуж, мои дети всё равно будут другого имени, нет смысла так за меня переживать.
- Плевать я хотел на наше имя. Мне нужна моя дочь.
- Если бы я была твоим сыном, ты бы так меня не опекал! - выплюнула Миен давнее, застарелое. Обычно про такое говорят - понимая, что потом будет жалеть. Она и пожалела. В зале Стражей словно тьма внешнего мира сгустилась, даже свет от родового древа ослабел.
- Если бы ты была моим сыном, то я бы переломал тебе ноги, и не давал лекарям выпустить тебя из лазарета до тех пор, пока этот Семнадцатый Пламенный поход не стало поздно догонять! - прошипел отец, от его ладони по столешнице с хрустом побежали трещины и Миен, внезапно, увидела, почему его, Са-Элеис Эльока, звали Мрачным Молотом Сокрушающим Варваров. Потом отец вернулся к ней, усталый, словно его кости постарели разом ещё на сотню лет, он тяжело сел в кресло лорда-стража, - Когда я смотрю на тебя, я вижу лицо твоей матери, а на неё я никогда не смог бы поднять руку.
Он поглядел на расколотый стол, поморщился и начал чинить, сплавлять обратно его стекло.
- Миен, когда я говорю, что ты к этому не готова, это не значит, что я тебя не оценил, твои таланты, напротив. Но ты не готова. Как я не был готов, когда отправился во внешние страны. К такому просто нельзя быть готовым. Ты не была нигде кроме Шестого сектора и Центра. Я был в тех краях, которые даже бездушные зовут Ядоземьем. И я говорю тебе - никто, ни академия, ни книги, ни вылазки за первый Контур не могут вас подготовить к тому, что вас ждёт за вторым. Внешний мир всегда берёт свою цену. Теперешние лорды столицы этого не знают. Я это знаю. Тэлун это знал, но, похоже, забыл и этого я ему не прощу. А я всё ещё вижу тех, кого там потерял. И кого потерял потом. Боги, вы все уходите так быстро…
Миен на мгновение почувствовала жгучее желание остаться дома. Она преодолела эту слабость. Той, Кто Первая Воссияла Семнадцатым Пламенем не пристало сомневаться. Да и просто поздно уже, слишком поздно. Она призвала на помощь богов, их храбрость и мудрость, подошла и накрыла его ладонь своей, помогая восстанавливать столешницу.
- Я люблю тебя, отец. Но ты и сам знаешь, что клинки, которых слишком долго держали в оружейной, потом приходится отправлять на переплавку.
- Опять твои книги. Просто обещай, что вернёшься.
- Я обещаю. Я вернусь, со славой и богатствами. Я приведу сюда мужей тебе на выбор и Элеисам скоро станет мало сотни столов. И тебе будет стыдно, что ты сомневался, но тебе не будет одиноко… Помоги мне подготовиться лучше. Ты многое знаешь.
- О, Миен, сокровище, ты ведь и впрямь понятия не имеешь, во что ввязалась. Да, я не могу просто так тебя туда вышвырнуть. Сегодня я буду пить. Завтра ты поможешь мне очнуться, хоть в этом у тебя уже есть опыт, - он усмехнулся, - А потом ты вспомнишь эту свою академию с тоской и ностальгией, поверь. Всё, стол и так сойдёт. Вон отсюда. Вон, я сказал!
---
Отец легко сдался, сказала себе Миен, опершись на мраморную балюстраду. Внизу, терраса за террасой спускалась к боевому ярусу цитадель Шестого сектора, бастионы, черепичные крыши, дворы и лестницы. Сады и парки окрасила цветами весна - пора обновления и надежд. Пели птицы, кто-то играл не флейте, смеялись любящие. Рядом, ветер шелестел резными, звенящими листьями медноцвета и блевал под кустом Чилам.
- Раз ты и так разочарование по жизни, мог бы не стесняться трезветь заклинанием, - бросила она через плечо.
- Я и не стеснялся, Миен, - слабо, но осмысленно отозвался Чилам, сплюнув красным, потом его опять согнуло пополам.
- Боги, - она отбросила насмешки, подбежала, селя рядом, сняв с пояса парадный и бесполезный сейчас меч, - Опять имплантаты?
Чилам зло отмахнулся, лишь подтвердив этим ей сказанное. Она положила ладонь ему на плечо, сосредоточилась, делясь своей магией, успокаивая пошедшие вразнос накопители, волокна и преобразователи, так, чтобы они вновь стали помогать своему Сиятельному, а не вредить.
- Лучше?
