Из главной колбы по трубочке разноцветный газ собирался в двурогую реторту. Один конец её был присоединён к трубочке, второй запаян. Под запаянным кончиком стояла горелка и периодически выбрасывала вверх пламя. Давление в странной реторте постепенно нарастало, концентрация цветов менялась, как и сами цвета. Из серого в малиновый, из жёлтого в лазурный и бирюзовый, потом в розовый. Потом опять распад на несколько цветов и опять смешивание в один.
Оставив девочку наблюдать за вихрем радужной палитры, Андрейка пошёл в обход. Несколько коридоров, в которые мальчик так и не рискнул заглянуть из-за отсутствия в них освещения. А вот одна дверь его всё же привлекала. Замка не было. Такое впечатление, что изнутри накинули крючок. Или засов закрыли? Нет, тот плотнее держал бы. Здесь что-то слабое. Просунув ножичек в щель, он аккуратно провёл снизу вверх. Звякнул откинутый крючок, дверь открылась в маленькую комнату.
В ней лежали какие-то тряпки, мусор, исписанные бумаги, два ведра с осколками, которые по-видимому были раньше колбами и ретортами, а посередине стоял... скелет. Матово-жёлтый, в полный рост. Андрейка замер. Наконец-то нашёл! Вот теперь, теперь точно все увидят, что это колдун. Хранить у себя в... погребе. Останки человека. Кощунство!
Было очень страшно, но желание узнать истину гнало вперёд. Тяжёлыми шагами он подошёл к скелету и взял в руку кисть мертвеца. И тут же понял, что это не кость. Что это за материал было не понятно. Напоминал хорошо высушенное пористое дерево, но как-то грубо отполированное и очень лёгкое, почти невесомое. Это не мертвец. А что тогда? А может... может ну его. Надо взять хоть что-то. Вытащить на свет. Наверняка взрослые разберутся, призовут гнилого Старика к ответу. И можно будет, наконец, узнает правду об отце.
- Андрейка, Андрейка! - закричала девочка.
Выпустив из рук костлявую руку, мальчик метнулся в залу. Даже с другого конца залы был виден молочный дым, вырывавшийся оттуда, где стояла Мирей. Когда он добежал туда, увидел, что у двурогой реторты отвалился запаянный краешек свободного рога. Горелка всё-таки прожгла его. И пар под давлением вырывался вверх, застилая потолок. Сейчас они задохнутся. Мальчик видел пожары, и знал, что дым застилает сначала потолок, затем опускается до пола. Надо выбираться.
Он схватил подругу за ладошку и потащил к лестнице. Но огненные полоски на ступеньках потухли, круглые фонарики на стенах тоже и было не так-то легко ориентироваться в незнакомом тёмном пространстве. Но всё-таки он нащупал поручень лестницы. Наверх, наверх!
Мягкий свет позади заставил обернуться и уже не отворачиваться.
Вместо потолка было звёздное небо. Звёзды незнакомы, не те, что у них на небе. И очень близкие. Такое впечатление, что стоишь среди них. Одни дальше, другие ближе. Цвета разнились. Такое впечатление, что газы кружившие в реторте, родили эти звёзды. Каждая своего цвета, каждая неповторима. По цвету, массе, движению. У каждой своя планета, а то и не одна. Каждая звенит своим звуком, и кажется, даже создаёт свой запах. Каждая из них прекрасна, но все вместе они создают такое полотно неба, что не оторваться.
Немножко привыкнув к зрелищу, Андрейка понял, что скопления звёзд неоднородны. Разделяются на две вселенной. Между ними чернота, холодное пустое пространство. По краям неба тоже много пустоты. Звёзды занимали в общей сложности только половину сферы. В одной из туманностей, как бы нехотя подтягивая звездную пыль к центру, сформировался силуэт женщины, во второй таким же образом силуэт мужчины. Их проекции сами по себе были пусты.