известный среди потомков Кау и Нгаре… Он потребует долгого объяснения.
- Дозволяю, - льдисто бросил князь, - Все равно тут надо подумать, как ответить на такую наглость.
- В те времена, когда повержены были ржавые царства северных утуджеев и три клана Нгата отселились в земли за Водораздельным хребтом, среди переселенцев не хватало женщин. Ставшие потом южными нгатаями заметили также, что в отличие от изнеженных аборигенов-северян, здешние люди были весьма воинственны и не покорялись так быстро. И что женщины их свирепы и идут в бой наравне с мужами. И что землю они передают в наследовании по женской линии. Все это вместе, недостаток семей, тогдашнее ритуальное нежелание убивать дев копья и дипломатия привели к тому, что родоначальник На-Шангов, первого клана среди равных в полночном крае, сформулировал принцип: воин, взявший в бою пленницу из иных народов получает право жить с ней, удержать ее при своем дворе как служанку или наложницу. Сверх любой доли добычи. Независимо от любого жертвенного или обменного повеления. Допустимо и умыкание по сговору. Часто случалось так, что дети от этих союзов получали право наследования в земле матери, а потом объявляли себя нгатаями и присоединяли свой надел и титул к Нгату. Записано даже изречение, что княжества Айнгета и Наморик никогда не покорялись оружию, но были взяты через постель. А раз так, то и общаться с пленницами надлежало почтительно, ибо через их лоно были порождены многие владетельные семьи. Такие "жены войны" на обговоренное в договоре время пользуются всеми правами гражданки Нгата, хоть и без клановой или храмовой приписки, право носить оружие и уплату в пять мер тонкой ткани в сезон, вне зависимости от того, выступает ли она как служанка, или же…
- Понятно, - прервал господина церемоний князь, - Почтенная, седая древность, до которой руки у людей закона не дошли. Тьмать, северянин, это было полторы тысячи лет назад!
- Господин мой, этот принцип применяли и по отношению к Тавалику, когда они только высадились, - чогдай продолжал поражать своей отвагой чиновника и педантичностью, - А еще - Сойдан Кан-Каддах, когда на него напала блажь одарить Джед-Джей своей Спиралью. Хотя даже ему не довелось подводить под это дело Сиятельных.
- Кан-Каддах! Я мог бы догадаться… - процедил Соун Санга, - Признайся, Норхад, ты его надоумил?
- Я его отговаривал от глупостей. Я обещал открутить ему башку, - сказал Аэдан. Он почему-то сейчас выглядел почти довольным, - Но это в нашем стиле, так что, может, обойдусь разбитым носом.
На мгновение Ханноку опять показалось, что весы его судьбы застыли в неустойчивом равновесии. Потом повелитель Кохорика устало махнул рукой.
- Что ж, пусть будет так. Но ты уйдешь из моего города, человек из Сарагара, вместе со своими "вассалами". А ведь подумать только, я почти было решился зазвать тебя к себе в клан, раз столько моих людей перебежало к брату… Хорошо, что я не поторопился. Забирай свою награду и проваливай. И не дай тебе все твои и её боги, чтобы эта твоя "дева войны" чего учудила.
По пути из башни Ханнок упорно и тщательно поздравлял себя с очередным выигранным делом. С новым достижением. Но радостно ему почему-то не было.
Аэдан так ничего ему и не сказал. Но бить в морду и впрямь не спешил. Ханнок подумал было завести с ним речь о том, что сам не понимает зачем ему все это надо, но понял, что слишком устал.
---
Ханнок приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Его новый вассал, то ли еще Сиятельная, то ли уже настоящий огарок, сидела на кровати в позе для медитаций. Подмастерье приветственно ему кивнул, но следить за столь, как оказалось, резвой пленницей не прекратил.
Поначалу химер, зля себя, надеялся, что изгнанница решит и сумеет со всем покончить. Теперь, после всех хлопот и жертв, он этого боялся. Или же нашел себе причину, по которой бояться не зазорно.