- Спасибо, - Чилам сидел, привалившись спиной к стволу медноцвета, дышал он тяжело, но ровно, больше его не выворачивало.
- Ты обещал пойти и сказать, чтобы тебе переставили хорошие, подобающие твоей касте! - не выдержала она, - Ты сделал это?
- Вот Элеисов мне ещё не хватало, следить за… прости. Некогда было. Да и поздно уже.
- Что значит поздно? - испугалась она.
- Я не поеду на плантацию, Миен. Меня отправили в этот ваш поход.
- Так это же хорошо! - обрадовалась Миен, - Ты туда и так не хотел. Я уверена, ты прославишься и докажешь всей своей семье, что те зря тебя недооценивают!
Чилам посмотрел на неё, потом на небо. Может, это его всё ещё просто мутило, но Миен не выдержала:
- Да что с вами не так! Когда-то мы мечтали объять весь мир, дотянуться до звёзд! Ты сам много хотел и хочешь, мне-то можешь не лгать. Отец вообще сказал, что ноги мне бы переломал если бы… знал заранее.
- А он умный человек, этот твой старый Элеис. Миен, ты просто посмотри туда.
Его рука указывала вдаль, в сторону, куда в цитадели все, кроме дозорных, старались лишний раз не смотреть. На юго-востоке, за опорными башнями и мерцающим, переливающимся цветами магии экраном Контура, опоясывавшего Сокрытую страну, виднелись внешние сектора, их холмы и горная цепь вдалеке. На высотах снег ещё не сошел, да и ближние к Контуру поля оставались рыжими, жёлтыми или и вовсе серыми, голыми. Несколько дозволенных, вассальных деревушек бездушных жались к распадкам и лескам между холмами, или к массивными, тройным воротам ведущими через экран сюда, в цитадель. Весной контраст между садами и виноградниками Шестого сектора и пустошами Отравленной луны был особенно ярок.
- Ну и что? Уныло, опасно, но мы справимся, - сказала Миен. Ей не понравилось, что пришлось убеждать ещё и себя.
- Знаешь, когда треть сезона назад оттуда пришла буря и вы все пошли молиться Мириадам, я сбежал, не пить, а смотреть. Это было красиво - разводы и искры по всему Контуру, когда отрава и плохая магия пытались пробиться сюда, к нам. И это ещё лишь отзвук того, что творится в по-настоящему внешних секторах. Мне не хочется испытать это на своей шкуре.
- Яд внешних стран не в силах навредить праведным. Десять тысяч бездушных не одолеют одного героя Сокрытой страны.
- Тринадцатый канон Ильтине Пламенного, тропарь шестой. Не удивляйся так, Миен, я тоже кое-то знаю из Учения… ты помнишь моего среднего брата? Того, который очень большой? Недавно была его очередь следить за внешними поместьями. Его там избил какой-то бездушный, да так, что он и сейчас ползает на костылях.
- Лахаб всегда был самовлюблённым, криворуким болваном.
Чилам усмехнулся, закашлялся и опять посерьёзнел:
- Да, это было приятно. Но он воин второго посвящения и его имплантаты всегда были лучше моих. Он там не в одиночестве разгуливал и всё равно… Мать всех вассалов на уши подняла, но за дело наказать никого не смогла. Миен, это дурное предзнаменование. Знаешь, сейчас я бы хотел, чтобы у меня был кто-то, кто готов был переломать мне ноги, лишь бы не пустить туда, во тьму.
Миен опять ощутила упрёк, не конкретно Чилама, а, казалось всего мира за то, что она была единственной дочерью великого лорда, и не ценила это. А ещё ей вспомнилось родовое древо Элеисов, полоса Шестнадцатого похода и слова отца про нож виноградаря. Она отбросила всё это прочь.
- Предзнаменования - удел внешников. Вырви страх из каждой души, в которой он укоренился. Дай расцвести доблести. Ты и я, мы дойдём до края известного мира, если придётся, и снова вернёмся домой. Те, кто в нас не верил, будут сокрушены нашей славой. Всё зло внешних стран не в силах нам повредить.
- Миен, это-то я в тебе и люблю.
- Всё будет хорошо, слышишь. Мы прославим свои имена.
- Да, да. Не забывай, Исчель всё равно лучшие воины, чем Элеисы.
- Ты пьянь, Чилам, - рассмеялась Миен.
Она вновь посмотрела на юг и на восток, на поля Отравленной луны, уже без страха. С крыши башни сорвалась и с писком пронеслась мимо стайка молодых мечекрылов. Она решила, что ей тоже пригодится предзнаменование, и что это оно, и что оно доброе. Весна - пора пробуждения и новой жизни.